— Упустишь парня, Наташа, — вторила Марии Евгеньевне родная мать. – Да, не нравится ему город, ну так он много кому не по душе.
Карьеры ты не сделаешь, даже не мечтай – везде своих людей двигают, а на везение рассчитывать просто глупо.
Ты ведь у меня уже не маленькая, должна понимать, что если будешь гоняться за журавлями в небе – упустишь свою синичку.
Глава 1
— Вот выучишься, станешь человеком – будет мать тобой гордится, — учили Наташу все родственники.
То есть примерно половина деревни – в их небольшом населенном пункте все так или иначе приходились друг другу родней.
Ведь если нет родства кровного, то есть еще и так называемое церковное.
И получается, что если тебе не теткой приходится вон та тетка, то сто пудов или крестная, или какая-нибудь жена двоюродного дяди, или еще какая седьмая вода на киселе.
Но непременно лишь по факту призрачного родства с правом поучать тебя жизни и читать тебе нотации, если вдруг что пойдет не так.
А еще – с правом, как потом поняла Наташа, весьма беспардонно лезть в твою жизнь.
Сколько парочек разбил вот этот вот деревенский шабаш – страшно подумать.
В некоторых случаях, конечно, оно и к лучшему – девчонок натурально спасали от уголовников, потомственных алкашей или кухонных бойцов.
Но были и варианты, когда просто не нравится родне невесты семья жениха – и подтягиваются на этот жаркий спор аргументы со всех сторон. И факты, ага.
Порой даже до драк доходило. И ребята расходились.
Эх, радовалась Наташка, что ее союз с Борькой одобрили все вокруг. Нет, ну, может, кто и не одобрил – но те молчали, не смея возразить большинству.
— Хорошая девчонка Наташка, — кивали родственники с Борькиной стороны. – Образованной будет, в люди выбьется.
И детей таких же умных воспитает.
— Хороший парень Борька, — вторили им родственники уже с Наташиной стороны. – В учебе-то бал..бес, ну оно и понятно – пацан же, не девчонка.
Зато рукастый, и за тебя с детства перед другими пацанами вступается, обижать не дает.
С таким не пропадешь.
Нравился ли Наташке Борька? Да, пожалуй.
А что, симпатичный, за словом в карман не лезет, да и защищает ее действительно так, будто уже с детства за нее ответственность чувствует.
А в любовь Наташка не верила.
Да и мама говорила, и все вокруг, что нет ее – любви. Есть только временные какие-то помутнения, которые проходят за пару-тройку лет.
А вот потом остается то самое, что заставляет людей жить вместе и терпеть десятки лет, а то и вовсе до самой гробовой доски.
Нет, бывает, конечно, что раньше из семьи уходят и мужики, и женщины.
Но либо это непутевые какие-то, либо человек меняется и совсем плохим становится.
Ну вот если запил мужик и женщина от него ушла, потому что не работает, крышу вовремя в доме не чинит, да еще и поколачивает ее – такое в деревне не осуждалось.
А вот «сегодня одного люблю, завтра другого» — это баловство и для вертихвосток каких, а не для приличных девушек.
Так что Наташа любила только одного Борьку. И из армии его ждала, пока в институте училась.
Он-то не попал в ВУЗ, да и в школе девять классов едва окончил. Зато до армии успел на водителя выучиться, и во время службы навыки укрепил.
Строил планы, мол, как только вернется – сразу устроится водителем у них в деревне.
Да только не нравились эти планы родственникам с обеих сторон.
Ведь как это получается: уже почти семья, вот-вот свадьбу играть будут, а живут порознь, как чужие люди?
Непорядок это, особенно если учесть, что все то время, что Борька в армии служил, они и не виделись толком.
Подумали семьи с обеих сторон – и решили дело по-своему.
Сняли молодым в городе комнату в общежитии.
Да, не фонтан, но и Наташке с Борькой одним в комнате проще будет, чем с тремя девочками, да и ему, возможно, вскоре удастся устроиться на работу и получать более приличные деньги, чем платили в деревне.
Так и случилось. До самого окончания Наташей института дела шли предельно хорошо.
Вот только потом история пошла совершенно не так, как предполагалось самой девушкой.
— Наташа, а давай в деревню вернемся, — начал ныть Борис, стоило только девушке выпуститься.
— Я что, училась для того, чтобы в деревне работать на местной фабрике?
— А что, там можно бухгалтером устроиться.
— Во-первых, я маркетолог, а не бухгалтер, это совершенно разные специализации.
— Ой, да вот что ты пристала?
У нас на агрофирме девчонка работала, она вообще трехмесячные какие-то курсы закончила, на которых ее научили в программе разбираться – и делала спокойно свою работу.
— И куда же она делась?
— Да в город уехала. Всем здесь как будто медом намазано.
А я вот по дому скучаю. Да и с работой здесь сложно.
— Это где же тебе сложно? Вон любой сайт открой с поиском людей – и везде ищут водителей категории «С».
А учитывая, что тебе твой дядя свою машину старую отдал – ты мог бы и курьером подрабатывать.
— Да ну, несолидно как-то…
— Борь, а что солидно? На шее родительской сидеть?
— Ну так тебе ведь то же самое делать не зазорно?
— Я вообще-то образование получала. На дневном и, кстати говоря, на бюджете.
— Только толку с твоего бюджета, если на все про все наши родители денег давали? – возразил Борис. – А вот надоест им платить за наше житье-бытье тут, что тогда?
А нам, между прочим, уже бы пора и жениться, и детей завести через пару лет, как приличным людям.
— Как приличным людям нам не помешало бы сначала квартиру какую-нибудь купить.
Хоть в ипотеку, хоть без ипотеки самую дешевую с печным отоплением где-нибудь на окраине города, но свою.
— Да сдался тебе этот город… — отмахнулся Борис.
Но съезжать из их комнаты почему-то не торопился ни через месяц, ни через два, ни через полгода. Да и работу так и не нашел.
Наташе, честно говоря, было от происходящего как-то не по себе, но свою часть денег за аренду и на продукты Борис вносил исправно, так что сама она с комментариями и нравоучениями не лезла.
Зато начала активно участвовать в их жизни Борина мама, Мария Евгеньевна.
Она была, на самом деле, вполне нормальной женщиной. Доброй даже. Ну, насколько Наташа помнила ее по деревенской жизни в детстве.
Всегда Наташку у них в доме привечала, всегда хвалила и в пример своим дочерям – сестрам младшим Борькиным, ставила.
Да вот только с возрастом, видимо, характер у Марии Евгеньевны поменялся. И стала для нее Наташа уже не таким идеалом или примером для подражания.
Все чаще проскальзывали в речи будущей свекрови при встрече те же фразы, которыми Наташу осыпал Борис.
Что дурью будущая невестка мается, что нет нужды им жить в городе, что и в деревне все нормально, а вакансия бухгалтера на агрофирме – не так уж и плохо.
— Да и вообще, сынок вон который год работу найти не может, а ты что, думаешь, сразу после своего института кому-то будешь нужна на хорошем месте?
На хорошее там или нет, но Наташу взяли. Да, зарплата у нее была чуть больше МРОТ, ну да никто не ждал, что с первого же дня ей будут платить сотни тысяч.
— Вот поработаю года три, поднаберусь опыта – а там или на повышение уйду, или в другую фирму перейду, где больше платить за работу будут, — рассказывала она Боре свои планы на жизнь.
Тот лишь фыркал и говорил, чтобы Наташа и мечтать не смела о чем-то настолько недосягаемом.
И вроде бы как не оскорблял, не кричал, но так неприятно от его слов было…
Да и Мария Евгеньевна все чаще напрямую говорила, что моложе она не становится, что девочки скоро того и гляди выйдут замуж, а единственный сын чем на диване в городе дырки продавливать лучше бы возвращался в деревню и там делом занимался.
Пусть не на работу идет, так хоть с огородом помогает и ремонт по дому делает. Сколько его накопилось, пока он тут с Наташкой прохлаждался.
— Упустишь парня, Наташа, — вторила Марии Евгеньевне родная мать. – Да, не нравится ему город, ну так он много кому не по душе.
Карьеры ты не сделаешь, даже не мечтай – везде своих людей двигают, а на везение рассчитывать просто глупо.
Ты ведь у меня уже не маленькая, должна понимать, что если будешь гоняться за журавлями в небе – упустишь свою синичку.
Останешься вот, как баба Варя, одна одинешенька потом. И некому будет ни стакан воды в старости подать, ни могилку обиходить.
— Рановато мне про могилку думать, мама. А уж мужчину найти в наше время и вовсе не проблема, — высказалась матери однажды Наташа.
И буквально на следующий день получила скандал от всех родственников на тему:
«Это кого же ты там уже искать собралась?
Или, может, нашла за Борькиной спиной?
Ты давай не позорь ни его, ни нас, включай голову – и возвращайся домой».
В качестве протеста Борина мать сообщила, что в следующий месяц ни копейки не даст на платеж по аренде.
Да только Наташа к тому моменту уже понимая, что если нырнет в это болото, не вынырнет из него потом, сообщила, что в таком случае арендует себе другую квартиру, а из этой Борю в любом случае арендодатель попросит, когда ежемесячный платеж не придет.
Что интересно, но после того, как Наташа съехала, Боря почему-то остался жить в той же самой комнате в общаге.
А вот девушка согласилась на длительную командировку на север.
Обещали хорошие деньги и, вдобавок – возможность остаться в другом городе.
Наташа думала недолго, уехала – и только ее и видели.
Так ей казалось следующие пять лет, когда общение с родственниками ограничивалось сообщениями и звонками.
С Борей они вроде бы как и не расстались, общались даже, говорили, что любят друг друга, но… Что будет с ним дальше, Наташа не знала.
А если бы знала – окончательно разрубила бы все мосты еще тогда, перед своим отъездом.
Не знала, что у свекрови есть ключи от их квартиры