Вспоминает свекровь и понимает, что первая жена была у Тимофея намного лучше второй.

Но никогда не выскажет своих выводов больше ни в лицо, не за глаза. Просто потому, что боится: третья может стать еще хуже.

— Господи, да за что мне это?! Как можно было выдернуть чеснок и оставить сорняки на месте, вот как?

Хорошо еще, что лени ее только на одну грядку и хватило, но мне же теперь все обратно пересаживать.

Вот за что?! – в сердцах вопрошала довольно пожилая уже женщина, сидя на кухне небольшой двухкомнатной квартиры.

— Ты знаешь, за что, — флегматично пожал плечами младший сын.

И подлил расстроенной матери еще чаю в чашку.

— Ох, Сенька, вот не начинай еще ты… — расстроенно выдохнула женщина.

Перед глазами то и дело вставали картины из прошлого.

То и дело хотелось получить какую-нибудь чудо-машину, как из фантастического фильма, вернуться на десять лет назад и остановить себя саму от всех тех дурных действий, на которые ее толкала «очень умная» башка.

Как она расстроилась, когда Тимошка, старший сын, знакомил ее со своей невестой, которая стала впоследствии первой женой.

Ну вот зачем ему, парню с высшим образованием и карьерными перспективами, эта …рочка с парикмахерским училищем за плечами.

Не техникумом даже, понимаешь ли, училищем, которое она закончила после девятого класса.

Сколько же пыталась она вдолбить непутевому сынку, что не пара ему эта его «Танечка», не пара…

Но он уперся, стоял на своем. Даже женился на ней, а потом – отбыл в городскую квартиру невесты, где и провел следующие четыре года.

За это время у пары родилась дочь и они даже собирались завести второго ребенка, да только Елизавета Игоревна не могла позволить подобного.

Ну не могла она принять эту нахалку, не могла и не хотела! И ведь Таня не делала ничего, чтобы заслужить хоть немного уважения и ласки, абсолютно!

Хамила постоянно, огрызалась. Ей слово – она тебе в ответ…

Нет, не десять, а такой вот снисходительный взгляд сверху вниз и одну и ту же фразу:

— Порядки наводить будете у себя дома. А здесь – моя квартира и не смейте указывать, как мне здесь жить.

Елизавета Игоревна начала подключать к ссорам Тимошку. Где это видано, чтобы его жена его же матери грубила?

Да, она порой бывает и грубоватой слегка, и сказать может что нелестное… Так все матери себя так ведут. И нормальные сыновья, дочери и их жены-мужья соответственно, семейную иерархию соблюдают.

Цеплялась Елизавета Игоревна к Тане, как могла. Да и понятно, почему: вторая-то невестка, Оля, была вообще непрошибаемой какой-то. Как и младший сын Арсений.

Вот уж с кем не хотелось связываться. Пришла однажды Елизавета Игоревна в гости, сделала замечание о том, что дом не прибран – и тут же получила в руки тряпку со словами «ну так приберитесь, мамочка, мне некогда – работа».

И Арсений еще поддакнул жене, а потом маме еще и выговор сделал, чтобы не лезла, значит, и не рушила ему семью, как старшему брату.

Да разве же она рушила? Добра хотела, старалась, воспитывала… И что получила?

Развод Тимошки и Тани был ожидаем. Вот только никак не ждала Елизавета Игоревна, что сын после этого во все тяжкие пустится.

И побухивал, и даже играл, благо что больших долгов не наделал, ибо не с чего ему было.

Елизавета, как могла, пыталась помочь сыну пережить развод. Даже звала обратно жить с ней, но Тимофей упорно старался остаться в городе, отваливая огромные деньжищи за съемную квартиру.

Именно там он и сошелся с Машей. Маша, в отличие от Тани, образования и вовсе не имела. Работала то кассиром в супермаркете, то уборщицей, ночами еще на складе на сортировке подрабатывала.

Казалось бы, работящая девушка, должна любить и уют навести в доме, и готовить нормально, и по хозяйству матери мужа помочь…

Но нет, и тут Елизавету Игоревну поджидали неудачи. Все у невестки из рук валилось, вот даже чеснок этот вчерашний взять…

Надо же было взять – и перепутать! И ведь есть у женщины подозрения, что невестка нарочно это делает, да только ничем их не подкрепишь.

Ведь Машка сама, как к ней претензии предъявлять начинаешь, только глазами хлопает так натурально и …рочку из себя строит.

Мол, не хотела, не знала, не умею… А ей теперь заново чеснок высаживать!

И мало того, что непутевая эта Машка – так еще и сын у нее от первого брака имеется. Вот как так можно-то, а?

Вместо того, чтобы на родную дочь время и деньги тратить. Тимошка теперь чужого, фактически, ребенка воспитывает.

Допив чай и закончив рассказывать младшему сыну о том, как плохи их дела, женщина собралась и пошла к автобусной остановке.

— Здравствуйте, — проходящая мимо женщина узнала ее и отвесила вежливое приветствие.

Не сразу, но увидела Елизавета Игоревна, что Танька это! Танька с дочкой Ирочкой за руку мимо прошла и кроме этого «здравствуйте» никак на Елизавету Игоревну не отреагировала.

А Ирочка так вовсе будто бы не заметила бабушку. Впрочем, где же ей заметить. Ведь не так давно Елизавета Игоревна чуть ли не в голос кричала, что не признает в жизни внучкой ребенка, рожденного ЭТОЙ.

А сейчас смотрит вслед и чувствует, как щемит в груди незнакомое, давящее чувство. Чувство, как будто она разрушила что-то хорошее, что-то, что могло быть и у нее в том числе…

В расстроенных чувствах женщина добралась домой и, бросив еще один тоскливый взгляд на испорченную грядку, отправилась спать.

— Мам, что-то не так? – с утра принялся выспрашивать Тимофей.

Они с Машей приехали из города на пару дней. И за прошедшие сутки непутевая невестка уже успела испортить ей грядку и настроение.

А ее сын не опять, а снова разнес по кухне золу и прочий мусор из опрокинутого им же ведра.

И хочется в этот момент сказать привычное «да что ты нашел в ней, сынок». Хочется укорить, прицепиться, потребовать, да только после вчерашней встречи словно обламывается что-то внутри, заставляет говорить совсем другие слова и другие же выводы делать.

— Ничего, сынок. Все нормально.

— Опять злишься, что мы с тобой жить не хотим, да? Ну мам, в городе у нас работа, а добираться отсюда каждый день долго, да и на бензин уйдет больше, чем мы за съемную платим.

Скорей бы уж подкопить на первый взнос и взять хоть какую-то хибару в ипотеку, — вздохнул Тимофей.

— Это с каких денег вы копить-то собрались? – поддевает Елизавета Игоревна больше по привычки.

— Ну как, с каких… У Маши подработка по вечерам. Я на третью работу устроился. Повезло, что Мишка спокойный и не мешает особо…

— Давай, может, я чем помогу? – предлагает совершенно неожиданно Елизавета Игоревна.

— Чем поможешь-то ты, с твоей пенсией? – удивленно спрашивает Тимофей.

— Да хоть продуктами теми же. Видела я цены в ваших магазинах, помидоры по цене самолета. А у меня вон все свое, с грядки…

Во взгляде Маши мелькнуло подозрение. Да, помнится, не так давно Елизавета Игоревна высказывала в претензиях, что кормить «эту твою» и ее «дармоеда» не собирается.

А тут вдруг гнев на милость сменила…

— Если не шутишь, то спасибо, мам. У нас и правда каждая копейка на счету сейчас.

Она не шутила. И уже пару месяцев спустя обнаружила, что невестка, хоть и действительно безрукая в домашнем хозяйстве, но может помочь в других делах.

— Вот зачем вы собираетесь это покупать, мама? За две-то тысячи. Вот, на маркетплейсе то же самое за тысячу двести, а у меня еще скидочная карта сотрудника на десять процентов есть.

Или же…

— Вот, на одну кнопочку нажали – и все оплатили, и не надо ни на какой почте в очереди стоять.

С удивлением для себя женщина обнаруживает, что «непутевая» невестка помогает ей экономить и деньги, и время.

А уж как ловко, оказывается, управляется со швейной машинкой! Это же никого больше просить за деньги не надо, чтобы шторы подшить или шов на кофте подправить…

А еще – Машка, хоть и непутевая, но очень даже добрая оказалась, если на нее не кричать и не ругаться постоянно.

Вон, даже мамой Елизавету Игоревну теперь называет.

И приезжают они с Тимошкой и Мишкой теперь каждые выходные без унылых лиц, а радостные и взволнованные предстоящей встречей с «бабушкой».

Да и Мишка оказался не таким уж и непутевым. Всего-то ведро с золой в сторону передвинуть надо было, чтобы ребенок не цеплял его каждый раз.

Открытки ей рисует, еще и подписывает, бабушке, мол. А Маша и Тимофей еще и говорят часто о том, что вот возьмут себе какую-нибудь квартиру, а потом – сразу еще одного ребенка заведут, чтобы можно было материнский капитал получить и с его помощью быстрей рассчитаться.

И периодически, конечно, вспоминает Елизавета Игоревна прошедших мимо Таню с Ирочкой. Вспоминает и понимает, что первая жена была у Тимофея намного лучше второй.

Но никогда не выскажет своих выводов больше ни в лицо, не за глаза. Просто потому, что боится: третья может стать еще хуже.

А если вообще не найдет больше никого себе ее Тимошка – так точно пропадет, без жены-то.