— Тебе напомнить про нашу совместную жизнь?
— Если я по молодости и чудил, то это все давно позади. Давай на радость детям будем жить дружно и весело?
— Неважно, кем ты стал сейчас. Я вижу лишь, что когда-то с тобой потеряла лучшие годы жизни, а значит, счастье меня обошло стороной.
«Вот представьте, еду я однажды в жаркий майский денек на работу в переполненном трамвае.
И тут на одной остановке вижу просто массу школьников в сопровождении двух учителей.
И вот вся эта ватага начинает штурмовать трамвай.
Зашли, стали плотненько: кричат на все голоса, смеются, перебрасываются какими-то бумажными шариками…
Все пассажиры принялись вздыхать, отворачиваться да глаза закатывать.
А я смотрю: посреди этого подросткового безумия, как островок спокойствия — сопровождающая их молодая учительница с невозмутимой улыбкой на лице!
Я сразу понял, что такого особенного человека упускать из виду нельзя!
Даже свою остановку проехал и на работу опоздал, чтобы с этой чудесной девушкой познакомиться.
Зато вот теперь какая у нас замечательная семья.
Все сложилось просто идеально», — с улыбкой любил рассказывать своим дочерям Полине и Александре Михаил Алексеевич.
«Ведь со стороны кажется, что у наших родителей прекрасная семейная жизнь.
Шутка ли сказать, тридцать пять лет брака!
Жаль только, что теперь мама на ту улыбчивую и спокойную девушку мало похожа», — стали отмечать подросшие дочери, глядя на мамино лицо с грустно опущенными уголками рта.
Однажды, отмечая свой день рождения, Анна, услышав, как ее супруг в очередной раз рассказывает собравшимся за столом гостям об их знакомстве, не удержалась и сказала:
— Да уж, Миша, начиналось все красиво. Но вот дальше все было не так радужно…
— А разве мы не счастливо жили? — изумился Михаил, — Все ведь было и есть отлично.
— Для тебя-то всегда все было хорошо. А моим состоянием ты всю жизнь пренебрегаешь.
— Ну, Лапочка моя… О чем ты говоришь вообще? Что за фантазии поселились в этой неспокойной головушке?
— Ай, все! Не хочу даже объяснять.
Раз не понял или делаешь вид, то о чем с тобой говорить, — отрезала Анна и вышла из-за стола, удалившись на кухню.
Дочери последовали за ней, а Михаил так и продолжил сидеть с гостями, отмахнувшись:
«Анечка у меня любит драматизировать на ровном месте.
Сейчас придет в себя и вернется.
Давайте лучше пока поднимем тост…»
Гости непонимающе переглянулись, но остались за столом с хлебосольным хозяином.
Действительно, поведение Анны казалось странным. Супруги прожили уже почти сорок лет.
Их семья казалась образцом благополучия: двое взрослых детей, просторный загородный дом, обустроенный быт.
Алексей, зрелый мужчина с густыми седыми волосами, занимался садоводством, разводил цветы и увлечённо следил за состоянием участка.
Тем временем Анна вела домашнее хозяйство, занималась кулинарией и рукоделием.
Однако за внешней идиллией скрывались старые душевные раны.
Уже много лет Анна хранила внутри обиды, которые никак не удавалось выбросить из памяти.
Алексей всегда был компанейским человеком. Любил общение, шумные посиделки, песни под гитару.
Несмотря на протесты супруги, он часто устраивает вечеринки дома с друзьями по любому поводу.
Анна предпочитала уходить укладывать детей, которые то и дело просыпались от особо громких разговоров и мужского смеха, доносящихся с кухни.
Позже, когда все гости отбывали, наконец, по домам, Анна, возвращаясь на кухню, наблюдала гору грязной посуды и съеденные припасы из холодильника.
Конечно, она не раз упрекала мужа:
— Миша, ну зачем ты снова позвал гостей? Мне опять все за вами убирать, мыть и готовить.
— Лапочка, ну, прекрати, ныть! Люди пришли пообщаться, расслабиться.
Ничего страшного, завтра помогу тебе убрать, когда отдохну.
— Думаешь, мне приятно на такую грязную кухню утром приходить и детям там завтрак готовить?
— Ладно, ладно, не драматизируй. Подумаешь, с ребятами посидели!
Кроме того, Михаил быстро обзавелся привычкой регулярно задерживаться допоздна, пропадая где-то с друзьями и коллегами.
Мог вернуться домой или среди ночи, или уже под утро.
— Миша, ты считаешь это нормальным? Я с детьми дома одна сижу, пока ты где-то с кем-то гуляешь?
— Да тебе, я смотрю, не угодить! Дома с ребятами сижу – плохо. У них бываю – опять нехорошо.
Какая ваша женская порода требовательная и нелогичная! Или тебе просто меня попилить нужно, а повод любой подойдет?
— Какое попилить? Я просто рассчитывала хоть на выходных куда-нибудь семьей выбраться.
Девочки тебя почти не видят. Да и мне бы помощь не помешала. Но тебя вечно нет дома.
— Ближе к пенсии остепенюсь, не переживай.
А тут просто повышение не за горами. Нужно связь с коллективом поддерживать, понимаешь?
— Нет, не понимаю.
— Вот поэтому за заработки в нашей семье отвечаю я. Ты ведь семью не сможешь на своей учительской должности обеспечивать.
Хорошо, если на шпильки свои заработаешь, — пренебрежительно отмахивался Михаил.
Вдобавок к этому Анна стала замечать, что ее супруг открыто флиртует с коллегами и гостями женского пола, практически не уделяя ей внимания.
В порядке вещей для него было провожать вечером припозднившуюся гостью до дома или восторгаться внешностью знакомых дам.
— Миша, я ведь вижу, как ты общаешься со своими коллегами-девушками! Постоянно шутишь, улыбаешься, говоришь комплименты.
Зачем ты это делаешь?
— Лапочка, ты ревнуешь зря! Это обычная вежливость, уважение к друзьям. К чему придирки?
— Нет, это не придирки! Мне неприятно наблюдать, как ты выглядишь счастливым рядом с другими, а когда бываешь дома, то только отдыхаешь и отсыпаешься.
— Ой, только не нужно заводиться! Если хочешь, поговорим потом как-нибудь. А вообще, у нас все хорошо.
Это ты какие-то странные обвинения во всех гр..ехах мне выдвигаешь.
— Но я просто хочу…
— Ла-поч-ка! Давай потом поговорим. Я устал и хочу просто отдохнуть.
Однако время для разговора никогда не наступало. Анна продолжала терзаться недостатком внимания и уважения от своего общительного супруга, а Михаил жил полноценной радостной жизнью.
Так, год за годом Анна Ивановна стоически выдерживала тяжёлый груз многих лет совместной жизни со своим мужем, лишь изредка жалуясь своей лучшей подруге на обратную сторону жизни с веселым компанейским человеком.
И вот прошло много лет. Дети уже выросли, разъехались, завели собственные семьи, а пыл Михаила несколько поугас, да и большинство его друзей остепенились.
С той поры супруг Анны заметно переменился: перестал вести разгульный образ жизни, занялся хозяйством, ухаживал за садом, читал книги, стал настоящим помощником в быту.
Казалось, можно жить и радоваться. Но Анне Ивановне не хотелось расставаться с привычной ролью жертвы обстоятельств.
Однажды Михаил по настоянию дочерей попытался откровенно поговорить с супругой, чтобы он попытался убедить её, что жизнь изменилась к лучшему:
— Лапочка, я не понимаю, почему ты все время такая поникшая?
— Тебе напомнить про нашу совместную жизнь?
— Если я по молодости и чудил, то это все давно позади. Давай на радость детям будем жить дружно и весело?
— Неважно, кем ты стал сейчас. Я вижу лишь, что когда-то с тобой потеряла лучшие годы жизни, а значит, счастье меня обошло стороной, — отрезала Анна и вышла из комнаты, оставив мужа одного.
Выросшие дочери теперь постоянно слышали от матери рассказы о ее тяжёлой судьбе и всех обидах, накопленных в несчастливом супружестве.
Анна Ивановна при каждом удобном случае говорила: «Вечно мне приходилось терпеть выкрутасы вашего отца.
Он все время веселился, общался и встречался с друзьями. Никогда и ни в чем себе не отказывал.
Иногда после моих упреков он говорил красивые слова, обещал бросить вредные привычки и чаще оставаться дома.
Но не выполнял обещанного. Я вечно была одна, заботилась о доме и растила вас. Пожертвовала всем ради того, чтобы сохранить семью и вырастить детей.
Вы представляете, каково это — чувствовать предательство близкого человека, которого ждёшь изо дня в день, а он веселится на стороне?
Многое забыто, многое стёрлось из памяти, но ощущение ненужности и заброшенности навсегда отпечаталось в сердце.
А теперь вы взрослые, и я все чаще задумываюсь: а что мне осталось от этой жизни?»
Однажды Полина, не выдержав, возразила:
— Мама, ты прекрасно видишь, что папа кардинально изменился. Почему же ты не отпускаешь прошлые обиды?
Анна Ивановна презрительно скривила губы:
— Он теперь изменился. Какой молодец! Но мне нужно было это тридцать лет назад!
А теперь как я могу отпустить то, что со мной было? Нет сил просто взять и все забыть! Это моя израненная жизнь!
«Как же помочь маме забыть эти обиды и «выключить» горькие воспоминания?» — думали дочери.
Ответа на этот вопрос они пока не нашли.
Когда я прошу — вы заняты, когда она — бегом летите, — сказала Лена родителям с горечью