Когда Мария вышла за Льва, ей казалось, что главное — это любовь. Все остальное приложится: совместный быт, родственные отношения, даже сложные моменты — они решатся, стоит только захотеть.
Она старалась изо всех сил. Первое время терпела, когда в их маленькой однушке постоянно зависала Светлана — сестра Льва. То с ночёвкой, то просто «забежала на чай», но задерживалась до поздней ночи. Казалось бы, родственница — что такого? Мария напоминала себе, что семья — это компромиссы.
Но компромиссы были странными. Светлана могла открыть холодильник и, сморщив нос, сказать:
— Ты это называешь едой? Бедный Лёвушка, совсем без нормальной пищи остался!
Мария молча сжимала зубы. Лев, в таких случаях, только смеялся, обнимая сестру:
— Ну ты и вредная, Светка! Оставь мою жену в покое!
И это было все. Никакой защиты, никакого «Мария старается». Лишь улыбки и шутки.
Первые трещины в душе Марии пошли тогда, когда Светлана попросила у Льва денег «на неотложные расходы». У неё опять были проблемы с работой — «временные», как всегда.
— Ты же знаешь, я потом всё верну! — умоляла Светлана, вытирая слёзы рукавом дорогой куртки. — Я просто без тебя пропаду!
Лев, конечно, дал. Сначала немного, потом больше. А потом случился эпизод, который Мария уже не могла просто проглотить.
Они собирали деньги на первоначальный взнос на ипотеку. Откладывали с каждой зарплаты. Считали каждую мелочь. Мария отказалась от нового телефона, Лев брал подработки. Их маленький мечтательный план начинал обретать форму.
И вдруг — пустота на вкладе. Светлана попросила «в долг на пару недель», но вернуть не смогла.
— Ну что я могла сделать? Мне угрожали коллекторы! Левка, ты бы не смог меня оставить! Это же я — твоя сестра! — шептала Светлана на кухне, утирая опять те же слёзы.
Мария смотрела на них — на Льва, который виновато прятал глаза, и на Светлану, вечно беспомощную, вечно нуждающуюся. И впервые почувствовала злость, настоящую, едкую.
После того случая они начали откладывать деньги снова. Мария взяла вторую работу — вечерами консультировала клиентов по телефону. Лев, наоборот, стал приходить домой позже, потому что «Светке снова плохо» и надо «немного ей помочь».
Потом Светлана вселилась к ним.
Формально — «на пару недель». Она не смогла платить за аренду комнаты и «пока что» решила остановиться у брата.
Мария тогда промолчала. Усталая, измученная, она просто кивнула, думая, что так будет проще. Две недели пролетели. Прошел месяц. Два. Светлана, уютно устроившись на их раскладном диване, не собиралась никуда.
— Ну ты же понимаешь, какой сейчас рынок аренды! Всё дорого! — щебетала она Марии за завтраком, жуя последний кусочек масла, который Мария вчера купила. — А тут так уютно!
Мария глотала обиды, превращая их в камень в груди.
Родственники звонили Льву, умиляясь:
— Ну надо же, какие вы хорошие! Поддержали Светочку в трудный момент! Настоящая семья!
И только Мария слышала в каждом звонке другую мелодию — ту, где она была чужой на этом празднике жизни.
Мария все чаще задерживалась на работе. Она добровольно брала лишние смены, искала причины не возвращаться домой пораньше. В их крошечной квартире становилось тяжело дышать — не от нехватки воздуха, а от избытка чужого присутствия.
Светлана превратила общее пространство в свой личный остров. На кухне вечно стояли её кружки с недопитым кофе, на диване — её халат, а на полках в ванной появилось множество баночек и флаконов с надписью «Света».
— Только не трогайте мои маски для волос, пожалуйста, — как-то вкрадчиво попросила Светлана. — А то мне их привезли, между прочим, из Италии!
Мария устало кивнула, хотя внутри все сжималось в тугой узел.
Временами ей казалось, что Светлана не просто живет с ними — она вытесняет её, Марию, из собственной жизни. Даже Лев стал каким-то другим: веселым, легкомысленным, как в студенчестве. Сестра оживляла его, возвращала в ту пору, где не было ни ипотек, ни бытовых счетов, ни усталой жены, приходящей домой под утро.
— Мария, ну ты же видишь, Светке тяжело, — в который раз говорил Лев, будто оправдываясь. — Она одна. Ты же не хочешь её бросить?
— Я не хочу жить втроем, — думала Мария, но вслух не говорила. Потому что каждый раз, когда она поднимала тему, Лев уходил в глухую оборону.
— Ты ничего не понимаешь. Мы со Светкой всегда были вместе. Мы с ней — семья с детства. Ты, конечно, тоже теперь семья, но ведь она — это часть меня.
Часть меня.
Эти слова врезались в сознание Марии как нож. Ей снова стало понятно: она здесь — гостья, случайная спутница в мире, где Светлана всегда будет первой.
Прошел еще один месяц. Светлана наконец-то устроилась на работу — продавцом в модный бутик. И… купила себе новый смартфон.
Мария узнала об этом случайно, когда увидела коробку в мусорке. Они с Лёвом в это время экономили на всем, даже на поездках в торговый центр — мечтая накопить хоть на кухонный гарнитур.
— Я же заработала, — фыркнула Светлана, заметив взгляд Марии. — Имею право себя побаловать, верно?
В этот момент Мария впервые в жизни подумала, что ненавидит эту женщину.
Поздним вечером она попыталась поговорить с мужем:
— Лев, мы так не можем. Мы взрослые люди. У нас свои планы, свои цели. Мы не можем постоянно спасать Светлану ценой собственного будущего.
Лев молчал долго, нервно теребя край футболки.
— Ну еще чуть-чуть. Потерпи, пожалуйста. Она скоро сама съедет. Ей просто надо встать на ноги.
— А нам кто поможет встать на ноги? — тихо спросила Мария, но Лев не услышал.
Она понимала: муж загнан в ловушку вины. Светлана искусно дергала за ниточки воспоминаний, напоминала о тяжелом детстве, о том, как «они вдвоем держались друг за друга, когда мама с папой ругались».
Однажды вечером Светлана привела в их квартиру нового знакомого — Игоря. Веселого, шумного, с хмельным запахом дорогого парфюма. Весь вечер Мария сидела на кухне, слушая, как они с Левом хохочут в комнате. Игорь по-дружески хлопал Льва по плечу и намекал:
— Везет тебе с сестричкой! Такая верная. Таких женщин сейчас днем с огнем не найдешь.
И Мария смотрела на мужа и видела: он гордится этим. Ему нравится быть рядом со Светой, ему нравится чувствовать себя нужным, любимым. Только это было не то чувство, которое должно связывать взрослого мужчину и его сестру. Это была нездоровая зависимость.
После того вечера Игорь исчез, но Светлана осталась.
И вместе с ней осталась непроглядная, тяжелая тень в квартире, которую Мария уже переставала считать своим домом.
Шли месяцы.
Мария перестала верить обещаниям Льва. Светлана всё так же жила с ними, уже не обещая ничего и не извиняясь. Её вещи постепенно расползлись по всей квартире: пуховик висел в прихожей на самом видном месте, пара туфель стояла в коридоре, косметика оккупировала полку в ванной.
Каждый вечер Мария возвращалась домой как на каторгу. Их квартира больше не принадлежала ей. Даже запахи изменились: в воздухе стояли тяжелые ноты Светланиного парфюма, в шкафах пахло её духами и шампунями.
Отношения с Левом ухудшались. Он стал раздражительным, отстранялся, будто чувствовал её молчаливое недовольство, но не хотел признавать его вслух.
— Почему ты всё время такая холодная? — бросил он однажды.
Мария промолчала. Слов уже не хватало.
Весной они задумались о переезде. Идея была Льва: взять ипотеку на большую квартиру, где всем хватит места. «Всем» — это значило и Светлане тоже.
— Если будет три комнаты, она сможет пожить отдельно. Ей легче будет встать на ноги, когда у неё будет своя комната, — убеждал Лев.
Мария поняла: это не временно. Это навсегда. В их будущем всегда будет Светлана. Как невидимая третья нитка в их узле.
Однажды субботним утром Светлана снова устроила сцену.
Из-за пустяка — мол, Мария купила неподходящее молоко.
— Ты вообще думаешь о других?! Ты всегда всё делаешь только для себя! Ничего для семьи, ничего для Лёвы! — кричала она, стоя на кухне, размахивая руками.
Лев молчал. Сидел, глядя в стол.
И Мария тогда почувствовала: всё. Она больше не сможет.
Она молча взяла куртку и ушла. Просто вышла на улицу, в холодный весенний ветер.
Шла долго, без цели, разматывая в голове клубок последних лет: своих жертв, своих надежд, своих тщетных попыток вписаться в чужую семью.
Когда она вернулась вечером, Светлана хозяйничала на кухне, помешивая в кастрюле суп. Лев сидел за столом, понуро ковыряя вилкой в тарелке.
Мария поставила сумку на пол, сняла куртку.
Посмотрела на них обоих — как на чужих людей.
И вдруг в ней прорвалась та боль, которую она столько месяцев душила в себе:
— Хватит тут жить за наш счёт, — не выдержала и крикнула Мария на золовку.
На несколько секунд повисла тишина.
Даже суп перестал булькать в кастрюле, будто испугавшись этих слов.
Светлана выпрямилась, губы её поджались.
Лев вздрогнул, поднял голову.
В его глазах было всё: растерянность, вина, непонимание.
Мария смотрела на него и знала — ответа не будет. Он снова промолчит. Снова выберет сестру, молча, без слов, как всегда.
И она поняла: выбора не осталось. Теперь всё будет иначе. Как — она ещё не знала. Но назад пути уже не было.
Должна будешь взять брата к себе, – потребовала мать