Ну не мог же он уйти просто так

— Как думаешь, что она в Москве будет делать? Начнет его искать или нет? – поинтересовалась Капитолина Дмитриевна.

— Не знаю, но, наверное, начнет! – ответил Трофимыч. – Она же без него – пустое место! Так – один пшик!

— Полностью с Вами согласна! – кивнула бабуля. – А сколько было гонору, а? И не передать!

— И не говори, подруга! Наверное, чем меньше у человека внутри, тем больше снаружи!

Вот ты у меня, капля – какая скромная, а голова – как дом советов!

Нет, правда: это я не из-за оладий! – уточнил сосед.

— Ведь привираешь, старый лис, а все равно приятно! – усмехнулась баба Капа: этот хитрюга Трофимыч прекрасно знал, где у симпатичной соседки кнопка…

Есть в языке одной недружественной нам стране хорошее слово непарижци. В русском этому слову имеется синоним — непара: пишется вместе. Но непарижци звучит гораздо весомее, звучнее и как-то «вкуснее», что ли.

Олег Павлович и Нина Васильевна были теми самыми непарижцами: так звали заехавших недавно к бабе Капе постояльцев — более странную пару трудно было себе представить.

При взгляде на «курортников», сразу вспоминался замечательный старый мультик «Утенок и поросенок на катке». Или пословицу: гора родила мышь. Хотя это, скорее всего, немного не оттуда.

Ведь именно так смотрелись рядом супруги, прожившие вместе около тридцати лет.

Она – маленькая, хрупкая и очень красивая крашеная блондинка с задорно взбитой челочкой, выглядящая гораздо моложе своих лет: эдакий задорный утенок.

Он – большой, полноватый и немногословный, тянущий на все шесть десятков: правильно — поросенок. Точнее, выросший поросенок, которого называют уже не так лучезарно: но что выросло, то выросло…

Позже Нина Васильевна, улыбаясь, сообщила, что их всю жизнь принимали за отца и дочь! Да, даже в первый год после свадьбы, представляете?

Баба Капа с Трофимычем синхронно кивнули: канешна, представляем!

И дело было даже не в том, что супруги не подходили друг другу по внешнему признаку: ведь противоположности притягиваются!

Оба были совершенно разными внутренне. У них не совпадало все: мысли, желания, пристрастия и увлечения – короче, все!

К тому же, маленькая жена была той самой шеей, которая вертела этим несчастным огромным мужиком, как хочет.

Ну, и что? — скажет большинство. – У многих – так же! И ничего – живут и не жалуются!

Но красивая Нинуля вертела мужем как-то по-особенному: она обращалась с ним, как, извините, с собакой. Причем, в прямом смысле этого слова!

Потому что женщина не разговаривала, а отдавала команды! Коротко и понятно – но это были просто команды!

Олег, обедать! Нужно поспать, я сказала! Сходи в магазин! Хочу пить!

Не хватало только «к ноге», «голос» и «рядом»!

Причем, симпатичная женщина совершенно не утруждала себя долгими объяснениями.

Например, видя, что муж куда-то направляется, она не спрашивала, как все остальные нормальные жены: Куда изволите двигаться, мой дорогой и разлюбезный супруг? И не надо ли Вам чего? А то я готова метнуться туда-сюда и принести Вам нужную вещицу!

А просто коротко извергала: Куда? И этого было совершенно достаточно, чтобы движение прекратилось в самом, как говорится, начале: еще не достигнув должного ускорения – того самого G…

И – ни одного слова благодарности: спасибо, там, Олежек. Или принеси, пожалуйста воды – ни-че-го!

А он тоже вел себя, как большая и умная собака: безоговорочно подчинялся хозяйке! Только что хвостом не вилял, потому что его просто не было.

К тому же, красавица постоянно дергала мужа и раздражалась по мелочам.

Если к этому добавить, что она работала за небольшие деньги, которые тратила исключительно на булавки – это было сообщено с долей кокетства в первый же день приезда! — то станет понятно, что большого восторга по поводу красотули дружные соседи не испытывали.

Да такого быть не может! – возразят многие. И будут совершенно не правы: чего только на этом свете не бывает…

— И как тебе не тошно, Палыч? – поинтересовался Трофимыч, когда они с мужчиной однажды остались одни.

И приехавший на отдых пожилой Олег Палыч не уточнил, что имеет в виду бесцеремонный друг хозяйки – все было и так предельно ясно!

А после небольшого молчания простодушно ответил:

— Поначалу было трудно, а потом ничего — привык!

— И неужели никогда тебе не хотелось отстоять свою точку зрения? Ну, ударить там по столу или в стену кулаком, заорать? Даже пригрозить?

— Ну, а как я ей пригрожу? – удивился мужчина. – Я же — интеллигентный человек! Профессор – преподаю в ВУЗе русский и литературу! И буду угрожать женщине? Это же стыдно!

— Стыдно, у кого видно! – ответил Трофимыч старой шуткой. – Ну, а как тебя угораздило, мил человек, на всем этом жениться-то?

— Ну, как? Да завертелось по пь.яни, как с Раисой Захаровной в любимом фильме, – искренне ответил профессор. — Ну, а потом, как честный человек, обязан был жениться!

Так и Нинка-то сначала такой не была – хорошенькая и умненькая девчонка! Я на это, собственно, и клюнул!

Мы учились в одном ВУЗе: она — на два года младше и очень мне нравилась! Ну, на вечеринке выпил и не сдержался. А она с одного раза залетела!

Это уже позже ее переклинило, с командами-то: когда мне профессора дали! А раньше мы с ней даже разговаривали! И подолгу!

А еще у нас двое замечательных взрослых детей! Ну, не могу же я от них отказаться! Вот как Вы себе это представляете?

Трофимыча передернуло: вот бедолага! И он сочувственно покивал: ну, да!

Но видимо, объяснение Олега Павловича его чем-то не устроило, потому что дед Сергей опять спросил:

— А почему же ты все это терпишь-то?

— Так говорю же — привык! — как само собой разумеющееся произнес Палыч. – Да и куда я пойду, если Вы имеете в виду именно это?

— Да хоть куда, профессура! Что ты к ней прилепился, как банный лист к этому самому? Разве других б.аб мало? Она же тебя унижает! Причем, публично!

Самому-то не противно, не стыдно? Ты же, вроде – нормальный, выдающегося ума, симпатичный мужик – тебя любая с руками схватит!

Ведь она же и при посторонних с тобой так обращаться не стесняется! Вот, например, при нас с Капитолиной!

— Не стесняется! – грустно согласился профессор. – Она никого не стесняется! И ведет себя, как маленькая избалованная девочка. Кажется, это называется синдромом принцессы.

— Какая ..ен разница, какой у нее синдром! – разозлился Трофимыч. – Пусть лечит свои синдромы сама! Да что я тебе все объясняю-то? Ты же и сам все видишь!

— Вижу! – согласился Олег Палыч.

— И что?

— И ничего!

— Ну, и фиг с тобой – утирайся дальше! – плюнул Трофимыч. – Чего я буду взрослому мужику доказывать-то? Ученого учить – только портить!

И злой дед Серега ушел к себе: он приходил к соседке чинить электропроводку.

А через пару дней красивая Нина Васильевна снова публично наехала на мужа: по ее мнению, он что-то не то принес из магазина.

И, как всегда, провинившемуся мужчине был задан один-единственный вопрос: Почему? И совершенно испуганный профессор отлично понял, что жена имела в виду: почему так дорого и неужели нельзя было купить подешевле?

— Так не было дешевле, Нинуля! – неожиданно заюлил взрослый мужик.

— А иди ты! – вдруг произнесла красавица на повышенных тонах. Точнее, скомандовала.

А фактурный профессор сразу покраснел, как-то съежился, сгорбился, втянул голову в плечи и даже стал меньше ростом. Всем стало стыдно: профессору — за себя, остальным – за профессора. Кажется, это называется испанским стыдом.

И что – ты опять все это проглотишь? — взглядом спросил Трофимыч, присутствовавший при этом интересном разговоре — у них с бабой Капой был обычный «файв о клок ти». Да от них, собственно, никто и не скрывался!

И тот отвел глаза: да и что тут скажешь?

— Я спать пошла! – как ни в чем не бывало недовольно произнесла, как выплюнула, красивая Нина и поднялась наверх. А ведь она только что публично оскорбила мужа – по-другому не сказать!

«Жаль, что не вечным сном!» — подумала тут же сидевшая баба Капа.

Все оставшиеся немного помолчали: дело происходило на кухне. А профессор после ухода жены спросил:

— Баба Капа, вот что мне теперь делать?

На душе у него было очень мерзко из-за позора, который все только что увидели.

— Так тебе же Трофимыч битый час недавно толковал, что делать. Или непонятно? Поэтому, сам решай, что тебе делать!

Дальше будешь позориться с этим красивым пугалом или начнешь новую, счастливую жизнь?

— Какая новая жизнь, Капитолина Дмитриевна? В одиночестве? Кто на меня позарится-то!

— Как это – кто? Вы на себя напраслину-то не возводите! Я вчера видела, как на Вас наша продавщица Клавдия смотрела!

Очень, кстати, интересная одинокая женщина! И комнаты сдает! Вот для начала я бы и съехала отсюда: у нее как раз, я слышала, одна комната пустует!

— Да я даже не знаю, — замялся профессор.

— А чего тут знать-то? — удивилась бабуля. — Все давно ясно! К тому же, Вас, по-моему, послали. Так пойдите же, в конце концов по адресу!

Что же Вы себя ведете-то, как шелудивый пес? Вас пинают, а Вы все норовите ножку хозяйке полизать! Самому-то не противно, профессура?

Вы же себя не на помойке нашли! Или, все же, на помойке?

— Как вы сказали – Клава? – уточнил еще больше покрасневший Олег Павлович: бабушка надавила на больное.

— Ага! Клава: идите прямиком – у нее сейчас смена!

— А что – и пойду! У меня в рюкзаке – и паспорт, и дебетовые карты – я все документы ношу с собой! – объяснил мужчина.

— Вот и славненько! – похвалила его баба Капа. – Видно, сегодня – твой день, мил человек! Видишь, как звезды встали!

— И карты легли! – добавил немного уязвленный Трофимыч: опять послушали не его, а бабу Капу! Да, нужно признать, что его нержавеющая любовь очень умна, черт побери!

И Олег Павлович ушел, пообещав вскоре написать жене СМС.

Через два часа спустилась выспавшаяся Нинуля и задала разбиравшим абрикосы на варенье друзьям один единственный вопрос:

— Где?

Кстати, с другими красавица разговаривала вполне себе нормально и полными предложениями: сложносочиненными и сложноподчиненными.

А тут, видимо, еще не отошла от сна. Или заспалась, что более вероятно. Ведь иногда голова после затяжного дневного сна становится совершенно дурной.

— Что — где? — задала ответный вопрос бабушка, хотя хорошо поняла, в чем дело: где этот не до умок? – Вы выражайтесь яснее, дамочка: мы понимать Ваши собачьи команды не готовы, да и не обязаны!

— А где этот? – несколько развернула вопрос Нина Васильевна.

— Который? – подключился Трофимыч, решивший поддержать подругу и проучить постоялицу.

— Ну, который муж! – наконец выговорила Нина.

— А, муж! Сразу бы так и сказали! – ласково произнесла Капитолина Дмитриевна. – А Олег Палыч ушел!

— Как это ушел? — удивилась красавица: это был бунт на корабле. — Куда?

— Наверное, куда послали — вам же лучше знать! – объяснил сосед. – Вот он туда прямо и ушел! А разве не помните?

— И что – ничего не сказал? – насторожилась Нина Васильевна.

— Сказал, что напишет! Вы посмотрите, нет ли чего в телефоне?

«Чего» оказалось в телефоне: не ищи — деньги на карту сбросил. У самой-то красавицы своих денег не было…

— И все! Но почему? – искренне изумилась Нинуля.

Ничего же не предвещало – все было, как всегда! Ну не мог же он уйти просто так и не известно, куда! И это странное – не ищи?

Все это и было изложено раздосадованной женщиной бабе Капе с Трофимычем.

— А почему это – ни с того и не с сего? – спросила умная бабушка. – Ведь из ничего чего не бывает, моя дорогая! А просто так и муха не сядет – разве не слыхала? Может, вспомнишь что-нибудь?

— Да нет – ничего такого не было: я бы знала! И куда он может уйти? Здесь же – ни друзей, ни знакомых! – уверенно начала Нина Васильевна. — Значит, уехал домой, не иначе – больше некуда! Но почему?

— А, может, ему надоело! – вступил в разговор Трофимыч.

— А что, интересно, может ему надоесть? Вот, на курорт его вывезла! Отдыхай, купайся – чего тебе еще надо?

— А ничего, что ты его задергала по пустякам? – перешел на «ты» дед Сергей.

— Это он вам лично пожаловался? – встрепенулась отдыхающая, не заметив фривольности Трофимыча.

— Это мы и сами видим – не слепые! А он разве у тебя может без разрешения что-нибудь сказать? И, тем более, пожаловаться? И, ведь, все время унижаешь хорошего мужика!

Зачем, спрашивается? Не просто же так! Какую же цель ты преследуешь, дорогая ты наша? Неужели без цели травишь?

— Ну почему — травлю, — неуверенно начала Нина Васильевна.

— Вот и мы с Капитолиной хотим знать, почему! Ну, что – скажи же нам что-нибудь вразумительное, неземная красота! Есть у тебя варианты?

И по молчанию красоты поняли, что вариантов нет! А по ее растерянному виду стало ясно, что она была уверена, что муж-добытчик никуда от нее не денется. Да, действительно: что имеем – не храним, потерявши – плачем!

— А вы не знаете, где он может быть? — упавшим голосом поинтересовалась Нина.

— Откуда? – на «голубом глазу» соврала баба Капа: не выдавать же Клавку.

— И что мне теперь делать?

— А про это про все мы не ведаем! – ответила начитанная бабуля известной цитатой и добавила абрикосы в сироп. – Раньше надо было думать!

— Я, наверное, домой поеду! – неуверенно сказала жиличка.

— Дело Ваше! – опять увильнула баба Капа, не желающая раскрывать вредной тетке секреты. – Хозяин – барин!

Вскоре противная Нинуля уехала, волоча за собой неподъемный чемодан с пожитками: раньше его таскал муж.

— Как думаешь, что она в Москве будет делать? Начнет его искать или нет? – поинтересовалась Капитолина Дмитриевна.

— Не знаю, но, наверное, начнет! – ответил Трофимыч. – Она же без него – пустое место! Так – один пшик!

А через пару дней баба Капа с Трофимычем встретили на рынке абсолютно счастливых Палыча с Клавкой: они выбирали арбуз…

— О, приветствую! А мы тут с Клавдией, — начал профессор.

— Мы видим, — усмехнулась Капитолина Дмитриевна. – Ну, что – написал своей и объяснил, почему смылся?

— Так все некогда, баба Капа! Честное благородное слово – вот Клавдия не даст соврать!

Клавдия зарделась и кивнула.

— Зато я уже написал в универ – да, перевожусь на удаленку, знаете ли! И хочу остаться здесь! От добра добра не ищут!

Да, и буду разводиться, конечно – сейчас это можно легко сделать через адвоката! Ну, ладно – мы побежали: нам, действительно, некогда!

Профессор задорно подхватил разрумянившуюся продавщицу под руку, в другую руку взял авоську с арбузом, и «сладкая парочка» скрылась в направлении Клавиного дома.

— Ну, что – может и мы с тобой побежим? – предложил Трофимыч, приобняв симпатичную соседку. – Времени-то у нас поменьше – чего зря его тратить?

-Ты о чем это, охальник? – поинтересовалась баба Капа.

— Я – исключительно об оладьях – ты же обещала! Да и время ужина уже подоспело! А ты о чем подумала, бес.с.ты.дница? А оладьи, да со свежим абрикосовым вареньем – м-м-м, вкусно! Ну, что – побежали?

И они «побежали»: ведь оладьи с абрикосовым вареньем – это, действительно, что-то…