— Понимаете, она просто поставила меня перед фактом. Мол, беременна, надо жениться.
А потом оказалось — никакой беременности не было.
Обычный расчет. — Он невесело усмехнулся. — А я, …, повелся. Теперь вот развожусь.
Телефон разразился трелью в тот самый момент, когда Татьяна пыталась одновременно удержать на весу чемодан и нашарить в кармане ключи.
От неожиданности она вздрогнула, чемодан выскользнул из рук и с грохотом рухнул на кафельный пол подъезда.
— Господи, кого там еще принесло! — пробормотала она, разглядывая свежую царапину на любимом чемодане.
— Таня, ты? — раздался из динамика знакомый голос соседки. — Я из окна видела, как ты подходила.
Думаю, дай встречу, расспрошу, как там твоя Германия…
— Лидия Петровна, простите, я с дороги совсем… — Татьяна замялась, подбирая вежливый отказ. — Может, попозже?
— Ну что ты, что ты! Я пирог испекла. С яблоками, как ты любишь.
Татьяна закатила глаза. Типичная Лидия Петровна — всегда знает, как зайти с козырей.
Два года прошло, а ничего не изменилось.
Квартира встретила ее затхлым запахом нежилого помещения.
Белые занавески, которые она постирала перед отъездом, слегка пожелтели. На подоконнике — толстый слой пыли.
Татьяна распахнула окна, впуская майский ветер.
— Ну и духота! — поморщилась Лидия Петровна, водружая на стол блюдо с пирогом. — Присаживайся, рассказывай. Как там, в твоем Мюнхене?
— В Гейдельберге, — машинально поправила Татьяна, опускаясь на стул. — Знаете, Лидия Петровна, а я ведь чуть там не осталась.
— Это как же?
— Предлагали контракт. На пять лет, с полным соцпакетом. Институт прекрасный, коллеги замечательные…
— И что ж не осталась? — В голосе соседки звучало неприкрытое любопытство.
Татьяна пожала плечами:
— Домой потянуло. Все-таки здесь родные, друзья… Да и работу мне хорошую предложили, в НИИ молекулярной биологии.
— Это который на Профсоюзной?
— Он самый. Послезавтра выхожу.
Когда Лидия Петровна наконец ушла, Татьяна еще долго стояла у окна.
Внизу шумел привычный московский двор — детская площадка, старушки на лавочке, припаркованные вдоль тротуара машины.
Все как прежде, но что-то неуловимо изменилось. Словно она смотрела на знакомую картину через тонированное стекло.
В НИИ Татьяну встретили приветливо.
Молодой лаборант провел экскурсию, показал ее рабочее место — небольшой закуток у окна с новеньким микроскопом и компьютером.
— А это наша гордость, — лаборант распахнул дверь в соседнее помещение. — Электронный микроскоп последней модели.
С ним в основном Дмитрий Александрович работает, он у нас…
Договорить он не успел — в лабораторию стремительно вошел высокий мужчина в белом халате.
Движения четкие, уверенные, взгляд цепкий, внимательный.
— О, новенькая? — улыбнулся он, протягивая руку. — Дмитрий. Наслышан о ваших исследованиях в Гейдельберге.
Рукопожатие оказалось крепким, но не чрезмерным.
Татьяна отметила красивые длинные пальцы, четко очерченные ногти.
Руки человека, привыкшего к точной работе.
— Спасибо, — она почувствовала, как предательски краснеют щеки. — Но это была всего лишь стажировка…
— Не скромничайте. Я читал вашу статью про регенерацию нейронов. Впечатляет.
В его темных глазах плясали веселые искорки.
Татьяна поймала себя на том, что любуется правильными чертами его лица, легкой небритостью на подбородке.
Они стали часто пересекаться в лаборатории.
Дмитрий охотно делился опытом, помогал освоиться с новым оборудованием.
Иногда они вместе обедали в институтской столовой.
— Знаете, Таня, — как-то сказал он, помешивая остывший чай, — в вас есть что-то особенное.
Какая-то… европейская утонченность, что ли.
— Два года в Германии, — усмехнулась она. — Видимо, отпечаток остался.
— Нет, дело не в этом. Просто вы… другая.
В его голосе прозвучала такая неприкрытая тоска, что Татьяна невольно насторожилась.
— Что-то случилось?
Дмитрий помолчал, разглядывая плавающий в чашке лимон.
— Да так… Семейные неурядицы. Знаете, как бывает — женился по молодости, почти не зная человека.
А потом…
— Вы женаты? — растерянно переспросила Татьяна.
— Формально — да. Фактически… — он махнул рукой. — Долгая история. Если интересно, могу как-нибудь рассказать.
Не здесь.
Они встретились вечером в небольшом кафе недалеко от института.
Дмитрий говорил долго, временами сбиваясь и хмурясь:
— Понимаете, она просто поставила меня перед фактом. Мол, беременна, надо жениться.
А потом оказалось — никакой беременности не было.
Обычный расчет. — Он невесело усмехнулся. — А я, …, повелся. Теперь вот развожусь…
Татьяна слушала, и сердце ее сжималось от сочувствия.
Как же так можно — обманом затащить человека в брак! Неудивительно, что он несчастлив.
Приглашение на бабушкин юбилей пришло очень некстати — они с Дмитрием как раз собирались в театр. Но отказаться было невозможно.
— Восемьдесят лет бывает раз в жизни, — строго сказала мама по телефону. — Все родственники съедутся. Катя твоя приедет, ты ее сто лет не видела.
— Какая Катя?
— Двоюродная сестра твоя! Совсем свою родню в Германии забыла? Она замуж вышла, пока ты там прохлаждалась.
Екатерина и правда очень изменилась — похудела, постриглась, стала какой-то утонченной, породистой.
Только глаза остались прежними — яркие, живые.
— Танька! — она с разбегу бросилась обниматься. — Господи, сто лет не виделись! Рассказывай, как твоя Германия?
— Да что Германия… Ты лучше про себя расскажи. Замужем, говорят?
— Ага, — Екатерина зарделась. — Уже полгода. Жаль, муж не смог приехать — работа.
— А кто он? Чем занимается?
— В науке работает. В каком-то НИИ… — Екатерина махнула рукой. — Я в этих их умных словах не разбираюсь. Хочешь фотку покажу?
Она достала телефон, начала листать галерею.
У Татьяны похолодели пальцы. С экрана смотрел Дмитрий — ее Дмитрий! — в строгом костюме, с букетом белых роз.
— Это… это свадебное? — чужим голосом спросила она.
— Ага! Красивый, правда? — Екатерина просияла. — Дима у меня вообще замечательный.
Знаешь, как повезло — в кои-то веки встретила настоящего мужчину…
Татьяна слушала щебетание сестры, и внутри у нее все обрывалось.
«Настоящий мужчина». Лжец. Обманщик. Как он мог?
— Кать, — перебила она, сглотнув комок в горле. — Нам надо поговорить.
Они вышли в сад. Майские сумерки окутывали яблони прозрачной дымкой. Где-то надрывно пел соловей.
— Катя, — Татьяна остановилась, собираясь с силами. — Дима… Он работает в НИИ молекулярной биологии?
— Да, а откуда ты…
— Я тоже там работаю. Уже месяц.
Екатерина застыла, вглядываясь в лицо сестры.
— Таня, — медленно произнесла она. — Что случилось?
И Татьяна рассказала. Все — без утайки.
Про знакомство, про встречи, про его байки о неудачном браке и мифической беременности.
Лицо Екатерины окаменело.
— Вот оно что, — тихо сказала она. — А я-то думаю — почему он в последнее время задерживается? Почему от меня отдалился?
— Катя, прости… Я же не знала!
— Ты-то тут при чем? — Екатерина горько усмехнулась. — Это он… пара зит.
Хорошо, что ты мне рассказала.
Они долго сидели на старой скамейке под яблоней. Говорили, плакали, строили планы.
— Знаешь что, — наконец сказала Екатерина, решительно вытирая слезы. — Через неделю мы с ним собирались в отпуск. В Анапу.
Я как раз билеты должна купить…
— И что?
— А то! — В глазах Екатерины мелькнул опасный огонек. — Будет ему отдых.
Такой, что на всю жизнь запомнит!
Эта неделя, казалось, никогда не закончится.
— Котенок, ты билеты купила? — спрашивал Дмитрий каждый вечер, целуя ее в щеку.
— Ой, забыла совсем. Завтра, милый, — отвечала она, с трудом сдерживая дрожь отвращения.
По ночам она лежала без сна, вспоминая, как познакомилась с ним на конференции, как влюбилась с первого взгляда в его уверенную походку, чуть насмешливый взгляд.
Как светилась от счастья, когда он сделал предложение.
«И ведь даже кольцо не снял, подлец», — думала она, глядя на блестящий ободок на его пальце. — «Или Тане сказал, что это просто украшение?»
Они с сестрой созванивались каждый день.
— Не передумала? — спрашивала Татьяна.
— Нет. Чемодан уже собрала.
— А он?
— Тоже собирается. Купил новые плавки, крем для загара. Вчера про дельфинов рассказывал — как будем на морскую прогулку ходить.
В ее голосе звенела такая горечь, что у Татьяны сжималось сердце.
— Катя, может…
— Даже не начинай! — отрезала сестра. — Все решено.
Утром в день отъезда Дмитрий был непривычно суетлив.
Метался по квартире, то и дело проверяя содержимое дорожной сумки и проговаривая все вслух.
— Крем взял? Очки солнечные? Панаму свою не забыл?
— Дим, успокойся, — Екатерина едва сдерживала нервный смех. — Ты все взял. На вокзал пора собираться.
Всю дорогу до вокзала Дмитрий говорил — о море, о предстоящем отдыхе, о том, как давно они никуда не выбирались вдвоем.
— Представляешь, целых две недели — только ты и я!
— Представляю, — эхом отозвалась Екатерина, глядя в окно.
На перроне было людно.
Дмитрий увидел их вагон, заторопился:
— Пойдем скорее, займем места! Катя, где билеты?
— А вот и я! — раздался за спиной знакомый голос.
Дмитрий обернулся — и побелел как мел.
В трех шагах от него стояла Татьяна с дорожной сумкой через плечо.
— Ты… — прохрипел он. — Как…
— Здравствуй, милый, — голос Татьяны сочился ядом. — Не ожидал?
Екатерина шагнула к сестре, взяла ее под руку.
— Знакомься, дорогой. Это Таня — моя двоюродная сестра. Та самая, что в Германии стажировалась.
Дмитрий переводил безумный взгляд с одной на другую. Губы его беззвучно шевелились.
— Не трудись, — поморщилась Екатерина. — Можешь ничего не объяснять. Мы все знаем — про неудачный брак, про мифическую беременность.
Про европейскую утонченность. — Она усмехнулась. — Заявление на развод я уже подала.
— Катя, постой! — очнулся наконец Дмитрий. — Ты не понимаешь! Это все не то…
— Заткнись, — тихо и страшно сказала Екатерина. — Просто заткнись. Мы с Таней едем отдыхать. А ты… ты свободен.
Совсем свободен — можешь искать новых д…очек, вешать им лапшу про неудавшийся брак.
Она повернулась к сестре:
— Пойдем.
Они шли по перрону, покачивая бедрами в такт шагам, одинаково вскинув головы.
Дмитрий смотрел им вслед, и ему казалось, что это не женщины идут — два карающих ангела удаляются, оставляя за собой выжженную пустыню его жизни.
Поезд тронулся. В купе было душно, пахло свежим бельем и чьими-то мандаринами.
— Ну что, сестренка, — Екатерина достала из сумки бутылку минералки. — За новую жизнь?
— За новую жизнь, — рассмеялась Татьяна. — И за сестринскую солидарность!
Колеса выстукивали что-то бодрое, за окном проплывала летняя Москва, впереди было море, пляж и две недели полной свободы.
Татьяна посмотрела на сияющее лицо сестры и подумала — а ведь и правда, все только начинается.
Съезжайте — мы планируем квартиру сдавать, — заявила свекровь