Когда Кристина с Артемом купили свою первую квартиру, счастью не было предела. Небольшая двушка в новом доме, зато своя. Обои клеили сами, мебель собирали по акциям, брали кредит на технику. Жили скромно, но дружно.
Поначалу в гости приходили только родители — с угощением и добрыми словами. Но однажды зашла их соседка из старого дома, Вероника, с мужем Андреем. Переехали поближе, квартиру снимали через объявление.
— Как хорошо у вас! — восхищалась Вероника, проходя босиком по свежеуложенному ламинату. — Прямо как в журнале! А у нас всё хозяйское, неудобно даже…
В тот вечер они долго сидели на кухне: пили чай, вспоминали старые времена, обсуждали ремонт. Кристина была искренне рада встрече: друзей у неё всегда было немного.
Но вскоре Вероника начала заходить слишком часто. Сначала просто на чай. Потом — «постирать пару вещей», потому что у них в съемной квартире машинка старая, бельё портит. Потом — «передержать кота на недельку», а потом — оставить у них сумки с вещами, «чтобы не таскать туда-сюда».
— Ты заметил, как они обживаются? — осторожно спросила Кристина мужа вечером. — У нас в коридоре половина полок уже их…
Артем отмахнулся:
— Подруга твоя. Помогаем пока. Жаль, что ли?
Кристина покачала головой. Ей не было жаль. Ей было неловко. Но слов она подобрать не могла.
Через две недели Вероника принесла ещё один сюрприз: детскую кроватку.
— Мы решили, раз так удобно, вам её поставить. Всё равно у нас малыш на подходе. А потом, может, нам вместе веселее будет? Ты же дома пока сидишь…
Кристина растерялась. Она действительно временно не работала: сократили в офисе. Но babysitter по принуждению быть она не планировала. Тем более — в своей квартире.
Вечером она завела с мужем серьёзный разговор.
— Мне это не нравится, — призналась она. — Я не хочу, чтобы они у нас обосновались.
Артем зевнул:
— Да брось ты, Крис. Люди в беде. Родить — не погулять. Мы же не звери.
Кристина снова не нашла слов. Что сказать, если родной муж считает её эгоисткой?
Пока она искала, как бы деликатно обозначить границы, Вероника с Андреем начали чувствовать себя всё вольготнее. Могли прийти без звонка. Могли вскинуть ноги на диван с их новыми чехлами. Могли занять кухню, варя свои каши и паря банки со склянками.
Однажды Кристина пришла домой после собеседования и обнаружила Веронику… в своей спальне.
— Ой, я просто посмотрела, как у вас полочки сделаны! — беззаботно отмахнулась подруга. — Хочу себе так же!
Кристина сжала зубы. Уже хотелось кричать. Но Артем только хмыкнул:
— Ну подумаешь. Мы же друзья.
«Мы друзья, мы друзья…» — горело в голове Кристины. — «А что, у друзей нет границ?»
Прошла ещё неделя. Кристина не выдержала и решила навести порядок. Собрала все чужие вещи в большие пакеты и аккуратно выставила у двери.
Вероника пришла через час. Видела пакеты, удивилась:
— Это что?
Кристина выдохнула:
— Вер, понимаешь, нам тяжело. Ты часто бываешь, и у нас своя жизнь. Я… не хочу ссориться.
Вероника округлила глаза:
— А я думала, мы почти семья!
С этими словами она развернулась и ушла. Сумки так и остались стоять в прихожей.
Кристина с облегчением закрыла дверь и облокотилась на неё спиной. В первый раз за много недель квартира снова казалась её.
Но это было только начало.
На следующий день Вероника снова пришла. Без звонка, как обычно. С порога — взгляд полный обиды:
— Ты серьёзно выставила наши вещи за дверь?
Кристина напряглась, но постаралась говорить спокойно:
— Вероника, я же объяснила. Мы хотим побыть семьёй. Наедине.
— Поняла… — протянула та с ледяной улыбкой. — Ладно.
Но вечером Кристина услышала разговор за стенкой. Их общая соседка, Лариса Николаевна, громко пересказывала по телефону, как «некоторые люди из себя корчат, а друзей за порог выставляют». На следующий день ещё одна соседка косо посмотрела в подъезде.
«Пошла молва,» — подумала Кристина с горечью.
Сначала были только взгляды. Потом Вероника стала устраивать сценки прямо в лифте: стояла с животом вперёд и многозначительно вздыхала, глядя на Кристину.
Однажды Кристина столкнулась с Вероникой у подъезда. Та резко остановилась и, театрально вскинув руки, воскликнула:
— Ничего, я и сама дойду! А то вдруг опять скажут, что я в тягость!
Прохожие обернулись. Кристина сжала кулаки в карманах куртки.
«Что я сделала? Почему из меня делают монстра?»
Артем всё ещё не принимал её всерьёз:
— Не обращай внимания. Скоро родит, всё пройдёт.
Но «скоро» превращалось в «постоянно». Через несколько дней Вероника позвонила… из роддома.
— Артем, братец, выручай! Принеси, что попросила: пелёнки, воду, памперсы…
Кристина услышала разговор. Артем начал собираться.
— Ты серьёзно? — тихо спросила она.
— Да что такого? Прокатилась бы — помогли бы.
«А мне кто поможет?» — хотелось закричать Кристине. Она снова осталась в стороне.
В следующие недели ситуация ухудшалась. Вероника с новорождённым почти не уходила из их подъезда: сидела на лавочке, заходила на чай, оставляла ребёнка «буквально на полчасика» — ей надо было в аптеку, в банк, на почту.
Кристина попыталась поговорить с ней ещё раз:
— Вер, я рада, что у тебя всё хорошо… Но у нас с Артемом свои планы. Мы хотели бы пожить тихо. Без гостей.
Ответ был резкий:
— А что тебе мешает жить? Я ж не жить сюда переехала!
«Нет? А что тогда?» — думала Кристина, собирая с дивана чужие детские пелёнки.
Каждый день приносил новые испытания. Вероника стала «временно» оставлять у них детскую коляску — «места нет в подъезде». Потом попросила поставить у них в кладовке мешки с детскими вещами — «на время ремонта у хозяйки квартиры».
Родственники Кристины были на её стороне. Мама советовала:
— Ставь границы. Иначе они в шею сядут.
Подруга Света тоже говорила:
— Не стесняйся быть неудобной. Это твой дом.
Но сдержанность и доброжелательность, вложенные с детства, мешали Кристине действовать решительно.
«А вдруг я перегибаю?» — терзалась она.
«А вдруг у них и правда трудности?»
Однако каждый новый день доказывал: трудности их друзей — это удобно прикрытая эксплуатация.
Особенно ясно это стало, когда Вероника, улыбаясь, вручила Кристине список покупок:
— Ты всё равно в магазин идёшь, прихвати заодно. Я потом отдам. Как-нибудь.
Список был длинным: смеси, салфетки, присыпки, гели.
Кристина стояла посреди кухни, держа листок в руке, и впервые в жизни почувствовала ярость. Несправедливую, накипевшую.
«Когда это я превратилась в бесплатный сервис?»
Вечером, разложив по полочкам их новую «помощь», она позвонила Свете:
— Я больше так не могу. Мне надо что-то сделать.
Света ответила просто:
— Так делай. Ты никому ничего не должна.
И в ту ночь Кристина долго не могла уснуть. Перебирала в голове все эпизоды, все случаи, когда проглатывала обиду ради мнимого мира.
«Больше не буду,» — подумала она. — «Не позволю превращать мою жизнь в чей-то удобный угол.»
Но сказать — одно. А сделать — совсем другое.
Кристина долго готовилась. Прокручивала в голове фразы, репетировала интонации. Хотела сказать всё спокойно, чётко, без лишних эмоций. Не оправдываться, не объясняться. Просто поставить точку.
И момент настал.
Вероника, как всегда без предупреждения, вошла в квартиру с детской люлькой на сгибе локтя. Даже не поздоровалась — только махнула рукой:
— Я к вам на пару часов. У нас воду отключили.
И начала, как у себя дома, раскладывать вещи: бутылочки на стол, подгузники на полку, тряпки на подоконник. Коляску оставила прямо у двери.
Кристина смотрела на неё как сквозь стекло.
— Вероника, — сказала она наконец, — ты не поняла. Мы не можем тебя принимать. Каждый день.
Та обернулась с раздражением:
— Чего ты опять? Я что, чужая какая?
Кристина сжала руки в кулаки:
— Ты не чужая. Но и не хозяйка здесь. У нас своя жизнь. Ты нам мешаешь.
Вероника прыснула:
— Смотри-ка, зазвездилась! Небось забыла, как по общежитиям шастала!
Это был удар ниже пояса. Кристина помнила: их жизнь с Артемом начиналась с крохотной комнаты в общей квартире. Но всё, что у них теперь было, они сделали сами. Без помощи. Без чужих сумок и детских люлек.
Она подняла голову:
— Вероника, пожалуйста, возьми свои вещи. И уходи.
Тишина повисла в кухне.
Малыш заскулил в люльке. Вероника резко закинула сумку на плечо:
— Понятно. Бог вам судья.
И, не попрощавшись, хлопнула дверью.
Кристина села на кухне, прислушиваясь к звенящей тишине. Ей было тяжело. Больно. Но в груди шевелилось странное чувство — облегчение.
Вечером, когда Артем пришёл домой, она всё рассказала. Он слушал молча. Потом потер лицо руками:
— Может, ты права…
«Может?» — криво усмехнулась Кристина про себя.
Через пару дней она увидела Веронику у подъезда. Та сидела на лавочке с подругами, яростно что-то обсуждая.
Когда Кристина проходила мимо, все три уставились на неё. Вероника громко, чтобы слышали:
— Некоторые даже не понимают, как важно поддерживать друг друга. Только свою шкурку берегут!
Кристина ничего не сказала. Она шла, чувствуя спину горячей от взглядов.
Соседи разделились: кто-то сочувствовал Веронике, кто-то молчаливо поддерживал Кристину. Лариса Николаевна, та самая, что болтала по телефону, теперь кивала ей вежливо, но избегала разговоров.
«Неважно,» — думала Кристина. — «Я знаю, что сделала правильно.»
Прошёл месяц. Два.
Вероника больше не заходила. Но частенько мелькала во дворе: с малышом, с сумками, в окружении сочувствующих бабушек.
И вот однажды, когда Кристина с Артемом вернулись домой после работы, они обнаружили у дверей знакомую коляску. Без звонка, без стука.
На коляске — записка: «Пока поставила здесь. Поговорим потом.»
Кристина почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Всё, — тихо сказала она мужу. — Я ей позвоню. И скажу, чтобы забирала.
Артем кивнул:
— Правильно. Хватит.
Кристина набрала номер. Слышала гудки, потом — знакомый голос:
— Ой, Кристинка! А что, коляска мешает? Да я ненадолго… Завтра утром заберу!
И вот тогда, сжав трубку в руке, Кристина наконец произнесла ту фразу, которую давно держала внутри:
— Интересно, а вы когда-нибудь уезжаете сами или надо намекать? — спросила она спокойно, без крика.
В трубке повисла тишина.
А потом раздались короткие гудки.
Кристина положила телефон на стол. В квартире было тихо. Слишком тихо.
И только стук её сердца казался оглушительным.
Прошло несколько минут. Кристина сидела на кухне, глядя на окно. Снаружи начинало темнеть, где-то в соседнем дворе хлопали мячом ребятишки. В квартире было по-домашнему тихо — впервые за долгое время.
Артем молча подошёл, поставил перед ней кружку чая.
— Я с тобой, — только и сказал он.
Кристина кивнула. Может, впереди их ещё ждали разговоры, споры, сложности. Может, с Вероникой история не закончилась.
Но сегодня она наконец поняла: защищать себя — это не эгоизм. Это право.
А иногда, чтобы сохранить свой дом, нужно набраться смелости и сказать вслух то, что давно наболело.
Уплыло наследство