Интересно, а ты бы нас пустила, если б заранее спросили? — прищурилась гостья

— Вы бы хоть предупредили… — Катя стояла в дверях кухни в старом халате, не до конца высушив волосы после душа. — Я ж не знала, что вы приедете…

— А чё, свои же, — отмахнулась Лариса, свекровина сестра, уже усаживаясь на табурет и сдвигая на край кастрюли с супом. — Мы-то на пару дней всего, не волнуйся.

Пару дней? Катя сразу напряглась. Примерно так Лариса «заглядывала на пару дней» и в прошлом августе. Тогда они с мужем две недели на даче жили, а Лариса с мужем и взрослой дочкой обосновались в их квартире так, что от плиты пахло пригоревшим, в ванной — чужими полотенцами, а из морозилки пропал контейнер с голубцами, которые Катя готовила впрок.

Катя в последний год держалась из последних сил. Работа в турагентстве, дистанционные курсы по бухгалтерии, да ещё подработка на маркетплейсах — всё ради того, чтобы добить ипотеку и наконец почувствовать, что квартира их. Её с Ильёй, а не общего семейства, куда бесцеремонно вламываются под видом «а чё, мы родня».

— Лариса Петровна, а где Игорь? — сдержанно спросила она, замечая, как муж Ларисы протискивается в прихожей с пакетом из «Пятёрочки». Там торчала упаковка сосисок и какой-то батон.

— Так мы же с ночёвкой, — улыбнулась Лариса. — У вас тут хорошо. У нас в квартире пыльно, и кран потёк. Мы сантехника вызвали, но он через два дня придёт. Вот и подумали — чего нам там мучиться?

Катя не успела даже выдохнуть. На кухню вошёл Илья.

— Ты чего такая? — удивился он, заметив её перекошенное лицо. — Я же тебе утром говорил — Лариса с Игорем, может, заедут. Ты, видно, в телефоне копалась, не услышала…

Говорил? Может, и говорил. Только «может, заедут» — это не то же самое, что «поживут неделю у нас». Она ничего не ответила. Повернулась и пошла убирать полотенца из ванной, где уже лежали чужие халаты.

Через три дня

Ситуация только усугублялась. Лариса варила щи в пятилитровой кастрюле и на полном серьёзе сказала, что Катин уксус ей «не нравится — кислый какой-то». Занимала стиралку с утра до вечера, хотя обещала постирать только одну футболку. Открыла Ильину банку с огурцами, которые Катина мама привезла из деревни, и наплела, будто они «испорченные были, всё равно бы выкинули».

— Катюш, а где у тебя фен? — просунула голову в спальню дочка Ларисы, Вероника. — А то у меня свидание, надо уложиться, а мой в рюкзаке — шнур перебит, я его у подружки оставила.

Катя смотрела на Веронику, сидящую в её футболке. Да, та была старая, но любимая — мягкая, с выцветшим рисунком. И она даже не спросила.

— Ты взяла мою одежду? — Катя подошла ближе. — Может, всё-таки будешь спрашивать?

Вероника пожала плечами.

— Да я думала, это Ильина. У вас всё как-то вместе висит…

Катя сглотнула. Это было настолько нагло, что слов не находилось.

За ужином

Лариса без стеснения обсуждала с Ильёй, как они с Игорем «вот-вот» продадут свою однушку и подыщут что-то побольше, но пока ищут — «у вас всё равно пусто, вы вдвоём».

— Кате же всё равно работать допоздна, она вас не заметит, — усмехалась она, кидая в рот солёный огурец, которого не было уже два дня в банке.

Илья хихикнул. Катя посмотрела на него. Он не хотел конфликта. Он всегда был мягкий, тянулся к миру. Не замечал, как на шее поселились люди, которые не собираются съезжать.

Суббота

Катя собиралась на учёбу. Курсы в центре — редкая возможность сменить работу на удалённую, с большей оплатой. Пока она искала на кухне зарядку, Лариса вскинула брови:

— Ты опять куда-то? Всё время как тень мелькаешь. Ты ж женщина, домашняя должна быть. Вот у меня Игорь не жалуется. Накормлен, постелен, поел — счастливый. А ты всё бегаешь.

Катя повернулась медленно.

— У меня учёба. И работа. И подработка. Чтобы кредиты платить и жить в своей квартире.

— Ну-ну, не кипятись, — хмыкнула Лариса. — Только от такой беготни семьи и разваливаются. Женщина, когда устает, начинает пилить. А мужик-то он не терпит, он идёт туда, где его понимают…

Катя уронила сумку. В ней звякнул термос.

Она не закричала. Она просто вышла. Оделась в коридоре и, не попрощавшись, хлопнула дверью. Дальше по лестнице, вниз, к метро. Только бы уйти.

Катя уехала на весь день. Вернулась уже к девяти вечера — уставшая, раздражённая, с головной болью. На кухне дымилось мясо в духовке, на полу валялись капли жирного маринада, стол был заставлен пустыми банками и грязной посудой. Лариса и её муж сидели в гостиной и смотрели кино, Вероника в Катиной пижаме (!) переписывалась в телефоне на раскладном кресле.

— А что ты такая напряжённая? — хмыкнула Лариса, не отрывая взгляда от экрана. — Мы тебя ужином дождались. Хоть раз не из контейнера поешь — нормальная домашняя еда, а не вот это вот всё.

Катя поставила сумку у двери и долго молчала, глядя на засаленную скатерть и пепел от сигареты Игоря, притрушенный прямо в тарелку.

Они даже не попытались прибрать. Это не гости. Это временные хозяева.

На следующий день

Катя поговорила с мужем. Спокойно, без крика.

— Илья, они должны уехать. Сегодня.

— Да ну что ты, — отмахнулся он, почесывая затылок. — Ты же знаешь Ларису. Ну побудут ещё день-два… Не выгонять же, они же семья.

Катя смотрела на него с отчаянием.

— Ты слышишь себя? Мы живём в трёхкомнатной, мы не гостиница. У нас нет свободных комнат. Мы с тобой даже поговорить спокойно не можем. Я не могу учиться, не могу отдыхать, не могу… жить. Почему твоё “не обидеть” важнее моего “выдохнуть”?

Илья промолчал. Потом встал, натянул кофту, бросил:

— Пойду, скажу, чтобы начали собираться. Но ты тоже пойми — обидятся они.

— Пусть обижаются, — ответила Катя тихо. — Я уже устала быть удобной.

Через два часа Лариса зашла на кухню.

— Ты, значит, решила нас выставить? — прищурилась. — Ну ладно, только не думай, что мы не заметили, как ты на нас смотрела. Как на мусор. А ведь мы свои. Вот обидно. Очень обидно. Я бы тебя не выгнала, вот честно.

Катя ничего не ответила. Просто мыла плиту, на которой остались пятна от вчерашнего жира.

Через неделю

Квартира снова стала тёплой. Тихой. Чистой. Вернулась нормальная жизнь — с вечерними сериалами, с готовкой на двоих, с чаем в тишине. Катя даже начала нормально спать — не вздрагивая от шагов в коридоре.

Но Лариса не отступала.

Сначала были звонки свекрови:

— Катенька, а что случилось? Лариса говорит, ты была к ней резка. У тебя всё в порядке? Ты не болеешь? Может, нервы? — голос был масляным, но с упрёком.

Потом начались пассивные нападки в семейном чате: стикеры, намёки, фотографии пустого супа с подписью «а ведь кто-то даже не сказал спасибо».

Катя сначала игнорировала. Потом заблокировала Ларису. Потом — удалилась из семейного чата. И почувствовала… облегчение.

Но не прошло и двух недель, как Илья пришёл домой бледный.

— Катя… Там… ну, помнишь, у Ларисы с продажей квартиры всё было? Они её продали. И теперь у них сделка только через месяц. А аренду брать не хотят — дорого. И… они снова хотят к нам. На месяц. Ну, ты ж понимаешь…

— Нет, — отрезала она.

— Ну подожди. Они на матрасах. На кухне. Тихо-тихо. Мы же им семья.

Катя отложила вилку. Смотрела в одну точку.

— Ты понимаешь, что будет? Они не умеют “тихо”. Они не умеют “временно”. Они живут за чужой счёт, потому что считают, что им должны. И ты их пустишь. Опять. А я?

— Ну, я не знаю… — Илья развёл руками.

Три дня спустя

Катя пришла домой с работы и застала Веронику на их кухне, уже в спортивках Ильи. На диване стояли сумки, в ванной — опять чужое полотенце. Игорь мыл руки и вяло комментировал погоду.

Лариса сидела с чашкой чая, и, заметив Катю, спокойно прищурилась:

— Интересно, а ты бы нас пустила, если б заранее спросили?

Катя сжала ручку двери.

Катя не проронила ни слова. Просто разулась, молча прошла в спальню, закрыла дверь и села на кровать.

Они пришли. Всё повторяется. Илья не сказал ни слова. Просто пустил. Как в прошлый раз. Как будто это нормально. Как будто не надо спрашивать.

Катя включила лампу, достала ноутбук и попыталась заняться делами, но пальцы не слушались. В ушах стоял голос Ларисы: «Ну ты бы нас пустила, если б мы заранее…»

— Нет, — тихо сказала она в пустоту.

Поздно вечером зашёл Илья. Сел на край кровати.

— Ты злишься?

— Я не злюсь. Я разочарована, — ответила она. — Ты даже не спросил. Просто поставил перед фактом. Я опять в своей квартире чувствую себя… квартиранткой.

— Ну это ненадолго…

— Мы оба знаем, что это ложь.

Он замолчал. Потом встал и ушёл. Без попытки обнять, без извинений.

Через несколько дней

Ситуация развивалась по известному сценарию.

Лариса с Вероникой вставали позже всех, ходили в пижамах до обеда, пачкали посуду и не мыли. Катя мыла. Кто-то должен был, иначе на кухне было не зайти. Игорь подкручивал телевизор до полного звона в ушах и критиковал новости, сидя в её халате.

Вероника заняла её рабочее место на кухне — там было удобнее с ноутбуком. Катя теперь располагалась с ноутбуком на кровати, сутулясь, нервничая от шума.

— А чего ты такая нервная? — бросила Лариса. — Ты ж не первый день с людьми живёшь. Или ты забыла, как в общаге на шестерых в одной комнате? Я вот помню, и ничего, не померла.

— Это не общага, — ответила Катя.

— Ага, теперь все такие нежные… У каждой — границы, режим, расписание. А раньше — всем место находилось.

Катя подняла глаза:

— Потому что раньше — никто не считал наглость нормой.

— Ага, щас бы ещё лекцию прочитала, — усмехнулась Лариса.

Однажды вечером Катя вернулась домой, открыла шкаф в коридоре — и не нашла свою новую куртку. Чёрную, с широким воротником, которую купила на распродаже, откладывая три месяца.

— Где моя куртка?

— Я дала Веронике, она в торговый поехала. А чё, ей же надо. Ты ж не против? — пожала плечами Лариса.

Катя молчала. На секунду ей показалось, что в ней что-то хрустнуло.

Я молчала, когда они ели мои продукты. Когда пользовались моей косметикой. Когда сидели в моём кресле, спали на моём диване, смеялись над моими словами. Но сейчас — хватит.

— Вы уезжаете. Завтра.

Лариса рассмеялась.

— Ты в себе? У нас сделка через две недели, ты же в курсе. Илья не против, я с ним говорила.

Катя кивнула.

— Понятно. Значит, я уеду. Сниму комнату. На два месяца. Потом вернусь. Но вы здесь не останетесь. Потому что я напишу заявление в полицию. О самозахвате жилплощади. У меня есть копии документов, выписка, чеки, всё. Вы здесь не прописаны. У нас договор аренды, оформленный между мной и Ильёй — официально, через “Мои документы”. Это квартира не твоя. И не ваша.

Лариса встала, побелела.

— Ты что, с ума сошла? Это ж позор!

— Нет. Это реальность. И она будет такой, какой я её сделаю.

В коридоре послышался Илья.

— Ты чего так с ней, Катя? Ты что творишь?

— Я наконец начала защищать себя. Страшно? Непривычно? Мне — тоже.

На следующее утро Катя проснулась от звона — Вероника бросила чайную ложку в раковину с явным вызовом. На полу стоял чемодан, частично собранный. Игорь ходил из угла в угол, нервно курил на балконе, хотя Катя запрещала курить в квартире с первого дня.

Илья не смотрел ей в глаза.

— Ты перегнула. Они же родные. А ты…

— Я устала быть удобной. Прими это.

Лариса подошла ближе.

— Интересно, а ты бы нас пустила, если б заранее спросили? — прищурилась, будто всё ещё надеясь, что Катя сдастся. — Ну, правда, Катюш. Вот просто — если бы мы заранее…

Катя ничего не ответила.

Она просто закрыла за собой дверь спальни. И впервые за всё время почувствовала — дверь закрыта от неё, а не на неё.