— В субботу на дачу поедем, — заявила Анна Михайловна, даже не поздоровавшись. — Клубнику полоть. И Никиту с собой тащи.
Вера подняла глаза от телефона. Только пришла с работы, ещё кофту не сняла, а свекровь уже с требованиями.
— Не поеду. К подруге надо.
— К подруге?! — Анна Михайловна развернулась от окна. — Снова?!
— У Люды мама в больнице. Помочь обещала.
— Наглая какая, ты что-то слишком часто уезжаешь к подруге, — упрекнула с намёком свекровь.
Тон — ядовитый. Взгляд — подозрительный. Мол, какая ещё «подруга», кого обманываешь?
Вера поставила сумку на пол.
— А вы слишком часто лезете в мою жизнь.
В комнате повисла тишина. Две женщины смотрели друг на друга. В воздухе — годы накопившейся ненависти.
Два года назад всё взорвалось
Андрей стал невыносимым. На заводе — новое начальство, жёсткое до жестокости. Старых работников выгоняли пачками. Премии отменили. График поменяли. Андрей получал выговоры один за другим.
— Я на грани увольнения! — орал он, влетая в дом. — Понимаешь?! Двадцать лет отдал, а эти молодые…
Домой приходил как зверь. Срывался на всех подряд.
— Ты вообще понимаешь, что происходит?! — кричал на жену, когда она пыталась его успокоить. — Меня выбрасывают на помойку! А ты сидишь и советы даёшь! Легко говорить, когда самой работу искать не надо!
— Я не советы даю, я просто…
— Что просто?! Просто наблюдаешь, как я схожу с ума?! Или тебе наплевать на мои проблемы?!
Веру трясло от его воплей. Четырнадцатилетний Никита прятался в своей комнате, делал уроки в наушниках, чтобы не слышать отцовские крики. Боялся выходить к ужину, когда отец дома.
— Меня травят на работе! — продолжал Андрей, расхаживая по кухне как тигр в клетке. — Придираются к каждому слову! А дома даже поддержки нет! Жена молчит как рыба!
— Какой поддержки?! — не выдерживала иногда Вера. — Ты же на всех орёшь! Сын от тебя прячется!
— Ага! Значит, я виноват! Значит, это я плохой отец! А то, что меня на работе унижают каждый день — это мелочи! Вас это не касается!
— Не мелочи! Но почему ты срываешься на нас?!
— А с кем мне обсуждать?! С начальством?! Так меня завтра же уволят!
Скандалы случались каждый день. Андрей винил всех — жестокое начальство, трусливых коллег, равнодушную жену. Приходил домой злой, уходил ещё злее.
Никита стал тихим, замкнутым. Учительница в школе спрашивала Веру:
— Что происходит с мальчиком? Он стал каким-то запуганным.
Вера не знала, что отвечать. Как объяснить, что ребёнок боится собственного отца?
— Так больше нельзя, — сказала Вера однажды утром, когда Андрей в очередной раз накричал на Никиту за невымытую тарелку.
Андрей стоял у зеркала, брился перед работой. Резко обернулся от неожиданности, порезался бритвой.
— Что значит «нельзя»? — спросил он, вытирая кровь с щеки.
— Значит — хватит на нас орать! Ребёнок от тебя шарахается как от больного!
— А! Понятно! — Андрей бросил бритву в раковину. — Значит, бросаешь меня! В самый трудный момент жизни!
— Не бросаю. Ухожу. От твоих криков и срывов.
— И куда пойдёшь?! К любовнику, который уже приготовлен?!
— Останусь здесь, в нашей квартире. А ты — к маме. Пока не научишься держать себя в руках.
Андрей сначала не поверил своим ушам. Потом взбесился. Кричал, что она разрушает семью. Угрожал разводом и разделом имущества. Хлопал дверями, даже бил посуду. Потом умолял, обещал измениться уже завтра.
Но Вера была непреклонна.
— Либо ты успокаиваешься и перестаёшь срываться на нас, либо живём отдельно. Третьего не дано.
— Ты с ума сошла! Семьи не разрушают из-за рабочего стресса!
— Разрушают. Когда этот стресс выливается на детей. Когда ребёнок боится приходить домой.
— Никита меня не боится!
— Боится! Вчера спросил, можно ли ему ночевать у друга, когда ты дома!
Это окончательно добило Андрея. Он понял: сын действительно его избегает.
— Хорошо, — сказал он после долгой паузы. — Но это временно. Я решу проблемы на работе и вернусь.
— Решишь проблемы с собой — тогда и вернёшься.
Он хлопнул дверью и ушёл к Анне Михайловне.
А свекровь сразу поняла: невестка «развратничает».
— Как это — жить отдельно?! — возмущалась она по телефону с соседками. — Нормальные жёны мужей не выгоняют! Должна поддерживать в трудный момент!
Но Вера впервые за годы почувствовала облегчение. Дома стало тихо. Никита расслабился, перестал шарахаться от каждого звука.
— Мам, а папа же вернётся? — спрашивал сын каждую неделю.
— Не знаю, — честно отвечала Вера. — Может когда успокоится и перестанет кричать.
— А если не перестанет?
— Тогда не вернётся.
Месяцы тянулись. Андрей звонил, требовал встреч. Вера отказывалась. Он угрожал разводом, потом снова умолял, обещал измениться.
— Дай мне шанс! Я понял, что был неправ!
— Шанс дам. Когда увижу, что действительно изменился.
А Анна Михайловна рассказывала всем подряд — соседкам, знакомым в магазине, случайным попутчицам в автобусе:
— Сын у меня теперь ночует, мается на диване, а она там… одна. С подростком. Представляете, что может твориться? Молодая женщина, никто не контролирует, никто не следит…
— А что она говорит? — с жадным любопытством спрашивали соседки.
— А что может говорить? Что «устала» от него! Что ей «нужен покой»! Покой ей нужен… А я думаю — покой от мужа, чтобы с другими встречаться!
— Может, и правда кто-то есть?
— А как иначе? Нормальные жёны в трудную минуту мужей поддерживают, а не выгоняют! Значит, есть причина. И причина эта — другой мужик!
Намёки были прозрачными как стекло: раз живёт без мужа, значит, точно с кем-то встречается. Ну а как иначе объяснить такое поведение? Нормальные женщины так себя не ведут.
Слухи расползались по дому, по району. Скоро уже половина соседей была уверена: у Веры роман, и она под этим предлогом выгнала мужа.
— Пусть думают что хотят, — говорила Вера подруге Люде, когда та рассказала о слухах. — Мне плевать на их грязные фантазии.
— Но ведь неприятно же!
— Неприятно. Но что делать? Возвращать орущего психа домой, чтобы соседки не сплетничали?
Но было больно. Потому что Андрей, несмотря на все его срывы, — отец её сына. Потому что двадцать лет совместной жизни просто так не забываешь. И потому что иногда, поздними вечерами, когда Никита спал, она скучала по тому Андрею, каким он был раньше — спокойным, заботливым, любящим.
Случайная встреча изменила всё
Суббота, конец осени. Продуктовый магазин. Толпа у касс, очереди на пол часа. Вера с Никитой покупали продукты на неделю — как обычно, основательно, с расчётом и по списку.
— Мам, смотри, — шепнул сын, тыкая локтем в бок.
Андрей стоял в соседней очереди. Один, с маленькой корзинкой полуфабрикатов и хлеба. Выглядел измученным, похудевшим. Постарел за эти месяцы.
Их взгляды встретились через толпу.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет.
Неловкая пауза. Никита смотрел то на мать, то на отца, не зная, что сказать.
— Как дела? — спросил Андрей.
— Нормально.
— Ник, учёба как? Оценки?
— Хорошо, — буркнул подросток. — В основном четвёрки.
— Молодец.
Люди толкались, спешили, ругались с кассирами из-за цен. А они стояли молча, не зная, о чём говорить.
— Слушай, — вдруг сказал Андрей. — Давай я за всё заплачу. За ваше и за своё.
Вера хотела отказаться — из принципа, из гордости. Но Никита вдруг умоляюще посмотрел на неё. В его глазах было столько надежды…
— Ладно, — кивнула она.
Андрей расплатился за все покупки. Они вышли из магазина втроём — впервые за много месяцев.
— Подвезти? — предложил он. — Машина рядом.
— Мы прогуляемся, — начала Вера.
— Мам, — тихо сказал Никита. — Давай с папой поедем. Пожалуйста.
В голосе сына было столько мольбы, что Вера сдалась.
— Хорошо.
В машине Андрей был другим. Спокойным. Осторожным в словах. Не кричал, не жаловался, не обвинял.
— На работе лучше стало, — сказал он, когда подъезжали к дому. — Нового мастера поставили. Нормального человека. И я… вроде, научился не срываться.
— Хорошо, — коротко ответила Вера.
— Может… зайду? — спросил он у подъезда.
Вера посмотрела на сына. Никита кивнул.
— Заходи. Но ненадолго.
С того дня он стал приходить. Сначала раз в неделю, потом чаще. Не ночевал — возвращался к матери. Но вечера проводил с семьёй. Помогал, чинил что-то по дому, разговаривал спокойно.
Никита ожил. Наконец-то мог разговаривать с отцом без страха нарваться на крик.
— Мам, а папа теперь нормальный? — спросил он как-то.
— Пока да, — осторожно ответила Вера.
— Значит, может вернуться?
— Посмотрим.
Андрей действительно изменился. На работе научился держать себя в руках, дома не срывался, с семьёй говорил мягко.
— Может, мне вернуться? — спросил он через месяц. — Я понял свои ошибки.
Вера долго думала.
— Попробуем. Но с условием: если хоть раз сорвёшься на нас — уйдёшь навсегда. Второго шанса не будет.
— Понял. Не сорвусь.
Андрей въехал обратно. Осторожно, на цыпочках, понимая: висит на волоске.
Но Анна Михайловна НЕ ПРОСТИЛА.
В её глазах Вера навсегда стала «разлучницей». Которая «выгнала» сына из дома. Которая год жила «без присмотра». Которая, конечно же, «нагуляла» табор мужиков за это время.
— Она его не ценит, — шептала свекровь соседкам. — Один раз выгнала — и ещё выгонит. Такие женщины семью не берегут.
— А что она делала, когда одна жила? — ядовито интересовались соседки.
— А кто знает… Молодая, без контроля. Мало ли кто там бывал.
Анна Михайловна была уверена: год разлуки Вера провела не в одиночестве. Обязательно с кем-то встречалась. Ну а как иначе? Нормальные жёны мужей домой возвращают, а не год отдельно живут.
— И что теперь делать? — Анна Михайловна встала с кресла, сжав кулаки. — Сын придёт с работы усталый, а жена где? У «подруги»!
В слове «подруга» было столько яда, что Вера почувствовала: терпение кончается.
— У Люды мама в реанимации! После инсульта! — повысила голос Вера.
— Мало ли что! — отмахнулась свекровь. — Семья должна быть на первом месте! А не какие-то посторонние люди!
— Какие посторонние?! Люда — моя лучшая подруга!
— Лучшая подруга… — усмехнулась Анна Михайловна. — А мужу что сказать? Что жена опять сбежала?
— Не сбежала! Поехала помогать!
— Помогать… Какая семья?! Ваш сын работает с утра до ночи! Никита с друзьями пропадает! А я должна сидеть дома и ждать?!
— Должна! Нормальная жена дом держит, а не мотается по подругам каждые выходные!
— Каждые выходные?! — взвилась Вера. — Я к Люде езжу второй раз за полгода!
— Ага! А до этого к какой-то Марине ездила! А ещё раньше — к кому-то ещё!
— Я помогаю людям! В отличие от вас!
— А нормальная свекровь не подозревает невестку в измене!
Анна Михайловна вскинулась как ужаленная:
— Кто сказал про измену?!
— А что тогда?! Почему каждый раз, когда я говорю про подруг, у вас такое лицо?!
— Какое лицо?!
— Такое, будто я вру! Будто никаких подруг нет! Будто я к любовникам езжу!
— Я ничего такого не думаю!
— Врёте! Думаете! И не только думаете — говорите! Соседкам рассказываете, что я год «без контроля» жила!
Анна Михайловна побледнела.
— Я никому ничего не рассказываю…
— Рассказываете! — рявкнула Вера. — Тётка из пятой квартиры вчера в лифте намекала! Мол, как это я так долго одна жила! Интересно, откуда она это знает?!
— Глупости…
— Не глупости! — Вера шагнула вперёд. — Вы два года думаете одно и то же! Что я тогда «развлекалась»! Что сейчас под видом подруг к мужикам езжу!
— Я ничего не думаю!
— Думаете! Два года думаете! С того момента, как я выгнала вашего драгоценного сыночка!
— Ты его не выгоняла! Он сам ушёл!
— Сам?! — засмеялась истерично Вера. — Он орал на меня каждый день! Срывался на ребёнке! Никита от него прятался! Я просто не выдержала!
— Мужчины иногда нервничают! Надо было поддержать, слова найти правильные, а не выгонять!
— Поддержать?! Когда он на сына кричал?! Когда я боялась домой приходить?!
— Всё равно нельзя было семью разрушать!
— Можно было! И ещё раз смогу! Если вы не прекратите свои намёки!
Анна Михайловна замерла.
— Ваши подозрения! Ваши ядовитые взгляды! Ваши разговоры с соседками!
— Я никого не подозреваю!
— Врёте! — рявкнула Вера. — Каждый раз, когда я упоминаю Люду, вы морщитесь! Будто слышите сказки про несуществующую подругу!
— Неправда!
— Правда! И знаете что? Хватит! Поедемте со мной к Люде! Прямо завтра! Посмотрите на больную мать! Убедитесь, что я не вру!
Свекровь растерялась:
— Зачем мне…
— Чтобы перестать подозревать меня в том, чего я не делаю! Чтобы увидеть правду своими глазами!
— Не хочу никуда ехать…
— Боитесь признать, что всё это время были неправы?!
— Не боюсь!
— Тогда едемте! Или будете и дальше считать меня загульной?!
Пауза. Анна Михайловна сжала губы, борясь с собой.
— Хорошо, — процедила она наконец. — Поеду. Посмотрю на твою «подругу».
Утром они ехали к Люде молча. Напряжение в машине можно было резать ножом. Анна Михайловна сидела каменная, уставившись в окно.
У Люды свекровь увидела всё своими глазами. Больную мать, которая едва шевелила губами. Измученную подругу с красными от бессонницы глазами. Горы лекарств на столе. Медицинскую кровать в гостиной.
— Тяжело вам, — пробормотала Анна Михайловна, глядя на старушку.
— Очень тяжело, — кивнула Люда. — Без Веры я бы не справилась. Она единственная, кто помогает.
Анна Михайловна помогала молча весь день. Переворачивали больную, меняли постельное бельё, готовили протёртую еду, давали лекарства по часам.
— Спасибо вам, — сказала Люда вечером. — Вера, у тебя замечательная свекровь.
Вера промолчала.
Вечером, в машине, Вера не выдержала:
— Ну что? Убедились? Или всё ещё думаете, что я к любовнику езжу?
Долгая пауза.
— Убедилась, — тихо сказала Анна Михайловна. — … была неправа.
— Неправы во всём?
— Да. Во всём.
— И больше не будете меня подозревать?
— Не буду.
— И соседкам рассказывать перестанете?
— Перестану.
Дома Анна Михайловна рассказала Андрею про поездку:
— У подруги действительно горе. Мать умирает. Помощь нужна.
— Понятно, — кивнул он. — Значит, Вера права была.
— Права, — согласилась свекровь и добавила, глядя на Веру: — Прости меня. За подозрения. За недоверие.
Вера кивнула:
— Главное, чтобы больше не повторялось.
— Не повторится.
Вечером Андрей спросил:
— Ну что, помирились с мамой?
— Посмотрим, — ответила Вера. — Но сегодня она была нормальной.
— Думаешь, поняла наконец?
— Надеюсь.
И действительно — в глазах свекрови больше не было того ядовитого подозрения. Впервые за два года Вера почувствовала, что может спокойно дышать в собственном доме.
И неизвестно, нужна ли была Соне эта правда, – сказала Кристина