— Развода, значит, хочешь? Хорошо. Только потом не жалуйся, — хмыкнула Маша. – Имей в виду, дочь я тебе не оставлю.
— Дочь может сама решить, с кем из родителей жить, — хмыкнул Андрей.
— И ни один суд не оставит ребенка с отцом при живой матери.
О, а вот тут Маша очень сильно заблуждалась.
Андрей сидел в машине и бездумно вот уже полтора часа таращился на дверь подъезда родного дома. Пытался переварить, поверить…
Нет, не поверить – осознать даже, что сам собственной персоной, нежданно-негаданно, стал рогоносцем…
Это было для него чем-то из ряда вон выходящим.
За прошедшие одиннадцать лет совместной жизни жена ни разу не давала повода усомниться в своей неверности. И тут вдруг такое.
Что, у женщин тоже бывает кризис среднего возраста?
Определенно, вечером ему будет, о чем поговорить с женой.
Впрочем… Говорить здесь не о чем. Теперь надо думать, как выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями для себя.
Прежде всего – потерями финансовыми, так как морального ущерба не избежать в любом случае.
Спасением от тоски и депрессии для Андрея всегда был рациональный голос в голове.
Тот даже в самой трудной жизненной ситуации заставлял сконцентрироваться на решаемых проблемах и как можно меньше переживать о том, что исправить своими силами не удавалось.
В данном случае он мог позаботиться сразу о трех вещах: здоровье физическом, финансовом благополучии и дальнейшей судьбе Инны – их с Машей дочери.
С первым все было предельно просто: он как можно быстрей сдал все необходимые анализы в частной клинике чтобы убедиться, что неверная жена не принесла ему какого-нибудь трудноизлечимого подарочка.
Нет, они, конечно, предохранялись, поскольку считали, что одного ребенка им пока что достаточно, но чем черт не шутит…
С этой стороны все было чисто, и на том спасибо то ли высшим силам, то ли собственной предосторожности.
Не составило труда и второе: жена не глядя подписывала все возможные доверенности, не вдаваясь в подробности и не утруждаясь каким-либо выбором.
Сказал, что «хочу купить тебе машину подороже, когда продам старую» — и подпись твоя.
Сказал, что «продаем две старые квартиры, покупаем частный дом и небольшую квартиру дочке» — и снова никаких вопросов и требований.
В вопросах финансового управления Маша ему доверяла так же сильно, как и сам Андрей женщине в вопросах верности.
И в будущем ее ждало такое же сильное разочарование.
Мать Андрея в положение сына вошла моментально.
Всегда приучавшая сына к порядочности и ответственности, она терпеть не могла, когда этими качествами человека кто-то другой пользовался ради того, чтобы воткнуть нож в спину.
Кроме того – женщина чувствовала себя виноватой. Ведь именно она подтолкнула сына много лет назад к браку.
Тогда Маша, одновременно встречавшаяся (так уж получилось) без всяких обязательств, именно к вероятной будущей свекрови пришла вся в слезах рассказывать о том, что отцом ребенка является ее сын.
Именно будущая бабушка надавила на Андрея, сказав, что если вдруг ребенок окажется его родным сыном или дочерью, то он просто обязан растить его в любящей семье.
Конечно, Маше тогда тоже сделали внушение, что, раз уж так получилось и она хочет, чтобы они с Андреем воспитывали Инну вместе не только как сородители, но и как семья, то она должна взять на себя роль жены и матери, завязав с развязным прошлым.
Маша слово дала. И вроде бы как до недавнего времени его держала…
Но сколько веревочке не виться…
Или, как еще говорят, черного кобеля не отмоешь добела. Вот и Машу до конца отмыть не получилось.
— Это что, путевки? – получив три месяца спустя от супруга конверт прямо за ужином, Маша тут же принялась его вскрывать, чтобы рассмотреть находящиеся внутри бумаги и фотографии.
— Нет, это документы на развод. В судьбе Инны я продолжу участвовать, если после развода она решит остаться с тобой.
А вот тебя в моей жизни больше не будет.
— Ты что, следил за мной?! – взвилась Маша, как только увидела фотографии, где она обжимается и целуется с другим мужчиной в кафе за столиком.
— То есть в сложившейся ситуации из нас двоих я совершил наибольший проступок, так, что ли? – хмыкнул Андрей.
— Развода, значит, хочешь? Хорошо. Только потом не жалуйся, — хмыкнула Маша. – Имей в виду, дочь я тебе не оставлю.
— Дочь может сама решить, с кем из родителей жить, — хмыкнул Андрей.
— И ни один суд не оставит ребенка с отцом при живой матери.
О, а вот тут Маша очень сильно заблуждалась.
Во-первых, потому, что суд учитывал не только степень живости родителей, но и их материальное положение. А у Андрея внезапно оказались лучшие жилищные условия.
Жену с дочерью он путем нехитрых махинаций в предыдущие месяцы прописал в квартире тещи якобы для упрощенной продажи квартиры (которую продавать, конечно же, не намеревался).
И теперь получалось, что с матерью девочке предстояло жить в однушке, где была зарегистрирована еще и бабушка.
Не самые лучшие жилищные условия, особенно против отдельной комнаты в новой квартире с евроремонтом и в хорошем районе.
А еще у Андрея нашлись свидетели маргинального образа жизни Маши. Ее так называемые «подружки» за относительно небольшую плату предоставили видео с их совместных тусовок и дали показания об их частоте.
Друзья Андрея и его мать, в свою очередь, сообщили, что в такие дни за девочкой присматривал либо муж, если был не на работе, либо бабушка.
А вот что ждет ребенка при постоянной жизни с такой матерью, когда присмотра не будет, да и женщина сможет ударится во все тяжкие без какого-либо контроля? Представить страшно.
Маша попыталась настроить Инну против отца, да только Андрей, будучи в хороших отношениях с дочерью, просто показал ей часть материалов, относящихся к делу.
И объяснил вкратце, что так теперь дела обстоят, что мама поступила по отношению к папе плохо и папа больше с ней жить не хочет.
И что Инна, конечно, может остаться жить с мамой, тогда папа будет встречаться с ней на выходных, продолжит покупать вещи и давать деньги, но видеться они будут реже…
Или же выбрать жизнь с папой, тогда все останется практически так же, как и раньше, а встречаться с мамой она сможет в любой момент, когда захочет, поскольку Андрей не собирается этого ей запрещать.
Итогом этого разговора стали сразу два скандала. Первый закатила матери Инна, которая в свои почти двенадцать уже понимала, что такое «неверность», «измена» и «врунам нельзя доверять».
Ведь, как оказалось, мама пыталась ей рассказать, будто разводятся они из-за папиной измены, да только никаких доказательств, в отличие от Андрея, не предоставила.
А еще Инне совершенно не хотелось из-за «маминого косяка» переезжать из родного дома, переводиться в другую школу, менять круг общения и вообще жить хуже, чем раньше.
— Ты меня просто продала! Променяла на отцовские деньги! – предъявляла тогда претензии Инне Маша.
— А ты променяла нас с папой на чужого мужика! – парировала дочь.
За что получила оплеуху. И тут же позвонив отцу, отправилась снимать побои в полицию.
Инцидент был задокументирован и послужил еще одним гвоздем в крышку гроба, в который пришлось положить Маше все попытки удержать опеку над Инной в своих руках.
— Он настроил против меня дочь! Его мать настроила против меня… — пыталась она доказывать снова и снова.
Не понимая, что настроила кого-либо против себя сама своими поступками.
— Предательница! Раз выбрала отца – теперь ко мне вообще не обращайся! Ты мне больше не дочь! – кричала она Инне после последнего судебного разбирательства, оставившего дочь с отцом.
Девочка плакала, но сама себе мысленно обещала, что никогда больше не обратиться к матери, раз уж та сама от нее отказывается.
Сама изменила папе, сама Инну обмануть пыталась, сама ударила, а потом еще и сделала во всем виноватой! Ну уж нет, мам, так дело не пойдет!
Отец и дочь за год после развода наладили свой быт и жили душа в душу. Инна знала, что у отца кто-то появился (а было бы странно, если бы у него никого не было).
Но пока что он ее со своей избранницей не знакомил. Именно тогда в жизнь отца с дочерью попыталась вернуться Мария.
Сначала начались звонки на телефон Инны. Робкие попытки попросить прощения и узнать, как идут дела у единственной дочери.
Инна не воспринимала эти разговоры в штыки, но сердцем чувствовала, что здесь что-то нечисто.
Чтобы год не писать и не звонить, а потом вдруг раскаяться, осознать и пытаться помириться – это было чем-то из ряда вон выходящим.
И в своих подозрениях Инна не ошиблась. Прошло буквально три месяца такого общения и редких встреч, как Маша начала интересоваться у дочери, как обстоят дела у Андрея. А именно – нашел ли он себе кого-то, или же предпочитает жить в одиночестве.
Инна говорить ничего не стала, но передала отцу, чем именно в разговоре интересовалась мать. Тогда же и узнала, что Маша звонила ему пару раз и предлагала встретиться всем вместе «по-семейному».
Новая информация заставила девушку чувствовать себя использованной. Как будто она для матери была мостиком для достижения цели.
Использовать дочь, чтобы помириться с бывшим мужем… И чего тут больше, логики или цинизма?
— Инночка, я так соскучилась по вам с папой, — пела в трубку Маша. – Давай увидимся где-нибудь на твой день рождения.
Вы уже запланировали праздник? Я могла бы поучаствовать, что-то посоветовать, или…
— Папа к тебе не вернется, он ведь тебе сказал уже об этом, разве нет?
— Ой, ну что ты начинаешь, маленькая моя. Давай мы сами без тебя решим этот вопрос.
Кстати, ты могла бы и посодействовать матери. Ты ведь скучаешь по мне, доченька?
— Вообще ни разу, — хмыкнула Инна.
После чего положила трубку прежде, чем на нее обрушится шквал ругательств.
После дня рождения дочери, куда Машу они не позвали, Андрей познакомил Инну с Викторией. Женщина оказалась коллегой отца, с которой он планировал съехаться.
Инне Вика понравилась: вела себя вежливо, в мамы не набивалась, в интернат ребенка от первого брака сдать не требовала…
Ну а что у них там с отцом – это пусть сами разбираются, не маленькие.
Они и разобрались. Еще три года спустя Инна, к тому моменту учащаяся в колледже и приезжающая в родной город на выходные, гуляла с Викой и единокровным братом Макаром в парке.
Тот периодически таскал «сестренки» шишки и листики, которые надо было в обязательном порядке забрать с собой, ведь «дома таких нет», а еще – рассказывал о том, какие красивые утки бегают вокруг.
То, что утки были на самом деле воронами, ребенка не особо-то интересовало. Именно в этот момент Инна, Виктория и Макар совершенно неожиданно встретили Машу.
Та посмотрела на дочь, словно бы не узнала, а потом поджала губы и поспешила прочь.
Вечером с незнакомого номера Инне пришли очередные обвинения в предательстве, а также в том, что она променяла родную мать (величайшую ценность в мире) на деньги отца, чужую женщину и их совместного ребенка.
«Не я это начала», — отправила Инна сообщение в ответ, после чего заблокировала и этот номер.
Больше мать ей не звонила и не писала. Возможно – решила окончательно вычеркнуть дочь-предательницу из своей жизни.
А может быть – она еще появится в будущем, когда понадобится помощь и поддержка.
Инна мать прощать не собирается и общаться с ней не планирует. У нее есть семья, в которой предательству, вранью и рукоприкладству нет места и пускать в свою жизнь человека, для которого все перечисленное в порядке вещей, она не собирается.
Молодым дом подавай