Прозрение наступило внезапно.
В тот вечер она задержалась в университете допоздна, дописывая последнюю главу курсовой.
Выходя из библиотеки, Алла услышала знакомый смех, доносящийся из-за колонны в холле.
Профессор Корнилов задумчиво постучал указательным пальцем по столу. Тишина в аудитории стала осязаемой, вязкой.
— Господин Савицкий, — негромко произнес профессор, глядя Михаила, — вы, кажется, считаете, что криминалистика — это такая забавная игра в полицейских и преступников?
Михаил небрежно откинулся на спинку стула. На его холеном лице играла снисходительная улыбка.
— Почему же игра, Виктор Сергеевич? Просто я считаю, что некоторые вещи излишне усложняются.
— Вот как? — Корнилов приподнял бровь. — И что же, по-вашему, излишне усложнено в методике снятия отпечатков пальцев с пористых поверхностей?
— Ну, в наше время есть специальные лаборатории, — Михаил пожал плечами. — Зачем юристу забивать голову техническими деталями?
Алла поморщилась. Она сидела через проход от Савицкого и прекрасно видела, как тот демонстративно поглядывает на золотые часы на запястье.
Типичный представитель «золотой молодежи» — папенькин сынок, считающий, что деньги решают все проблемы.
— Знаете, молодой человек, — Корнилов снял очки и аккуратно протер их платком, — когда-нибудь от ваших знаний может зависеть чья-то судьба. И никакие лаборатории вам не помогут, если вы не научитесь мыслить как профессионал.
После занятия Алла задержалась, собирая конспекты. Она любила эти минуты относительной тишины, когда аудитория пустела, и можно было спокойно обдумать услышанное на лекции.
— Эй, отличница! — раздался за спиной знакомый голос. — Не торопишься?
Алла обернулась. Михаил стоял, небрежно опершись о парту, и улыбался. Что-то новое появилось в его улыбке — она казалась теплее обычного, без привычной насмешки.
— Тороплюсь, — сухо ответила Алла, застегивая сумку. — У меня еще библиотека.
— О, как удачно! — оживился Михаил. — Я тоже собирался туда заглянуть. Составишь компанию?
Алла замерла. За два года учебы Савицкий впервые обратился к ней не для того, чтобы стрельнуть конспект или попросить подсказку на семинаре.
— Ты? В библиотеку? — недоверчиво переспросила она. — С каких это пор?
— С тех пор, как понял, что Корнилов не из тех, кого можно… убедить проявить снисхождение, — Михаил смущенно потер шею. — Слушай, я знаю, что вел себя как иди..от. Но люди меняются, правда?
В его голосе звучала такая искренняя надежда, что Алла невольно смягчилась. В конце концов, каждый заслуживает шанса исправиться.
— Ладно, идем, — кивнула она. — Только без глупостей.
Следующие недели пролетели как в тумане. Михаил оказался на удивление приятным собеседником, когда не пытался изображать пресыщенного жизнью мажора.
Они подолгу засиживались в библиотеке, обсуждая прочитанное. Алла помогала ему разбираться в сложных темах, а он рассказывал забавные истории из жизни «золотой молодежи».
— Знаешь, — сказал как-то Михаил, глядя на нее поверх раскрытого учебника, — я только сейчас понял, какой был …рак. Столько времени потерял, прожигая жизнь.
Алла улыбнулась, чувствуя, как теплеет на сердце. Ей нравилось видеть эти перемены в нем.
Когда Михаил попросил помочь с курсовой работой, она согласилась не раздумывая.
Тема была интересной — «Современные методы криминалистической экспертизы документов», — и Алла с головой погрузилась в исследование.
Постепенно «помощь» превратилась в полноценное написание работы. Михаил все чаще пропускал их встречи в библиотеке, ссылаясь то на семейные дела, то на неотложные встречи.
Но Алла не придавала этому значения — она была слишком увлечена работой и слишком… слишком влюблена.
Прозрение наступило внезапно.
В тот вечер она задержалась в университете допоздна, дописывая последнюю главу курсовой.
Выходя из библиотеки, Алла услышала знакомый смех, доносящийся из-за колонны в холле.
— Ты бы видела ее лицо, когда я начал рассказывать про «переоценку ценностей»! — голос Михаила сочился самодовольством. — Купилась как миленькая.
Теперь у меня будет лучшая курсовая на потоке, и даже Корнилов не придерется.
— А она не догадывается? — второй голос принадлежал Кате Рябининой, их однокурснице.
— Да брось! Эти заучки такие наивные. Им только намекни на прекрасного принца, который «взялся за ум», и они готовы горы свернуть.
Алла почувствовала, как земля уходит из-под ног. В горле встал ком, а к глазам подступили слезы. Сжав кулаки, она шагнула из-за угла.
— Значит, наивные? — ее голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.
Михаил резко обернулся. На его лице промелькнуло что-то похожее на раскаяние, но тут же сменилось привычной насмешливой маской.
— А, это ты, — протянул он. — Ну что ж, раз уж так вышло… Спасибо за помощь, девочка. Ты очень выручила.
Катя прыснула со смеху, прикрыв рот ладошкой. Алла стояла, чувствуя, как внутри все леденеет от омерзения — к Михаилу, к себе, к собственной глупости и доверчивости.
— Ты… — начала она, но осеклась.
Говорить было нечего. Все кристально ясно.
Развернувшись, она быстро пошла к выходу. Вслед донесся издевательский голос Михаила:
— Эй, а как же моя курсовая? Ты ведь ее закончишь?
Алла не обернулась. В голове билась единственная мысль: «…ра. Какая же ты ..ра».
Утро перед защитой курсовых выдалось промозглым. Алла брела по университетскому двору, кутаясь в шарф, и думала о том, как странно устроена жизнь — еще неделю назад она летала как на крыльях, а теперь каждый шаг давался с трудом, словно ноги налились свинцом.
В аудитории было непривычно тихо. Никто не шушукался, не листал конспекты, не повторял материал перед защитой.
Только Катя Рябинина, сидевшая через три ряда впереди, то и дело оборачивалась, бросая на Аллу насмешливые взгляды.
«Интересно, — подумала Алла, раскладывая перед собой бумаги, — скольким еще она рассказала? Наверное, весь поток уже в курсе, какая я наивная …»
Михаил появился за минуту до начала, влетел в аудиторию, на ходу поправляя безупречно повязанный галстук. Окинул присутствующих самоуверенным взглядом, подмигнул Кате. На Аллу он даже не посмотрел.
— Прошу внимания! — Корнилов вошел в аудиторию, неся под мышкой внушительную стопку книг. — Сегодня у нас защита курсовых работ.
Напоминаю правила: сначала вы кратко излагаете суть своего исследования, затем отвечаете на вопросы. Оценка складывается из качества работы, глубины проработки темы и, разумеется, вашего понимания материала.
Алла почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Собственная курсовая, которую она дописывала этой ночью, вдруг показалась ей никчемной, поверхностной.
А ведь когда-то она так гордилась темой — «Психологические аспекты проведения следственного эксперимента».
Горько усмехнувшись, подумала: «Вот уж действительно — психологические аспекты. Сама попалась как последняя …»
— Начнем, пожалуй, с вас, господин Савицкий, — Корнилов надел очки и взял в руки первую работу. — Прошу к доске.
Михаил поднялся с места, одернул пиджак и, чеканя шаг, прошел к кафедре. В его осанке читалась такая уверенность, что Алла невольно сжалась — неужели она ошиблась? Может, он все-таки подготовился к защите?
— Итак, — протянул Корнилов, — «Современные методы криминалистической экспертизы документов». Тема интересная. Расскажите, что привело вас к ее выбору?
— Видите ли, Виктор Сергеевич, — Михаил улыбнулся своей фирменной располагающей улыбкой, — в наш век цифровых технологий особенно важно уметь отличать подделку от оригинала. Я считаю эту тему крайне актуальной.
— Прекрасно, — кивнул профессор. — Тогда объясните мне, пожалуйста, в чем принципиальное отличие между люминесцентным и электростатическим методами выявления слабовидимых записей?
Улыбка Михаила слегка поблекла.
— Ну… при люминесцентном методе используется специальное освещение…
— А конкретнее? Какова длина волны ультрафиолетового излучения при стандартной процедуре?
— Я… — Михаил замялся, — точно не помню цифры…
— Хорошо, давайте проще, — Корнилов снял очки и посмотрел Савицкому прямо в глаза. — Назовите хотя бы цвет обложки монографии Сафроненко «Экспертиза документов в криминалистике», на которую вы ссылаетесь в своей работе пятнадцать раз.
В аудитории повисла звенящая тишина. Алла физически ощущала, как капли пота стекают по спине Михаила.
— Зеленая? — выдавил он наконец.
— Красная, — отрезал Корнилов. — Классический трехтомник в красном переплете. Базовый учебник по вашей теме. Который вы, судя по всему, даже в руках не держали.
Михаил побледнел.
— Виктор Сергеевич, но работа же написана правильно! Все источники указаны, оформление…
— Работа, безусловно, написана грамотно, — согласился профессор. — Вот только не вами.
— Что вы имеете в виду? — Савицкий попытался придать голосу возмущенные нотки, но вышло неубедительно.
— А то, молодой человек, что я узнаю стиль и мысли Аллы Сергеевны, — Корнилов мельком взглянул на застывшую за партой девушку. — Ее манеру анализировать, ее подход к подбору источников.
И мне крайне неприятно видеть, как талантливый человек становится жертвой чужой непорядочности.
Алла почувствовала, как краска заливает щеки. В этот момент она была готова провалиться сквозь землю.
— Простите, — пробормотала она, — я не должна была…
— Вы не должны были позволять использовать себя, — мягко закончил Корнилов. — Но это тоже урок.
Что касается вас, господин Савицкий, — его голос стал жестким, — ваша оценка — «неудовлетворительно».
И будьте уверены, что пересдача будет куда более… скрупулезной.
Михаил, все еще бледный как полотно, поплелся на место. Проходя мимо Аллы, он прошипел:
— Ты специально все подстроила, да? Нажаловалась старику?
— Алла Сергеевна, прошу вас, — позвал Корнилов, словно не замечая этой сцены.
Она медленно поднялась, чувствуя, как дрожат колени. В голове шумело, пальцы, сжимавшие папку с работой, заметно подрагивали.
— Я внимательно прочел вашу работу, — профессор смотрел на нее с едва заметной отеческой улыбкой. — «Психологические аспекты проведения следственного эксперимента».
Блестящий анализ, глубокое понимание темы. Особенно впечатлил раздел о манипулятивных практиках и способах их выявления.
Алла стояла, не веря своим ушам. Неужели…
— Более того, — продолжал Корнилов, — вы на собственном опыте изучили, как работают механизмы психологического давления и манипуляции.
Я ставлю вам «отлично». Вы заслужили — и не только за эту работу.
В аудитории раздались редкие хлопки. Кто-то присвистнул. Катя Рябинина демонстративно отвернулась к окну.
После защиты Алла долго стояла у окна в пустом коридоре, глядя, как по стеклу сбегают дождевые капли. На душе было удивительно спокойно.
«А ведь и правда, — думала она, — это был урок. Может быть, самый важный за все время учебы».
Она вспомнила лицо Михаила, его растерянность и злость, когда вскрылся обман.
Вспомнила, как сама чуть не расплакалась от стыда и облегчения, когда поняла, что профессор все знал и понимал.
За окном постепенно темнело. Дождь усиливался, барабаня по карнизу. Где-то вдалеке прогремел гром.
«Забавно, — подумала Алла, — я ведь действительно многое поняла».
Она еще раз взглянула на свою курсовую, на красное «отлично» в верхнем углу. Впереди был еще один год, потом диплом, работа… Жизнь продолжалась.
Накинув сумку на плечо, Алла направилась к выходу. У дверей она столкнулась с Корниловым, который что-то искал в своем портфеле.
— Виктор Сергеевич, — окликнула она профессора, — спасибо вам.
Он поднял голову, улыбнулся:
— Не за что, Алла. Просто помните — в нашей профессии честность и принципиальность важнее всего.
Даже если иногда приходится учиться этому на собственных ошибках.
Она кивнула и вышла под дождь. Впервые за последние дни ей хотелось улыбаться.
«Маленькая» ложь мужа