– Это все вещи?
Виктор кивнул, осматриваясь в поисках машины. Нина же взвесила обе сумки и явно выбрала себе ту, что помельче.
— Что смотришь? Бери второй баул и пошли.
— А где такси? – не понял Виктор.
— Какое такси? Здесь три квартала пройти, пять минут, не развалишься.
— Но… Сумки же тяжелые.
— Это в каком месте?
Глава 1
— Сыночек, родной, как же ты там один в чужом городе будешь! Кто о тебе позаботится, кто слово доброе скажет!
Владимир, ну объясни ты ему, что рано это слишком – в шестнадцать лет да в чужой город ехать.
— Сам знаю, что рано, — огрызнулся муж. – Да только раз его в тот лицей приняли, отказаться будет верхом глупости.
Да и Нина присмотрит, она мне обещала.
— Да видела я эту твою Нину, она не то что за ребенком – за собой присмотреть не сможет!
— Наташка, вот не надо тут на мою дочь зря наговаривать. Отлично она сама за собой присматривает. Работу работает, живет сама с восемнадцати…
— А чего бы не жить, если ты ей вон какие хоромы купил.
— Наташа, я не «купил» ей хоромы, а добавил один миллион и семьсот тысяч. Те самые, которые отложил за все те годы, что мы с ее матерью в разводе, на Наташину учебу.
И это, между прочим, было наше общее совместное решение, чтобы я не алименты платил официально, а откладывал ежемесячно на счет, чтобы там скопилась крупная сумма.
Не ожидал никто, что Нина сама на бюджет поступит и выучиться без копейки помощи.
Что, я должен был деньги, для дочери предназначенные, куда-то еще спустить?
Да и Нина их попросила не на чушь какую-то, а чтобы я ей добавил на размен той квартиры, что ей от бабушки досталась.
Продала однушку, доплатила – получила в итоге двушку и в лучшем районе. Ремонт сделала на остаток, своими руками между прочим большую часть.
— А вот у Витеньки никакого жилья нет.
— Витеньке шестнадцать всего, какое ему жилье? Пусть выучится сначала, к тому времени уже решим вопрос.
— Решишь ты, как же! Все от тебя только и слышно «Нина то», «Нина се»! Как будто только Нина у тебя и есть.
— Интересно, как это «только Нина у меня и есть», когда за последние шесть лет я на нее больше пяти тысяч в год не трачу, и те на подарки к праздникам.
Ты на какую сумму вчера заказ забрала со своей косметикой, напомнить?
— Ой, все! Тебе о том, что не будет твоя дочурка нормально за ребенком присматривать, а ты тему непонятно куда увел.
Владимир промолчал. Он любил Наташу, да и, возможно, считал, что частые семейные ссоры – признак неугасающих чувств и семейного благополучия.
Ведь с предыдущей женой, матерью Нины, он развелся как раз-таки из-за пресной и скучной жизни.
Вот и нашел после этого то, чего ему так не хватало – Наташа могла устроить сцену по любому поводу, а уж обвинять мужа в малом количестве внимания к ней и общему ребенку и вовсе никогда не уставала.
И даже плевать ей было, что все эти претензии были из пальца высосаны уже потому, что в их семье и жену и ребенка от и до содержал Владимир.
А Нинина мать Александра лишь договорилась с ним о будущей оплате образования дочери за его счет, а прочими расходами занималась сама, благо что зарплата ей это позволяла.
Но Наташе это все доказывать было бессмысленно.
Как и бессмысленно было доказывать, что сын уже взрослый и способен к самостоятельной жизни.
Нет, серьезно, сколько таких вот шестнадцатилетних «Викторов» уезжает ежегодно из родных городов и поселков, поступает в училища и техникумы.
Живут в общежитиях и замечательно могут не только прийти к первой паре, но и зашить себе штаны, рассчитать бюджет на месяц, заправить кровать и без напоминаний со стороны родителей сделать проклятую домашку?
Но нет, Наташа была почему-то уверена, что без ее внимания и заботы в чужом страшном городе мальчишка откинет коньки от голода в первый же день.
И на самом деле, здесь Владимир, не имеющий возможности (да и желания тоже) вступать в открытую конфронтацию с женой, был от души рад подвернувшейся возможности выкинуть наконец-то отпрыска в реальную жизнь.
Потому что его самого инфантилизм сына и связанные с постоянной опекой матери привычки уже подбешивали неимоверно.
Он знал, что рано или поздно от этого груза парню придется избавляться (или же остаться навсегда прикованным к маминой юбке, такое тоже бывало), а в появившейся возможности видел для сына шанс стать кем-то большим, чем маменькиным сынком.
При этом Владимир еще и не терял расположения жены, ведь не он выгнал ребенка в далекий (два часа на автобусе), страшный (отреставрированный и вылизанный до блеска) и абсолютно чужой город.
В этом городе располагался довольно известный университет как раз по той специальности, которую выбрал для себя (верней, которую выбрала для него мама) Виктор.
И при этом университете был лицей, в который можно было перевестись, если хватит знаний, желания и денег (или хотя бы двух из перечисленных пунктов).
Когда Виктору выпала возможность доучиться там десятый и одиннадцатый класс, Наташе пришлось, скрепя сердца и щедро поливая сына слезами, собирать его в дальнюю (да-да, те самые два часа на автобусе) дорогу.
— Сумки-то тяжелые, сынок. Уж надеюсь, что у Нины этой хватит мозгов таксисту доплатить за то, чтобы донес, куда надо, — тихо, чтобы не слышал отец, наставляла Виктора Наташа. – Ты если вдруг что случится – сразу мне звони. И не позволяй этой девчонке из себя веревки вить, слышишь?
Витя на каждое мамино наставление кивал, не особо-то и вслушиваясь в происходящее. Ему было с одной стороны волнительно, а с другой – очень и очень страшно.
Потому что фактически, он впервые за все время своей жизни ехал куда-то один и должен был делить квартиру с человеком, которого видел буквально раз десять за всю свою жизнь.
Что, если эта Нина действительно окажется монстром каким? А что, если Вите придется вернуться в родной город?
Пусть ему и нравилось в чем-то жить с родителями, но какой-то частью себя он хотел свалить куда подальше просто чтобы не выглядеть таким… у..вальнем и при…ком.
А то в предыдущей школе его культурные одноклассники дразнили «недорослем», а некультурные – мамсиком … да и слова пообидней произносили.
А еще – у него одного из класс до сих пор не было девчонки, да и возможностей встретиться с ней тоже не имелось, ведь мама не отпускала гулять, да и пользование компьютером и телефоном контролировала до самого последнего сообщения.
Разрываясь между страхом перед неизвестностью и страхом перед дальнейшей жизнью с матерью Витя сидел в автобусе и смотрел на проплывающие мимо березки.
Ехать ему надо было до конечной, а там должна была встретить на самая Нина, по поводу которой мать так опасалась.
Опасался и Виктор. Вот только понять, как именно он попал, он смог только через месяц совместного проживания с Ниной на одной территории.
Но первые звоночки, сообщающие о том, что с ней просто не будет, стартовали уже на этапе прибытия в город.
— Ну привет, братец, — так себе приветствие, на самом деле.
Нет, Виктор и не надеялся на то, что на него кинутся с объятиями, но и этот пренебрежительный какой-то тон казался не совсем правильным.
– Это все вещи?
Виктор кивнул, осматриваясь в поисках машины. Нина же взвесила обе сумки и явно выбрала себе ту, что помельче.
— Что смотришь? Бери второй баул и пошли.
— А где такси? – не понял Виктор.
— Какое такси? Здесь три квартала пройти, пять минут, не развалишься.
— Но… Сумки же тяжелые.
— Это в каком месте?
— Мама говорит, что тяжести таскать вредно для здоровья, — заупрямился было Виктор.
Но Нина смерила его уже знакомым взглядом «молчать, чернь», после чего, демонстративно вздохнув, произнесла.
— Значит так. Тяжести, которые вредно таскать для здоровья – это больше четверти твоего веса.
Всем, что меньше, ты здоровье подорвешь только если будешь неправильно их таскать. Это раз.
Второе – добро пожаловать в реальный мир, мамочки здесь нет и твои сумки таскать никто не будет.
Третье – судя по твоей …ице, весишь ты килограмм на пятнадцать больше меня, да еще и к мужскому полу относишься, а значит обладаешь в силу специфики гормональной системы более мощной мускулатурой.
Четвертое – никаких ограничений по здоровью у тебя нет, я у отца узнавала.
Пятое – автобус еще не уехал, можешь прямо сейчас закинуть баулы в багаж и ехать обратно к маме, которая запрещает тебе таскать тяжести.
— А…
— А если не хочешь, то баул в зубы – и пошли. Уже бы половину дороги прошли, пока ты тут препираешься.
Оторвав от земли сумку, Виктор пошел следом за Ниной, уже понимая, что столкнулся с самой настоящей проблемой.
Ощущение брошенности, забытости и никому не нужности накрывало с головой.
И какой-то частью себя даже хотелось действительно сесть обратно в автобус, послать этот лицей и Нину вместе с ним, а потом вернуться к знакомой и привычной жизни.
Но потом вспомнились одноклассники, которые наверняка не оставят без внимания его возвращение (вот уж с кем снова встречаться не хотелось даже с учетом того, что самые неадекватные ушли после девятого).
А еще – вспомнился постоянный контроль со стороны матери. И Виктор понял, что второго шанса выбраться из того болота, в котором он невольно оказался, может и не быть.
Ведь отец точно не будет отвоевывать у матери право воспитывать сына. Он его по большей части и не воспитывал, предпочитая роль добытчика денег.
А других родственников у Вити, считай, и не было. А те, что были… Там ситуация была еще хуже, чем у него, и уж точно на какую-то помощь с их стороны рассчитывать было нельзя.
Так что придется перекантоваться с этой Ниной с ее странным поведением и какими-то самодурскими замашками.
Такси ей, видите ли, жалко было вызвать. «За пять минут дойдем», тоже мне. «Три квартала – не расстояние», понимаешь ли.
Еще и …ница его ей не понравилась, что единокровная сестренка так по ней прошлась.
И ведь даже не скажешь ей, чтобы за своей следила, потому что у нее как раз эта самая … – очень даже ничего.
И нет – Витя не смотрел специально, просто всю дорогу сестра шла перед ним, забросив на спину сумку, и ни на что, кроме ее …ницы, посмотреть было нельзя.
Даже не обернулась ни разу. Как будто ей все равно, идет Витя за ней, или нет.
Да и с чего бы ей было не все равно? Все-таки виделись они за всю жизнь несколько раз всего, да и то по случайности.
Нет, не ругались и не дрались, ничего такого, просто Витя ей был не интересен, а ему до лампочки была эта девчонка, или тетка, или как там ее правильно называть в ее…
Сколько ей там сейчас, двадцать пять, или двадцать четыре? Мать вроде говорила, да из головы вылетело.
— Ну вот мы и пришли. Добро пожаловать в наши палаты. Я же говорила, за пять минут дойдем, а ты «такси, такси».
Еще носильщика затребуй, барин, — поддела его Нина.
Виктор промолчал. И с трудом удержался от того, чтобы не спросить, а на какой же этаж двенадцатиэтажного здания ему сейчас придется подниматься с грузом?
Не спросил только потому, что вдруг понял, что на любой такой вопрос последует ехидный комментарий, а ответ все равно никак не облегчит его положение.
— О, работает, — хмыкнула Нина, когда в ответ на нажатие по кнопке лифта перед ними открылись двери кабины.
Украдкой глядя, как девушка нажимает одиннадцатый этаж, Виктор понял, что хоть в чем-то ему сегодня повезло.
Он еще не подозревал, что это везение довольно быстро закончится. Вот прямо на следующий день. И что весь ад, связанный с началом взрослой и самостоятельной жизни, для него только начинается.
Удержать любой ценой