Выбор

— Екатерина, немедленно объясни, что это значит! — голос матери прозвенел, как туго натянутая струна.

Катя замерла на пороге квартиры, не успев снять кроссовки.

В руке предательски подрагивал поводок, на котором еще оставалось несколько светлых шерстинок. Сердце ухнуло куда-то в живот.

В прихожей, скрестив руки на груди, возвышалась Наталья Игоревна.

За ее спиной маячил отец — бледный, с плотно сжатыми губами.

А рядом, переминаясь с ноги на ногу, стояла соседка с пятого этажа — Алла Петровна.

— Я могу объяснить, — пробормотала Катя, судорожно комкая в руках поводок.

— Очень на это надеюсь, — процедила мать. — Алла Петровна только что рассказала презабавную историю.

Якобы ты уже месяц выгуливаешь чужих собак. За деньги!

Последние слова она выплюнула, будто что-то горькое.

Катя покосилась на соседку. Та виновато развела руками:

— Я же как лучше хотела, деточка. Думала, родители знают…

— Мы не знаем, — отчеканила Наталья Игоревна. — Ничего не знаем о том, что наша дочь, которая готовится поступать на юридический, побирается по чужим домам!

— Я не побираюсь! — вспыхнула Катя. — Это честная работа. Есть специальное приложение, через него…

— Приложение? — отец наконец подал голос. Шагнул вперед, навис над дочерью. — То есть ты еще и в интернете с незнакомыми людьми связалась?

Катя упрямо вздернула подбородок:

— Там все проверенные клиенты. С отзывами, с рейтингом. Я не …, папа!

— Нет, ты хуже, — припечатала мать. — Ты — позор семьи! Дочь известных адвокатов — и собачница-поденщица!

Алла Петровна тихонько попятилась к двери:

— Я, пожалуй, пойду…

— Спасибо, что сообщили, — сухо кивнула Наталья Игоревна.

Щелкнул замок. Катя осталась один на один с разгневанными родителями.

— Зачем? — устало спросил отец. — Зачем ты это делаешь? Денег не хватает? Так попросила бы.

— Не в деньгах дело! — выкрикнула Катя. — Точнее, не только в них.

Я просто… я хочу быть ветеринаром. Хочу помогать животным. А вы только и твердите — юрфак да юрфак!

— Потому что это — будущее! — взорвалась мать. — Это престиж, карьера, обеспеченная жизнь! А твои собачки — это блажь, детские фантазии!

— Не фантазии! — Катя метнулась в свою комнату, выволокла из-под кровати жестяную коробку. — Смотрите!

Крышка слетела, и на пол посыпались купюры. А следом — глянцевая брошюра.

— Вот! — Катя подняла ее трясущимися руками. — Подготовительные курсы при ветеринарной академии. Я уже накопила половину стоимости. Сама!

Наталья Игоревна побелела:

— Ты… что?

— Да, я коплю на курсы, — твердо произнесла Катя. — И на учебники. И на практику. Потому что знаю — вы мне не поможете. Вам ведь плевать на то, чего я хочу!

— Катя! — ахнул отец.

— Плевать! — Катя уже не могла остановиться. — Вам нужен только престиж, только чтобы все было, как вы хотите!

А я что, я — никто, пустое место! Вы даже не спросили ни разу, почему я люблю возиться с животными. Почему готова бесплатно помогать в приюте…

— В каком еще приюте? — перебила мать.

Катя осеклась. Прикусила губу.

— Неважно, — буркнула она. — Главное — я все решила. Буду ветеринаром, хотите вы этого или нет.

Она стояла, сжав кулаки, вздернув подбородок. Тоненькая, но какая-то вдруг повзрослевшая, несгибаемая.

В карих глазах стояли слезы, но взгляд был твердый, решительный.

Наталья Игоревна медленно опустилась на банкетку. Подняла с пола брошюру, машинально разгладила глянцевые страницы.

— Значит, все это время… — пробормотала она. — Все эти прогулки, опоздания… Ты не гуляла с подругами?

— Нет, — Катя помотала головой. — Я работала. Как взрослая.

— Четырнадцать лет… — пробормотал отец. — Господи, Катька, да кто ж тебе доверил-то?

— У меня хорошие отзывы! — с вызовом бросила она. — Можете проверить. Я ответственная, аккуратная. Все клиенты довольны.

— Клиенты! — Наталья Игоревна скомкала брошюру. — Да ты хоть понимаешь, как это звучит? Дочь Савельевых — собачья нянька!

— Лучше быть собачьей нянькой, чем несчастным юристом! — выкрикнула Катя.

Повисла звенящая тишина. Наталья Игоревна медленно поднялась:

— Значит, так. Никаких больше прогулок. Никаких приютов.

После школы — сразу домой. Будешь готовиться к поступлению.

А эти, — она брезгливо подцепила двумя пальцами купюры, — заберу. На репетитора по обществознанию.

— Нет! — Катя рванулась, выхватила деньги. — Это мое! Я заработала!

— Ты — ребенок! — отрезала мать. — И будешь делать, что велят родители!

— Не буду! — Катя отскочила к своей комнате. — Можете запрещать, можете наказывать, но я все равно стану ветеринаром!

И буду заботиться о животных! Потому что это — мое призвание! А вы… вы просто не хотите этого понять!

Она захлопнула дверь, щелкнула замком. Из-за двери донеслись приглушенные рыдания.

Наталья Игоревна рухнула на банкетку, закрыла лицо руками:

— Господи, да что же это такое? За что нам это наказание?

Игорь Александрович присел рядом, обнял жену за плечи:

— Тише, тише… Может, мы слишком строго? Все-таки она старается, работает…

— Ты что, тоже с ума сошел? — Наталья Игоревна вскинула заплаканное лицо. — Какая работа в четырнадцать лет? Это же… это же незаконно, наверное!

— Законно, — глухо донеслось из-за двери. — Я проверяла.

Три дня Катя прожила в ужасающей атмосфере. Телефон отобрали, до школы и обратно — под конвоем отца.

Она почти не разговаривала с родителями, только хмуро кивала в ответ на их нравоучения.

А по ночам утыкалась в подушку и беззвучно плакала, представляя, как там Джесси — огромный добряк-ньюфаундленд, ее любимый подопечный из приюта.

На четвертый день случилось чудо.

— Катерина! — раздался с улицы пронзительный женский крик. — Катенька, ты дома?

Она метнулась к окну. Под балконом размахивала руками Марина Степановна — директор приюта.

— Что случилось? — Катя высунулась из окна, чувствуя, как гулко колотится сердце.

— С Джесси беда! — всплеснула руками женщина. — Отказывается есть, скулит целыми днями. Без тебя тоскует!

В комнату ворвалась мать:

— Это еще что за крики?

— Мама, пожалуйста! — Катя развернулась, вцепилась в рукав материнской блузки. — Мне надо в приют. Хоть на часик! Там собака болеет, она ко мне привыкла…

— Даже не думай! — отрезала Наталья Игоревна. — Мы же договорились — никаких собак.

— Не договорились, а вы приказали! — вспыхнула Катя. — А я… я сбегу! Вот увидите. Возьму и сбегу! Прямо сейчас!

Она рванулась к двери, но мать успела перехватить:

— Только попробуй! Под домашний арест посажу!

— Наталья Игоревна! — донеслось снизу. — Голубушка, да что ж вы так с девочкой-то? Она у нас золото, каких поискать! Знали б вы, сколько добра сделала…

— Вот и расскажите! — Наталья Игоревна высунулась в окно. — Поднимайтесь, потолкуем.

Через пять минут они сидели на кухне. Марина Степановна, утирая платочком вспотевшее лицо, взахлеб рассказывала:

— Катенька-то наша — чистый ангел! Сколько собак пристроила, сколько судеб спасла! А как с больными возится — любой ветеринар позавидует.

У нас Рекс был, овчарка — лапу распорол, кровищи море. Так она не побоялась, перевязала, до ветклиники дотащила…

Наталья Игоревна молча слушала, постукивая ногтями по столешнице. Катя, затаив дыхание, переводила взгляд с матери на директрису.

— И давно она у вас… подвизается? — наконец спросила Наталья Игоревна.

— Да почитай, полгода уже, — охотно откликнулась Марина Степановна. — Как Джесси нашего привезли, так и появилась.

Его ведь с парализованными лапами подобрали, думали — не выходим. А Катюша массаж освоила, процедуры… Теперь вон какой красавец! Только без нее тоскует…

— Мам, — тихонько позвала Катя. — Можно я съезжу? Одним глазком гляну? Я быстро, честное слово!

Наталья Игоревна поджала губы:

— Ладно. Но я с тобой.

Джесси узнал Катю издалека. Завозился в вольере, загрохотал хвостом по полу. А когда она вошла, едва не сбил с ног, бросившись обниматься.

— Ну-ну, тише, малыш, — Катя зарылась лицом в густую черную шерсть. — Соскучился? И я скучала…

Наталья Игоревна стояла в стороне, брезгливо поджав губы. Но Катя видела — мать наблюдает. Внимательно, цепко.

— Он правда был парализован? — вдруг спросила она.

— Да, — Катя почесала пса за ухом. — Задние лапы совсем не работали. Я в интернете нашла методику реабилитации, потом с ветеринаром советовалась… Смотрите, мам, теперь как новенький!

Словно в подтверждение ее слов, Джесси игриво подпрыгнул, мазнул шершавым языком по Катиной щеке.

— Хороший мальчик, — пробормотала она. — Умница…

Домой возвращались молча. Наталья Игоревна о чем-то напряженно размышляла, хмуря брови.

А Катя боялась спугнуть это хрупкое перемирие. Ни одна из них не видела, как Джесси тихо прошмыгнул вслед за ними.

Но судьба готовила им еще один сюрприз.

Они как раз переходили дорогу у детской площадки, когда из-за припаркованной машины выскочил малыш на самокате. Прямо под колеса несущегося джипа.

Визг тормозов. Крик матери. И черная молния, метнувшаяся наперерез — Джесси каким-то чудом бросился вперед, сбил ребенка с самоката. Откатил в сторону, прикрыл своим телом.

Все случилось за считанные секунды.

— Пресвятая богородица! — ахнула Наталья Игоревна.

К ним уже бежали люди. Кто-то снимал на телефон, кто-то вызывал скорую. Катя кинулась к Джесси. Тот как ни в чем не бывало вылизывал зареванного малыша.

— Спаситель! — причитала мать ребенка, седая от испуга женщина. — Золотой пес! Если б не он…

— Это Джесси, — тихо сказала Катя. — Он… он очень умный.

Вечером об этой истории рассказали в местных новостях. Журналисты примчались в приют, снимали Джесси, бравшего с руки угощение, захлебывались восторгом:

— Невероятно! Пес из приюта спас ребенка! А вы, значит, его лечили? В четырнадцать лет? Потрясающе! Расскажите подробнее…

Катя сидела на диване между родителями и краем уха слушала свое интервью. Куда важнее было другое, как отец украдкой смахнул слезу, как мать стиснула ее руку.

— Горжусь тобой, — шепнула Наталья Игоревна. — Ты… ты настоящий профессионал, доченька.

— Значит, ветеринаром? — усмехнулся отец. — Что ж, пожалуй, это призвание.

Катя почувствовала, как внутри разливается теплая радость.

— Правда? — тихонько спросила она. — Вы… вы разрешите?

— Разрешим, — кивнула мать. — Но! — она строго подняла палец. — Никаких тайн. Никакой самодеятельности. Все честно, открыто.

— И с полной отдачей, — добавил отец. — Раз уж решила — иди до конца.

— Спасибо! — Катя повисла у них на шее. — Спасибо, вы лучшие!

Вечером она сидела в своей комнате, листала брошюру академии. На душе было легко и спокойно.

Джесси забрала к себе спасенная им семья.

Катя знала, что пес попал в хорошие руки. Родители приняли ее выбор. А значит…

— Все получится, — прошептала Катя, поглаживая глянцевые страницы.