— Так, Маргарита Ивановна, а ну-ка рот прикрыли! – рявкнула Надежда.
— Ты как с моей мамой разговариваешь?! – тут же возмутился муж, до этого изображавший предмет интерьера.
— На двоих, на две недели, море теплое, красота! И никаких уже детей, шума, гама…
Все включено, опять же, — уговаривал Надежду муж, покачивая в руках две путевки. – Повезло, что получилось отхватить по скидке…
— Повезло так повезло, — сокрушенно вздохнула Надежда. – Ну а Катю мы куда денем, ты подумал?
Ей-то в школу идти. А с собой брать не вариант, сам знаешь, как она к поездкам и перелетам относится – сначала три дня в себя приходит, потом ротавирус какой-нибудь находит на свою голову и наши заодно, а после этого уже ни отдыха, ни покоя не получается.
Это была истинная правда. Дочь Надежды и Алексея, Катя, которой месяц назад исполнилось одиннадцать, действительно не переносила перелеты или поездки с последующей сменой климата.
Ее максимумом возможностей был местный оздоровительный лагерь, находящийся в тридцати километрах от дома.
Туда девочку и отправляли каждое лето, когда сами родители отправлялись отдыхать куда подальше.
А что? Кате нравилось, ведь там и программа развлекательная, и новые знакомства.
Да и родители отдыхали на полную катушку, зная, что дочь в надежных руках и что на присмотр за ней и постоянное беспокойство не нужно отвлекаться от бассейна, стола с закусками и личной жизни.
Вот только в этом году поехать на отдых летом у них не получилось – на Надиной работе массово начали заболевать сотрудники и начальник уговорил-таки женщину за солидную премию перенести отпуск.
Уговорил, конечно, после семейного совета, на котором муж Алексей с предложением согласился.
Деньги на дороге не валяются, знаете ли. А отдохнуть и в другой раз можно, тем более, что им как раз нужно доделать наконец-то ремонт на даче, доставшейся жене от бабушки.
Отдых – он и до следующего года подождет, если вдруг не получится никуда съездить в сентябре.
И вот, оказалось, что получится. Но открытым оставался вопрос, что именно делать с Катей.
Оздоровительный лагерь работал ровно до конца августа. Оно и понятно – не те у них условия, чтобы лето продолжалось дольше, чем заявлено в календаре.
Да и детей бы не было на сентябрьскую смену. Что делать? Отправить дочь к родственникам жены в деревню?
Да только это означало пропуск школы и последующие возможные проблемы в учебе.
Разве что…
— Мама уже согласилась присмотреть за Катюхой. Она же у нас самостоятельная, все сама умеет и знает.
Так, просто переедет и будет жить в гостевой комнате, чтобы девочка одна дома не ночевала, — принялся уговаривать муж.
Надя, посоветовавшись вечером с дочерью, пришла к выводу, что такая раскладка всех устроит практически на сто процентов.
Оставалось только по-максимуму облегчить задачу по присмотру.
— Значит, Катя, смотри. Вот здесь… — остаток вечера был посвящен готовке. И тотальному изучению устройства внутреннего мира холодильника и кладовки.
Благо, что Катя была в еде непривередлива и отлично кушала мамины супы и котлеты.
Сама могла себе сварить гречку, пожарить яичницу или быстро настругать салат.
Все, что оставалось – снабдить ребенка достаточным количеством тех самых заготовок, чтобы Катя без проблем могла быстро все приготовить и поесть сама, а заодно и угостить живущую с ней бабушку.
— Маргариту Ивановну слушайся, веди себя хорошо, школу не прогуливай, танцы не пропускай. И не забывай…
— … поливать цветы, мама, я все помню, — вздыхала девочка, когда провожала родителей на вокзале.
Бабушка должна была приехать вечером, так что домой Кате предстояло возвращаться самой.
Но дорогу она знала, проездная карта у нее была, да и нестрашно это – четыре остановки на метро проехать в светлое время суток.
Первым делом по прибытии Надежда отзвонилась Екатерине. Конечно, дочь уже взрослая и самостоятельная, но мало ли, как они там уживаются с бабушкой…
— Мам, она меня в школу за руку привела, представляешь? Позорище, так только началку водят, и то первые два класса, а она меня… — грустно пролепетала девочка в трубку.
— Ох, Катюш… Я поговорю с бабушкой, объясню, что тебя уже можно и нужно отпускать в школу одну, не переживай.
Но, даже если у меня не получится – придется потерпеть, мы уже прилетели и ничего теперь не сделать.
— Я понимаю, просто… Возвращайся поскорей, хорошо? – голос дочери был слишком уж грустным и женщина поспешила подбодрить ее, пообещав привести все из «списка желаний», оформленного девочкой перед поездкой.
Катя вроде бы как немного развеселилась, но ненадолго.
За все время отдыха Надежда звонила дочери еще несколько раз. И отмечала с неудовольствием, что девочка становится все более грустной.
Обрадовалась только один раз – когда Надя звонила уже накануне перелета и обещала, что все в силе, рейс переносить никто не собирается, а значит – они будут дома в оговоренное время.
Стоило переступить порог родного дома, как Катя буквально повисла на шее у матери и принялась жаловаться.
— Бабушка плохая, я больше не хочу с ней оставаться. Она твои продукты выбросила! И на танцы меня не пускала!
А еще отобрала у меня карманные деньги и телефон! И б.и.ла! И сказала, что если тебе расскажу, еще сильней вломит так, что небо с овчинку покажется.
— Что… — Надя, крепко прижав к себе дочь, в растерянности посмотрела на свекровь. Та подбоченилась и язвительно выдала.
— Во-первых, не б.и.ла а дала один подзатыльник, когда Катька суп жрать отказалась.
— Потому что те помои, что ты готовишь, только свиньям скармливать! Зачем ты выбросила то, что мама готовила, а?!
Мама говорит, что продукты нельзя выбрасывать, а ты взяла – и выкинула, когда я отказалась есть то, что ты принесла!
— Так, Маргарита Ивановна, а ну-ка рот прикрыли! – рявкнула Надежда.
— Ты как с моей мамой разговариваешь?! – тут же возмутился муж, до этого изображавший предмет интерьера.
— Милый, твоя мать у дар и ла нашу дочь, тебя это не смущает вообще ни разу?
— Подумаешь, у дар и ла. Мне и посильней доставалось. И ничего – нормальным вырос.
Ты просто Катьку избаловала, а как мама ее воспитывать взялась – так вместо того, чтобы «спасибо» сказать…
— Так, погоди… Ты что, знал, что все так будет? Стоп…
Катя, одевайся, пойдем, поговорим вдвоем. А то я что-то вообще ничего не понимаю.
— Никуда вы не пойдете вдвоем шушукаться. Или разговариваем всей семьей, или…
— Или что? – зло нахмурившись, посмотрела Надя на свекровь. – Ударить меня попробуете?
Так у меня десять лет вольной борьбы за плечами, сломаю руку прежде, чем поднять ее успеет. Причем вы оба.
Вы что тут за концлагерь для ребенка устроили?! Что это за воспитание такое, что продукты на выброс полетели, все мои правила по одному месту были пущены, а ребенок выглядит так, будто не с бабушкой пожил, а к психу в гости попал.
Совсем берега попутали, воспитатели?!
Катя, одевайся, мы идем вдвоем гулять и ты мне все рассказываешь.
На улице девочка осмелела. Понимая, что мама ее будет слушать и принимать к сведению все, что Катя скажет, она начала разоблачать «воспитательные методы» свекрови.
— В общем, она меня, как только приехала, посадила за стол и сказала, что, пока вас нет, будем жить по ее правилам. И что ей не понравилось, как я летом на ее дне рождения себя вела.
— Это что же в твоем поведении ей не понравилось?! – изумилась Надежда. Вспомнила, как гости свекрови, наоборот, поражались воспитанию и уму десятилетней на тот момент девочки.
— Я отказалась обнять тетю Лену. Ну ту, которая во всю эту индийскую… эзотерику ударилась. Причем я вежливо отказалась и убежала.
Бабушка потом спросила, почему, ну а я сказала, что от тети Лены воняет, потому что она не моется.
Бабушка сказала, что нельзя людей травить за то, что они не такие, как все. Я сказала, что «не такие, как все» — это у нас в классе есть полненькая девочка и мальчик, у которого один глаз зеленый, а другой карий. И мы их не травим, потому что так нельзя.
А когда человек не моется, не хотеть с ним обниматься – нормально. И заставлять нельзя.
Бабушка сказала, что надо слушаться старших, а не хотелки свои показывать. Вот тогда мы и начали ссориться.
Катя рассказывала в подробностях о том, как бабушке не понравилось, что внучка не пожелала «угоститься» сделанным салатом.
И тогда все продукты из холодильника и кладовой под Катины протестующие крики полетели в мусоропровод.
— Кстати, там штраф еще пришел за то, что она стекло разбила. Я ей говорила, что нельзя банки кидать, а она меня не слушала.
И закатки жалко, мы так старались с тобой их делать, а она пришла и все… все… — Катя поджала губы, всхлипывая.
Надя почувствовала, как в негодовании сжалось сердце. Вспомнилось, как ее маленькая девочка помогала это все закручивать. Чистила эти бесконечные овощи, мыла банки вместе с мамой…
А потом пришла эта сталая т… и вот так вот взяла – и спокойно все выбросила. Да Надя ее сейчас головой вниз в этот же мусоропровод отправит.
— Потом она телефон забрала. И на танцы ходить запретила. Сказала, что это для хороших девочек, а я…
Я сказала, что она не имеет право запрещать, потому что ей сказали просто присматривать, чтобы я одна не ночевала, мало ли что, а она… она…
Когда они с успокоившейся немного Катей вернулись домой, муж со свекровью на кухне пили чай как ни в чем не бывало.
— Ну что, успокоились? – хмыкнул Алексей. – Теперь будем нормально разговаривать?
— Конечно, будем, — Надя улыбнулась таким оскалом, что свекровь подавилась печенькой, а Леша нервно сглотнул. – Во-первых, ответь-ка мне на вопрос. Ты тоже участвовал в этом великолепном плане по перевоспитанию?
— Ну да, ты что, думаешь, я случайно путевки на такое время взял? Мама права, Катька вредная слишком, давно пора было ей устроить встряску.
— Ну что же, ты ее устроил. Поздравляю, суперприз теперь твой. Я подаю на развод, Алексей. И Катя будет с тобой видеться только если сама этого захочет.
Катя, ты захочешь видеться с человеком, который знал, что бабушка тебя будет «воспитывать», на что согласился и даже вон, сидит, радуется.
— Нет, — тихо отозвалась Катя.
— Это ты что, ребенка сейчас против меня настраиваешь? Против отца родного?! – вскочил Алексей.
— А ну-ка сел на место! Я еще не договорила. Квартира твоя, я не претендую, тут нам делить нечего.
Ремонт что квартиры, что моей дачи делали пополам и по суммам то на то и вышло, так что денежных претензий у нас друг к другу быть не должно.
Алименты платить будешь в установленном судом порядке.
Вы, Маргарита Ивановна, Катю больше не увидите никогда. Ни при каких обстоятельствах, не отпущу даже на ваши похороны, так и знайте.
А, да, это тебе, пригодится, — достав из отсека с мелочами в чемодане упаковку со средствами контрацепции, Надежда положила ее прямо перед Алексеем. – Не размножайся больше. Больным на голову это противопоказано.
Даже чудо, что Катя нормальная получилась с таким твоим анамнезом. Впрочем, это, наверное, потому, что ты к дочери все это время не приближался толком, воспитатель.
Лучше бы в кино с ребенком хоть раз сходил, отец-героин, тоже мне…
Катюша, собирай вещи.
Девочка, кивнув, молча пошла в свою комнату.
— Э, я не понял, ты что, серьезно сейчас?! Вот так вот раз – и развод?! Из-за каких-то пустяков?!
— Алексей, если для тебя здоровье, безопасность и жизнь твоего ребенка – это пустяк, то мне тем более не о чем с тобой разговаривать. Все, отстань.
Я все решила. И хорошо, что все вскрылось сейчас – еще успею аборт сделать, сроки пока позволяют.
— Подожди, ты… что?! – лицо мужа стало белее мела.
— То, милый мой почти бывший муж. То самое. Хотела вот тебя сегодня обрадовать, но теперь, естественно, ничего уже не будет.
Надежда наслаждалась выражением беспомощности и ужаса, промелькнувшим на лице свекрови.
Да-да, она давно уже говорила им о том, что надо заводить второго ребенка. Но они откладывали, хотели сначала решить крупные финансовые проблемы.
Вот, решили. А тут уже и развод подоспел…
Под плач и причитания свекрови сборы прошли веселей. Уже на улице немного грустная Катя спросила у мамы.
— Мам, а ты правда… избавишься?
— От кого? – хмыкнула Надежда.
— Ну… — Катя кивком головы указала на живот.
— Сложно избавиться от того, чего нет. Это я так, в качестве контрольного сказала.
Пусть считают, что из-за их выходки лишились возможного сына и внука. Больней будет.
— За закатки – заслужили, — согласно кивнула девочка. – Знаешь, когда она их выбрасывала, у меня было ощущение, что она меня туда в мусоропровод швырнула.
— Так бывает, когда делаешь что-то с душой, а твой труд какая-нибудь *** выбрасывает в помойку.
Я, конечно, воспитатель плохой, по мнению этих двоих, но запомни навсегда, Кать: если кто-то позволяет себе обходиться с твоим трудом и твоей жизнью так, как поступила Маргарита Ивановна – разворачивайся, уходи и даже не вздумай оглядываться.
Запомнила?
— Запомнила, мам, — перехватив поудобней свой чемодан с вещами на первое время, Катя покатила его за собой по улице.
И, заметно повеселев, принялась расспрашивать маму, где они будут жить – на даче, или поедут на первое время к родственникам в деревню.
Пусть ее жизнь теперь круто изменится, девочка знала – все будет хорошо. Ведь мама не даст ее в обиду никаким Маргаритам Ивановнам.
И слова ее Катя запомнит. И станет, когда вырастет – такой же, как мама. И никогда не позволит обижать ни себя саму, ни своих детей.
И обязательно научит их, что если об тебя и твой труд вытирают ноги – надо разворачиваться, уходить и ни за что не оглядываться.
Непрошеная гостья