— Сдай ты ее в дом престарелых и не мучайся! – отмахнулась Нина Ивановна. – У тебя родная мать помощи просит!
— Как это, сдай? – опешила Вика. – У мамы Оли не все так плохо.
— Хватит при мне ее матерью называть! – вскипела Нина Ивановна. – Мать у тебя одна! Это я! А она всего лишь тетка!
— Хорошо, — Вика отвела взгляд. – У тети Оли не все так плохо. Только с ногами. Но по дому она прекрасно передвигается, ей только на улицу тяжело.
— Ты мне еще всю ее карточку расскажи! – воскликнула Нина Ивановна. – Интересно же так, что хоть конспект веди!
Вика пожала плечами, но промолчала.
— Я тебе русским языком говорю, что ты тратишь на нее свое время и силы? Сдай ты ее, куда полагается и забудь! Пока она еще ходит – сдай!
Когда она ляжет и не встанет, вообще тяжело будет! И зачем тебе еще и это?
— Неправильно это, — прошептала Вика. – Нехорошо.
— Дочка! – Нина Ивановна смотрела на Вику, нахмурив брови. – Ты не понимаешь, что ли, что ты тратишь на нее свое бесценное время?
Жизнь конечна! А если у тебя есть силы и желание, так помоги родной матери! Мне помощь очень нужна!
— Так я же помогаю, — вырвалось у Вики.
— А могла бы намного больше, если бы на нее время не тратила! – возмутилась Нина Ивановна. – Нет, это вы посмотрите, чтобы мать у дочери помощь выпрашивала!
Да любая дочь за радость должна принимать возможность матери помочь! Матери! А не какой-то там тетке!
— Но и она мне не чужая, — произнесла Вика.
— Господи, сорок три года, муж и двое детей! И ничему тебя жизнь не научила! Как была наивная, так ею и осталась!
В жизни, дочка, чтобы ты знала, злее надо быть! Расчетливее! Вот как твой брат!
— А что Гриша? – спросила Вика.
— А то – Гриша, что как уехал за тридевять земель, так ни слышно его и не видно! И плевать он на всех хотел!
Живет в свое удовольствие! – выдала Нина Ивановна. — И только ты тут каждому встречному поперечному готова помогать и прислуживать!
— Мама, но это же хорошее качество, когда людям помогаешь, — ответила Вика.
— Хорошее – это когда ты самым родным и близким помогаешь! А ты же себя разбазариваешь! И на кого?
Вот какой тебе толк с Ольги? Квартиру она уже на твоих детей отписала! Пенсия у нее – три копейки!
Так ты из своих заработанных ее еще кормишь! А так, сдала бы к такой-то матери в дом престарелых и думать о ней забыла!
А все вот эти твои желания помогать, так ты их на мать свою направь! Видишь же, что моложе я не становлюсь!
Мне везде помощь нужна! И в магазин, и по уборке, и по стирке с готовкой! Близким людям помогать надо!
— Мама, но тетя Оля мне близкая и родная! И Грише, кстати, тоже!
— Так, про Гришу мне вообще не рассказывай! – Нина Ивановна встрепенулась в приступе ярости. – Думает он хорошо, а сын – отвратительный!
Я ж ему позвонила, чтобы он мне деньгами хоть помог! А он меня так далеко послал, что ни с одной картой не дойдешь! Был бы рядом, так бы отходила!
— А маме Оле он помогает, — сказала Вика с легкой улыбкой. – Каждый месяц по двадцать тысяч присылает!
Нина Ивановна пропустила «маму Олю» и вцепилась в факт про деньги:
— Как это помогает? По какому праву? Я, родная мать, у него попросила, так меня он послал!
А тетке, понимаешь, присылает! Наглость какая! – Нина Ивановна начала шарить по карманам: — Где у меня телефон? Сейчас же ему позвоню и все выскажу!
— А не боишься еще чего-нибудь неприятного услышать? – спросила Вика с усмешкой.
— Пусть только попробует! – вскричала Нина Ивановна. – Я мать! Он не посмеет!
— Была бы ты матерью, — произнесла Вика, — может быть, и не посмел бы! А какая ты мать?
— Самая настоящая! – взревела, как паровозная сирена Нина Ивановна.
— В лучшем случае, — опять усмешка, — биологическая!
В тридцать лет Олю бросил муж. Даже не бросил, а просто ушел. А она отпустила. Не могла не отпустить, потому что любила.
Восемь лет брака, и шесть из них потрачены на лечение от бесплодия. Это так вымотало и опустошило, что вопрос о разводе был только вопросом времени.
— Оля, я хочу своих детей, — спокойно сказал Дима. – Дело не просто в детях, а именно в родных! Приемные дети – это не то! И ты должна меня понять!
— Я понимаю, — убитым голосом ответила Оля. – И я не могу тебя держать!
— Не обижайся! Я тебя на самом деле люблю, но прожить впустую я не хочу!
— Димочка, я тоже тебя люблю, — плакала Оля, — поэтому желаю тебе счастья!
Обрушившаяся на Олю пустота рвала ее душу на части. На работу она ходила чисто на автомате. Так же и жила.
Плохо было, что жила одна. Она практически перестала готовить и убирать. Не сидела в грязи по уши, но ей было безразлично, как и где она живет.
А добило ее то, что ей, как женщине одинокой, государство отказывалось доверить ребенка.
— Мы даем детей только в полные семьи! – говорили ей в детском доме.
— Ну, подумайте сами! – настаивала Оля. – Или ребенок будет жить у вас, или у меня! Так у меня он получит любовь матери, уход, воспитание! Нет, я не говорю, что у вас всего этого нет, но я же буду заботиться только о нем одном!
— А вы думаете, что я этого не понимаю? – произнесла директор детского дома. – Прекрасно я понимаю, что у вас и с вами любому ребенку будет лучше, чем даже в самом лучшем детском доме!
Но вы и меня должны понять, у меня тоже есть начальство! И оно постановило – одиноким детей не давать! Вашу боль я понимаю, но место работы терять не хочу!
И так же ответили в трех детских домах в их городе.
Чисто по-человечески, ей готовы были пойти на встречу, а по закону, не имели права.
А Оля все глубже и глубже погружалась я тоску и безразличие.
Усугубила Олино положение новость, что ее младшая сестра беременна.
Нина была на десять лет младше Оли. И ребенок, которого она ждала, будет рожден не в счастливом браке.
У Нины не то, что мужа, парня не было. А ребенок, как бы это гадко не звучало, был нагулянным от залетного молодца.
Оля по этому поводу только и сказала:
— Почему так жестоко происходит? Я за ребенка все готова отдать, а ей он, по сути, не нужен! И она никогда не поймет, какое это счастье быть матерью!
Из черной тоски и совершенного отрешения от жизни и мира вырвал Олю телефонный звонок сестры:
— Ты там еще живая? – спросила Нина.
— А это имеет какое-то значение? – произнесла Оля.
— Я тут подумала, ты ж без детей скоро крышей поедешь и вообще кончишься! А мне тут за ребенком присмотреть некому… — короткая пауза, чтобы до Оли дошел смысл сказанного. – Как ты посмотришь, если я тебе дочку на воспитание оставлю?
— В смысле, оставишь? – у Оли в тот момент ноги подкосились и она стекла на пол.
— Натурально! – с нажимом сказала Нина. – Поедем с тобой в опеку, и я передам тебе права на ребенка, потому что сама нахожусь в сложной жизненной ситуации!
А ты, как ближайшая родственница, возьмешь опеку над племянницей!
— Мне не дают усыновить ребенка, — убитым голосом сказала Оля. – У меня мужа нет! А искать его, чтобы усыновить, ни один мужик не согласится!
— Ты не путай ежа с бабочкой! – воскликнула Нина. – Тут не усыновление, а передача опеки родственнику! Я ходила, узнавала. Только твое согласие, и воспитывай на здоровье!
Этот день стал вторым днем рождения самой Оли.
А через четыре года Нина снова появилась с подобным предложением, и передала сестре под опеку еще и сына. К слову, до передачи Оле сына, Нина даже не звонила, не говоря уже о том, чтобы приехать и навестить дочь.
Как сына сплавила, испарилась на тридцать лет.
Оля была не просто счастлива, она, наконец-то, получила ту жизнь, о которой мечтала. Двое детей, девочка Вика и мальчик Гриша, стали ее детьми.
Когда Грише исполнилось восемнадцать, а Вике тогда уже было двадцать два, Оля рассказала, что она им тетя, а не мама. Это вызвало шок. Но Оля хотела до конца оставаться честной.
Было бы намного хуже, если бы они узнали от внезапно явившейся Нины или от постороннего человека.
Что Вика, что Гриша, старались понять, что подвигло их настоящую мать, когда она отдала детей и больше не появлялась. Строили предположения, рассматривали варианты. А в итоге сошлись во мнении:
— Если приедет, может и сама расскажет, а ты, — они обнимали Олю, — как была нам самой настоящей мамой, так ею и останешься! И не важно, что не ты нас родила! Главное, что ты всегда была для нас самой лучшей мамой на свете!
А дальше Олины «дети» продолжили жить.
Гриша выучился на горного инженера и уехал на другой конец страны, где нужны были специалисты его профессии. Там женился, сына родил.
Все обещал, что в гости приедет, но как-то не получалось.
А Вика никуда уезжать не захотела. Получила профессию, устроилась работать. А там и замуж вышла.
Море слез было, когда она уезжала жить к мужу. Но Оля не держала ее дома. Даже прогоняла, если можно так сказать:
— Доченька, ты уже взрослая! Тебе самой нужно строить свою жизнь! Муж у тебя замечательный! Внучат скоро мне нарожаете! А молодые должны жить сами!
— Но мы будем в гости приходить! – обещала Вика.
— Конечно, будете! И я всегда буду вам рада!
За внуками дело не стало. Вика родила мальчика и девочку. И они на все праздники приезжали к Оле.
Но годы берут свое. Оля же «матерью» стала в тридцать два. Когда внуки появились, Оля уже на пенсию вышла, да и здоровье оставляло желать лучшего. И сердце пошаливало, и суставы не гнулись, а ноги то идут, то не идут.
Вика сообщила об этом брату, потому что Оля все свои болячки прятала и скрывала.
— Пришли мне номер ее карты, — сразу же сказал он. – Я в бухгалтерии своей скажу, чтобы делали отчисления. Двадцать тысяч хватит?
— Ой, Гриш, конечно! – воскликнула Вика.
— Если будет нужно больше, там, на лекарства или лечение, только скажи! Мне для мамы ничего не жалко!
— Не волнуйся так, Гриша, я же тут! И сама помогать буду, да и с деньгами тоже!
А у Ольги Ивановны начали ноги капризничать. Это по ее собственному выражению.
— То ходят, то не ходят! – усмехалась она. – И рада бы выйти, да боязно, откажут!
— Мама, даже и не думай никуда выходить! – ругалась с Ольгой Ивановной Вика. – Я буду тебе и продукты приносить, и лекарства! А если тебе надо будет куда-то, то мы с мужем приедем и тебе поможем!
Явление Нины Ивановны стало неожиданностью для всех. Та сначала к сестре заявилась. Хотела у нее жить, но, видя состояние сестры, и понимая, что за той уход нужен, сняла квартиру в другом районе.
А у сестры Нина Ивановна узнала, где же ее детки.
Сцену устроила со слезами, что скучала все эти годы и так далее и тому подобное.
Оля ей не поверила. Но ни Вике, ни Грише говорить ничего не стала.
Гриша, как услышал незнакомый голос, который представился его матерью, выслал Нину Ивановну так далеко и такими словами, что повторить стыдно.
Нина Ивановна хотела что-то ответить, но была послана еще раз, на чем разговор был закончен.
А Вика к своей доброте была еще и достаточно романтичная натура. А поскольку общалась с родной мамой без приемной, то поверила слезливой истории, что рассказала Нина Ивановна.
Вика хотела поверить, вот и поверила. Хотя история про мужа тирана, который запретил Нина Ивановне даже звонить родным детям, не выдерживала никакой критики.
Нина Ивановна, пройдя тернистый путь к дочери, как она говорила, растеряла силы и здоровье. Поэтому без помощи дочери жизнь ее превратилась в сплошные трудности.
Вика стала помогать Нина Ивановне. И по хозяйству, и деньгами. Да и времени уделяла достаточно.
Но один момент бесил Нину Ивановну. А бесило то, что Вика постоянно говорила об Ольге Ивановне. Как той тяжело, как Вика ей помогает, что в магазине покупает, какие лекарства приносит.
В очередной раз, когда Вика заговорила об Ольге Ивановне, Нина Ивановна психанула и предложила сдать сестру в дом престарелых.
Нина Ивановна схватилась за сердце:
— И ты туда же? – воскликнула она.
— Куда? – холодно спросила Вика.
— Ты смеешь оскорблять свою мать! – прокричала Нина Ивановна.
— Свою мать я не оскорбляю, — твердо сказала Вика. – Я оскорбляю ту женщину, которая считает себя моей матерью! Я не оговорилась, а сказала то, что хотела! Я помогаю и ухаживаю и за тобой, и за мамой Олей.
Так вот ты даже «спасибо» говоришь так, будто это ты мне одолжение делаешь, позволяя себе помогать!
А мама Оля всегда искренне благодарит! И мало того, что благодарит, так еще и уговаривает, чтобы я меньше всего делала, мол, ей и так нормально!
— Ей и так нормально – эхом повторила Нина Ивановна.
— Настоящая любящая мать никогда не будет у ребенка требовать, она всегда просит! И просит лишь тогда, когда самой невозможно! А ты не просишь, а именно требуешь! И требуешь ты то, что сама с легкостью можешь сделать!
— Мне тяжело! – кричала Нина Ивановна. – У меня плохое здоровье!
— А почему тогда ты себя не предлагаешь сдать в дом престарелых? – спросила Вика и улыбнулась. – Ты же хочешь, чтобы я маму Олю сдала, а больше времени и денег доставалось тебе!
— Я мать! Я тебя родила! – переходя на визг, кричала Нина Ивановна.
— И сразу же бросила! – кивнула Вика и поднялась с места. – Я сейчас ухожу и больше не приду. Я не хочу иметь с тобой ничего общего! И не смей больше называться моей матерью! Мою маму зовут Оля!
Еще неделю Нина Ивановна звонила Вике, но та внесла ее номер в черный список. А потом Нина Ивановна куда-то уехала.
— Наверное, поехала к другим брошенным детям, чтобы им постараться сесть на шею, — предположила Ольга Ивановна.
Но своими размышлениями ни с кем не поделилась. Зачем?
Вика сама поняла, кто ее мама, а кто человек посторонний.
Тест на мать
Пасынок