— Ой, ну вот что ты ревешь… Что ты ревешь, спрашивается? Ну оказался мужик бесплоден, другого найдешь, какие твои годы…
— Ты что вообще несешь? – ахнув, Майя отстранилась от утешающей ее сестры. Ленка даже не заметила перемену в настроении, поэтому буднично пояснила.
— Говорю, найдешь другого, какие твои годы. Вон, Мишка Сафонов до сих пор у меня про тебя спрашивает.
А ведь он еще со школы в тебя влюблен был, видно. И не женат до сих пор. Кстати, зарплата у него побольше, чем у твоего Гриши, да и…
— Лена, ты или заткнешься, или сейчас получишь, — процедила сквозь зубы Майя.
Одна радость – от злости даже слезы пропали. Потому что подобных слов от родной сестры она не ожидала и слышать не хотела.
Подумать только – Лена сейчас легко и просто толкала ее на самое настоящее предательство! Да, бросить Гришу будет предательством и никак иначе!
Они вместе с десятого класса. Учились в одном университете, тогда же и поженились на втором курсе, чтобы получить отдельную комнату в общежитии.
И за время учебы притерлись, прикипели друг к другу, как две половинки одного целого. Планы строили, мечтали. И добивались всего тоже вместе и никак иначе!
Последним пунктом в их плане был ребенок. И вот именно с ним возникли сложности. Потому что раньше отсутствие залетов супруги списывали на действие сразу двух видов контрацепции.
А вот после ее отмены прошел год, два и так ничего и не произошло. В результате отправки обеих сторон процесса на обследования выяснилось, что Гриша с почти стопроцентной вероятностью детей иметь не сможет.
Можно было, конечно, попробовать какие-то экспериментальные виды лечения с баснословной стоимостью и вот вообще ни разу не доказанной эффективностью, но супруг лишь махнул рукой, смиряясь. Мол, раз уж так сложилось, то так тому и быть.
При этом Майе он сказал, что готов рассмотреть варианты либо усыновления, либо даже обращение в соответствующий банк с донорским материалом. Это все было у них впереди.
Пока что Майя просто рыдала, расстроенная, из-за того, что планы оказались в чем-то несбыточными.
И ведь не попеняешь здесь ни на какие собственные косяки. Просто так сложилось. И от этого, пожалуй, было обидно вдвойне.
Что она сама, что Гриша, привыкли добиваться поставленных целей и впоследствии с радостью осознавать, что вот он, результат их усилий. А тут уже не добьешься ничего и никак…
— Ладно, ладно, — тут же сбавила тон сестра. – Я же ничего такого в виду не имела, что ты так сразу…
Причина, по которой Майя не стала нагнетать обстановку – не хотелось ссориться с родной кровью.
Лена, какая бы она ни была, была Майиной сестрой, и кроме нее и двух племянников никаких родственников у женщины больше не было.
Так что не стоило нагнетать обстановку. Хотя бы потому, что порой Майя и сама за языком не следила.
Что забавно, темой предыдущих раздоров у них с Леной тоже были дети. И тогда заткнуться просили уже Майю.
Потому что она на правах старшей сестры пыталась вложить младшей в голову «хоть немного ума» и объяснить, что залететь от двух разных мужчин, которые не собирались на ней жениться, не имели постоянно работы и не хотели детей в принципе, было очень плохой идеей.
Оба раза Майю посылали (потом сестры, конечно, мирились), оба раза Лена поступала по своему…
И вот теперь у каждой есть то, что не хватает второй. Как будто прилетело каждой за необдуманные решения и злые слова.
Лена хоть и растит двоих любимых детишек, но работает при этом на двух низкооплачиваемых работах и едва сводит концы с концами, а у Майи есть достаток, но нет финального штриха в образе счастливой семьи.
Наверное, эта незавершенность и сблизила женщин за последующие три года. Старшая сестра много времени проводила с племянниками, покупала им игрушки и одежду, давала денег. Да и сестре помогала.
Родственники, все же. Да и как не помочь, если двоих детей на одной «тарелке супа» не поднять?
Гриша, вопреки опасениям Лены, на Майю в этом вопросе не давил и от родственников не отваживал.
Наоборот, радовался, что жена нашла такую вот отдушину. Но вопрос о донорстве или усыновление оставлял открытым.
Но Майя не спешила принимать решение в пользу одного из этих вариантов просто потому, что уж усыновить всегда успеют, а пока что были куда более важные дела: будущее повышение, собрать Настю в школу, найти деньги Алику на брекеты…
А потом все изменилось. Когда в аварии погибли их с Гришей хорошие знакомые и оказалось, что их дочку, Машу, совершенно некому забрать.
Вот не было у семьи никаких близких родственников. Были только друзья, но у всех у них нашлись причины отказаться от опеки над ребенком.
Логичные, кстати говоря, причины. Как взять еще одну девочку, если вы с мужем уже поднимаете троих, при этом ты – в вечном декрете, а он пашет на трех работах, чтобы свести концы с концами?
Или как взять ребенка, если ты – мужик-дальнобойщик? О том, что не дадут права на опеку инвалидам первой группы, какими бы дееспособными на деле они не были, можно вообще молчать.
Причин для отказа не было только у Гриши с Майей. Да они и не собирались отказываться, по правде говоря.
Потому что раньше Майю от усыновления отпугивали стандартные страшилки: непонятно какая генетика, наличие возможных родственников, которые будут настраивать ребенка против новой семьи…
Да даже плохой опыт, который ребенок усвоил от родителей и в соответствии с которым будет строить свою собственную жизнь.
У Маши ничего такого не было. Ее семья была абсолютно нормальной, благополучной и любящей, просто… Просто не повезло.
Просто случилась на пути легковушки злополучная фура, которая разделила жизнь маленькой девочки на «до» и «после».
Когда они с Гришей после прохождения школы приемных родителей пришли в гости к Маше, та молча прижалась к Майе и под конец встречи уснула у нее на руках.
Во время последующих встреч не было вопросов «когда вернутся мама и папа». Девочка была достаточно взрослой и знала, что он не вернутся.
Скучала, плакала, тосковала, но понимала какой-то частью своей маленькой личности, что надо сцепить зубы и жить дальше. В память о них. Потому что они бы хотели, чтобы она продолжала жить.
А их друзья – тетя Майя и дядя Гриша, были готовы забрать ее жить эту жизнь не в казенном доме, а в нормальной, пусть и не родной, но любящей и доброй семье.
После нескольких встреч им разрешили забрать Машу под временную опеку. Именно тогда Майя рассказала Лене о том, что все это время происходило в ее жизни.
До этого подробностями женщина не делилась, боясь, что в любой момент что-то может пойти не так и рассказывать о крахе надежд будет мучительно больно.
Но теперь все было хорошо. Теперь в жизни была радость. И этой радостью надо было поделиться. Но Лена радость сестры не разделила.
— Подожди, Май… Я правильно понимаю, что ты хочешь спустить свои деньги и моральный ресурс на чужого ребенка?
Она ведь не твоя и твоей никогда не будет, как можно вот так вот брать в свою семью чужого человека?
Ну ладно, Гриша твой не может иметь детей… Ну так залетела бы от донора. И вообще – у тебя, между прочим, племянники есть.
И, как хорошая тетя, ты могла бы, если уж у тебя так много денег, помочь им этой копейкой, а не чужого вы…од.ка содержать…
О том, что стоило держать язык за зубами, Лена поняла только когда ее щеку обожгла оплеуха.
Потому что Майя многое говорила сама и поэтому – многое могла спустить с рук другим людям.
Но назвать маленького ребенка, потерявшего родителей, вы …од.ком – это, в ее глазах, прощения не заслуживало.
Квартиру сестры она покидала в расстроенных чувствах. И следующие несколько недель не отвечала на ее звонки и просьбы денег.
А следом в игру включились племянники, которые внезапно показали себя с худшей стороны.
Майя понимала, конечно, что их мировоззрение зависит от воспитания Лены. Но уж старший-то в свои шестнадцать мог понимать, что обвинения в духе «променяла нас на какую-то чужую девку» с его стороны выглядят глупо.
Как и претензии «ты должна была купить мне компьютер, а не комнату ей обставлять».
По поводу дальнейших требований денег и помощи можно было ничего не говорить – они сыпались из взбесившихся родственников, как из ведра.
Но точку поставило последнее Ленино сообщение:
«Бесплодие твоего Гриши – это тебе от Бога наказание и испытание было, чтобы помнила о важности семьи и помощи ближним своим».
После этого сестра ее заблокировала. Майя со своей стороны тоже отправила в черный список и сестру, и обоих ее детей понимая, что дальше о родственных чувствах и каких-либо отношениях с ним речи уже идти не будет.
Но надо было видеть Ленино лицо, когда пару лет спустя Майя шла по улице за руку с Машей и с явным таким признаком, что скоро в их семье уже будет двое детей.
При этом автором будущего шедевра был Гриша и даже врачи на первых осмотрах пожимали плечами, мол, да, вероятность была низкой, но мы не исключали ее полностью.
Похоже, с появлением в семье Маши им перепало и немного везения, которого не хватало для финального штриха в их жизненных планах.
Теперь в их семье точно все было хорошо. А Лена и племянники…
После всего сказанного в те дни после ссоры Майя не планировала давать им шанс когда-либо вернуться в ее жизнь.
– Неудачное у тебя начало! – воскликнула Ника,– но яркое (часть 2 – финал)