— Ты на наследство не подавай, — учила сына мать. – Трешка как раз для семьи с двумя детьми отличным решением будет.
Аленка с Антоном и детьми туда переедут, а ты ко мне вернешься.
«Не больно-то надо», — мысленно возразил Михаил. После чего прекратил слушать, что там вообще мать говорила.
Глава 2
— В общем так, Михаил, — вздохнула бабушка, когда мальчик рассказал о произошедшем в родительском доме. – У меня к тебе только один вопрос.
Какого черта ты до сих пор молчал? Я ведь видела, что что-то не то происходит, а у тебя из ответа только «все в порядке».
А если бы этот АНдон тебя прибил случайно во время этой вашей драки, что тогда? А если бы ты его прибил?
Нет, я-то не против, мне он никогда не нравился, но сидеть-то за него тебе бы пришлось, как за человека.
— А что бы ты сделала, если бы я все рассказал?
— Даже не знаю… Забрала бы тебя? Что ты на меня так смотришь?
— Но Алену ты забирать отказалась.
— Алена твоя – взрослая самостоятельная баба, которая должна была думать перед тем, как … раздвигать.
А уж если так случилось – брать на себя ответственность за все, что происходит с ее жизнью.
Ну да при вашей матери этого ей еще долго не потребуется.
А вот ты-то как раз еще ребенок, за которого минимум два года взрослые должны отвечать.
В общем так, завтра я иду к матери твоей, дальше по ситуации.
Если здравого смысла не появится у нее – тогда придется идти до конца.
«До конца», как узнал потом Миша – это в полицию и суд, где Антона могли если не посадить, то нервы помотать изрядно.
Но бабушке делать этого не потребовалось, ведь мать свекровь хоть немного, но побаивалась. А поэтому – согласилась на все условия, чтобы избежать лишнего шума.
Под «все» подразумевалась, как узнал потом Миша, передача бабушке карточки, на которую приходили отчисления за потерю отца.
Для бабушки эта сумма не была значительной, но, видимо, имел значение принцип «не давать шиковать на чужие деньги здоровой бабе и чужому мужику».
То, что матери пришлось после ухода Миши из дома найти третью работу, бабушку не волновало.
— Это ее выбор, — фыркала она, когда до нее доходили новости о жизни невестки и «этого табора у нее на шее» (иначе она Алену, Антона и их ребенка не называла).
Заботиться бабушка была готова только о Мише. И только в том случае, если он поступит на дневное на бюджет.
Мол, если тебе хватает мозгов учиться, внучек – учись, бабушка и накормит, и вещи купит, и на проезд денег даст, а за хорошую учебу еще и от себя тебе несколько тысяч подбросит.
А вот если не поступишь – к твоим услугам заочное отделение и с восемнадцати лет – работа раскладчиком продуктов в ближайшем «Магните».
Или комплектовщиком на региональном складе маркетплейса, который находился всего в пяти остановках от дома. Работы – выбирай, не хочу.
Миша поступил на бюджет. И весь университет вплоть до самого последнего курса бабушка, ни разу копейкой его не попрекнув, содержала его на свои деньги.
Пенсия оставалась Михаилу на карманные расходы, стипендия уходила на мелочи вроде канцелярии, а еда, вещи и проезд были исключительно за бабушкин счет.
К ней же вернулся Михаил после института. И сразу получил типичное для бабушки заявление.
Что есть у него на поиск работы три месяца, по прошествии которых «кормушка закрывается».
Трех ему и не потребовалось – уже через пару недель молодой человек нашел работу по специальности.
И тут бабушка снова повела себя не так, как ожидалось от строгой и деспотичной родственницы, которой ее все время выставляли мать и сестра.
«Кормушку» она закрывать и не думала, то и дело подкидывая «от себя» по пять-семь тысяч внуку на «карманные расходы».
Миша поначалу даже стеснялся брать эти деньги, но бабушка быстро объяснила, что к чему.
— Пенсия у меня больше, чем твоя зарплата – не зря же на северах полжизни промоталась.
Ну а ты, вижу ведь, ровно не сидишь – стараешься, учишься, над собой работаешь.
У ребят сразу после института зарплата всегда гроши, нормальные деньги ты начнешь только через пять-семь лет зашибать.
И что за это тебя наказывать теперь?
Так и жили они душа в душу. О родственниках не вспоминали, да и те не горели желанием общаться с бабушкой и оторванным от семьи Михаилом.
Сестра, насколько знал Миша по слухам, родила еще одного ребенка, Антон вроде бы как даже нашел какую-то работу, но получал немного.
Мать продолжала помогать «молодой и несчастной семье» изо всех своих сил.
А Миша просто жил. Нашел себе девушку, периодически оставался у нее ночевать, да и к себе приглашал, бывало.
Копили вместе на первый взнос, планировали расписаться через пару-тройку лет и тогда взять совместную квартиру в ипотеку… Все, как у людей.
Именно тогда умерла бабушка. Просто не проснулась однажды утром.
Миша спохватился только ближе к обеду, зашел к ней в комнату – и нашел пожилую женщину мертвой с застывшей полуулыбкой на лице.
Как будто даже смерти в лицо та улыбалась ехидненько так, мол, ну что, безносая, теперь с тобой погуляем…
Родня явилась на похороны. Завывая от горя, обнимая Мишу и… Да, прямо за поминальным столом строя планы на квартиру.
— Ты на наследство не подавай, — учила сына мать. – Трешка как раз для семьи с двумя детьми отличным решением будет.
Аленка с Антоном и детьми туда переедут, а ты ко мне вернешься.
«Не больно-то надо», — мысленно возразил Михаил. После чего прекратил слушать, что там вообще мать говорила.
А несколько дней спустя, убираясь в бабушкиной комнате, нашел в тумбочке завещание.
По этому документу все свое имущество пожилая женщина оставляла внуку.
Ни Алена, ни, тем более, их мать, в завещании упомянуты не были.
Миша не радовался смерти бабушки. Он бы предпочел, чтобы женщина пожила еще долгие годы, возможно даже – побывала на его свадьбе и понянчила правнуков (детей Алены она не признавала категорически).
Но если уж так все случилось, то радоваться он мог тому, что не придется делить ставший родным дом с людьми, которые семье давно быть перестали.
Вместе с завещанием и свидетельством о бабушкиной смерти молодой человек на следующий день отправился к нотариусу, у которого документ в свое время оформлялся.
Тот подтвердил, что за прошедшие годы ситуация никак не поменялась, завещание не изменилось, а значит – именно Миша является полноправным наследником трешки в хорошем районе.
Нотариус открыл наследственное дело и сообщил молодому человеку, что через полгода со дня смерти бабушки он может приходит и забирать документы, подтверждающие его право собственности на квартиру.
Именно с этого дня и начались длительные разборки с родственниками. Ну как, разборки…
— Мишенька? Миша, подожди! – с утра неделю спустя его встретила у подъезда мать.
Внутрь зайти не смогла, видимо, потому что никто из соседей не согласился пустить в подъезд незнакомую женщину, которая представлялась Мишиной матерью.
Может, мать, а может и нет – люди были в основном пожилые и крайне подозрительные к незнакомцам. А как выглядит бывшая бабушкина невестка, все за эти годы позабыли.
Да и мать изменилась, причем не в лучшую сторону. – Миша, мы ведь договаривались с тобой, что квартира достанется Алене.
— Мы ни о чем с тобой не договаривались, — огрызнулся молодой человек, снимая с сигнализации машину.
Сел за руль и собирался захлопнуть дверь, но мать помешала, потребовав «подождать и поговорить нормально».
Ждать Мише не хотелось, поэтому он просто отпихнул родительницу и закрыл автомобиль.
Та не сдалась и пришла к нему на работу. Мало того – прихватила с собой еще и Алену.
Сестра плакала и умоляла «дать им пожить нормально», на что в ответ Михаил язвительно спросил, позволяли ли ему «нормально жить» сама сестра и этот ее ***дон, который заделал ей двоих детей, но при этом – не озаботился вопросами жилья и содержания.
— Не смей так говорить об Антоше! Он мне как сын! – вскинулась мать в этот момент.
— Вот и живите в своей двушке дружной семьей, — расплылся в улыбке Миша.
Планы на обед, конечно, рухнули, но выражение лиц «семьи» стоило пропущенного приема пищи.
Не сказать, чтобы он был мстительным человеком, но лицезреть попытки подкатить к нему после того, как сами выставили из дома, было очень, очень приятно.
Вдвойне приятно представлять, как бабуля там, наверху, потирает сухонькие ручонки и довольно кивает головой.
Мол, так им и надо, внучек. А то ишь какие! Сколько лет не вспоминали, а как наследство нарисовалось, так вот они мы, тут как тут!
— Ах ты …! Ты мне больше не сын. Так и знай – наследства я тебя лишу.
— В этом я даже не сомневался. Аленушке ведь нужней. Но, знаешь… Мне, в принципе, бабушкиной трешки хватит, — довольно улыбнулся парень.
К разборкам подключилась родня со стороны матери и даже родственники Антона.
Для некоторых из последних все завершилось дачей показаний в ближайшем полицейском участке и выплатой штрафов, после чего остальные стали вести себя более благоразумно.
Миша знал, что ему надо было продержаться только полгода. А потом… Потом он просто продал квартиру и переехал по работе в другой город.
Девушка отправилась вместе с ним и уже на новом месте пара вскоре выбирала подходящее жилье. Им оказался роскошный двухэтажный дом, который оформили в собственность «три к одному».
У Миши еще оставались средства, на которые он обновил себе машину и сформировал финансовую подушку на будущего ребенка.
Отцом он стал в тридцать два года. Кто-то говорил, поздновато, но он был уверен в том, что сделал правильный выбор.
Уж лучше сначала позаботиться о ребенке, чем надеяться, что какая-то добрая душа будет всю жизнь решать твои проблемы. И повезло, что жена придерживалась того же мнения.
Мать появилась на их пороге, когда сыну Миши было два года.
Поздним вечером в дверь раздался звонок, а на экране домофона отобразилась постаревшая и уставшая женщина с чемоданом один в один похожим на тот, с которым она выставила за порог сына почти двадцать лет назад.
— Мишенька… Сынок… Они меня выгнали! Не нужна я им стала, старая такая. Сказали, пенсия есть – проживешь. Я и решила тебя найти… Ты ведь не бросишь маму?
— Нет у меня мамы, — скрепя сердце, произнес Миша.
Он, возможно, давно не злился на нее. Ведь все сложилось именно так в его жизни именно благодаря его решению. Но все же…
Каждый должен отвечать за свои поступки. А то что получается: можно выгнать ребенка из дома, а потом, как ни в чем не бывало, прийти к нему и требовать кров-стол-заботу?
Нет уж, женщина. Идите к любимой Аленке, которую вы в одно место целовали. И к тому самому… Который вам теперь вместо сына.
— Кто приходил? – крикнула жена, когда Миша закрыл дверь.
— Никто, — честно ответил он.
Мать умерла несколько лет назад в доме престарелых. На похороны Миша не пошел. Нечего ему было там делать. И видеть ни мать в последний раз, ни Алену с ее мужем, ни их детей он не хотел.
Лучше быть одной