— Да сил моих уже нет, Маш, — вздохнула Ольга. – Данька по дому ничего не делает, только целыми днями за компьютером своим сидит.
И ладно бы работал и хоть какие деньги хотя бы на себя приносил – так нет же, в игры играет.
Ты ему слово – а он тебе «отстань». Уже грозилась, что из квартиры его выпишу да на улицу выгоню.
— Привет, Маш. Дай мне, пожалуйста, сардинки банку.
Представляешь, собралась делать салат, а банку, оказывается, муж с утра забрал на работу. А я и не заметила.
Ох, порой завидую тебе. Когда мужик на вахте – точно знаешь, что дома будет все точно так же, как ты оставила.
— Ага. Еще бы и ребенка на вахту куда-нибудь сдать, — со смешком отозвалась Маша в ответ на Олину реплику.
— Ты меня и так каждый день в школу, на бокс и в художку сдаешь, видишь только вечером, неужели тебе и так слишком много сияния моего величия? – тут же в разговор включился четырнадцатилетний сын Маши, Макс.
Его изначально Оля не заметила, поскольку обзор в подсобку закрывал холодильник. И сейчас исправила свою оплошность, поспешив поздороваться и с ребенком тоже.
— Величие, ты курицу не забудь из морозилки достать, как домой придешь.
И если приятелей опять приведешь – чтобы не шумели и бардак за собой прибрали.
Ни дай боже я приду с ночной, а у меня по всему дому пустые пачки чипсов.
— Так точно, мой генерал, по всему дому будут только полные пачки чипсов, — со смешком ответил Макс.
— Так, все, брысь домой, словоплет! – в сердцах прикрикнула на сына Маша.
Потом нашла банку, нужную Оле, и вернувшись, начала пробивать товар по кассе. Макс тем временем что-то складывал в школьный рюкзак.
А Оля внезапно поняла одну важную вещь. Если муж на вахте, а Маша в ночную смену, то что же это получается…
— Маш, Максим что, дома один на всю ночь остается?
— Ну да.
— И ты не боишься?
— А чего бояться? Он с восьми лет один ночует, если вдруг что – телефон есть, да и живем мы в этом же доме, три этажа вниз по лестнице – и мама порешает проблемы.
— Уж.ас какой, — выдохнула Оля.
Постаравшись сделать так, чтобы Маша этого не услышала. Ведь в ее понимании ребенок без присмотра – это ситуация, о которой даже думать стр.ашно, не то что реализовывать ее.
– А как же ты его в школу собрать успеваешь? У тебя ведь ночная смена до восьми утра, а потом еще пересменка, то да се, порой, наверное, и не уйдешь сразу. Или отпускают?
— Ага, два раза. Сам собирается. Ну не маленький же уже, ты что, Оль?
— А завтрак?
— Есть холодильник с продуктами, есть микроволновка. Для особо вредных – еще и плита, чтобы самому себе мишленовскую кухню сооружать.
— Маш, но так ведь нельзя. Это ребенок, о нем надо заботиться, а не бросать на произвол судьбы.
— Оль, ты к чему сейчас вот этот вот разговор начинаешь? И что это за «бросать на произвол судьбы»? Откуда такие обороты?
Ты наше детство вспомни. У меня вот мама, папа, бабушка – все на работе с утра до ночи были.
И с самого детства я знала, что мои уроки – моя ответственность, еда есть в холодильнике, бутерброд и яичницу уже в семь лет можно сделать, и это у нас еще микроволновок не было.
С ними так вообще все проще некуда: контейнер из холодильника достал, разогрел и ешь на здоровье.
— Да, но… Хорошо, что ли, было? Как будто ребенок никому не нужен, забыт и заброшен, существует где-то для галочки, а на самом деле всем на него наплевать.
— Наплевать – это когда мамка с папкой в загуле, а дома еды нет. Или когда ты пусть даже одел, обул и накормил, но понятия не имеешь, чем твой сын живет и дышит.
А мы и отдыхаем вместе, и развлекаемся, и поговорить со мной он обо всем может, в разумных пределах, конечно.
— И ночами сидит дома в пустой квартире один, жуть берет от одного представления.
— Ну, во-первых, не так уж и один, я ему разрешаю пару друзей на ночевку звать при условии, что они весь дом не перевернут.
Во-вторых, не вижу ничего жуткого в том, чтобы сидеть одному в квартире с металлической дверью и хорошим замком, да еще и домофоном плюс камерами в подъезде.
У нас же не заброшенная изба в лесу, где до ближайших соседей пять километров.
— Ох, тебя не переспоришь. Вот посмотрим лет через двадцать, что вырастет из Макса при таком воспитании и что он тебе скажет по поводу своего детства. Вспомнишь мои слова, да поздно будет.
Маша пожала плечами в ответ на Олины слова. Можно было нагрубить и сказать, что знакомая в принципе лезет не в свое дело и шла бы она домой, к своему сыну, ровеснику Макса, уроки за него делать.
Но что эта грубость даст? Поссорятся, поругаются, потом друг на друга постоянно косо смотреть будут.
Общались бы часто – тогда еще имело смысл отваживать от себя эту представительницу секты святых наседок. А так больше шума будет, чем реальной пользы.
Снова разговор о детях у них зашел после девятого класса.
— Это их ОГЭ просто уж.ас. Я Даньку еле вытянула хотя бы на четверки. Представляешь, репетиторов пришлось нанимать.
Муж волком воет, уже разводом грозится. Говорит, мол, раз сын не понимает ни черта ни в одном предмете, пусть в колледж идет.
В колледж, представляешь?! Это же ужас какой-то, представить невозможно.
— Ну почему же? У нас в городе хороший строительный колледж. Каменщиков, печников, электриков, сварщиков готовят.
И специальность нужная, и учат хорошо, Макс после дня открытых дверей был в полном восторге.
— Ты что, отправила единственного сына на стройку?! – с уж.асом в глазах спросила Ольга.
— Во-первых, не на стройку, а пока что только на учебу в колледж, во-вторых – никто его никуда не отправлял, он сам ушел.
— И ты позволила?! Надо было оставлять всеми правдами и неправдами, чтобы доучился до одиннадцатого класса и получил нормальное образование.
— Оль, а у тебя вот какое образование? Юридическое, если я правильно помню? А работаешь ты кем?
Работала женщина на пункте выдачи заказов в известном маркетплейсе. И при упоминании этого факта Машей скривила лицо так, будто съела лимон целиком.
— Не всем же везет в жизни устроиться.
— Не всем. Но если человек не тянет высшее образование, да еще и сам хочет пойти освоить нормальную рабочую профессию – лучше ему не мешать.
— Вот посмотрим, что ты запоешь через десять лет, — привычно уже вздохнула Ольга. Маша пожала плечами и принялась раскладывать товар.
А еще несколько лет спустя, когда Ольга в очередной раз заскочила в магазин за забытой мелочью, Маша невольно отметила круги под глазами знакомой и в целом довольно сильно осунувшийся вид.
— Да сил моих уже нет, Маш, — вздохнула Ольга. – Данька по дому ничего не делает, только целыми днями за компьютером своим сидит.
И ладно бы работал и хоть какие деньги хотя бы на себя приносил – так нет же, в игры играет.
Ты ему слово – а он тебе «отстань». Уже грозилась, что из квартиры его выпишу да на улицу выгоню, да только знает он, что не поступлю так с сыном родным.
Работа ему вся не так и не эдак, делать ничего не хочет, ждет, что я за него все проблемы решу.
А я уже не могу, двадцать с лишним лет решала, вырастила, выучила…
«Ну, значит, так выучила», — мысленно ответила знакомой Маша, уже понимавшая, что стало причиной деградации сына знакомой.
— А у тебя-то с Максом как? Он ведь вроде на какого-то строителя учился, если мне память не изменяет.
— Так выучился уже давно. Электромонтажником работает теперь на Севере. Приезжает пару раз в год, недавно на день рождения вон что подарил, — показала Маша золотой браслетик. – Муж там чаще с ним видится, в одном городе работают, только он вахтой, а сын на постоянку решил остаться.
Девушку себе там нашел, обещал привезти познакомить вживую, пока я только по видеосвязи с ней общалась.
— И как?
— Да нормальная вроде. Я и не приглядывалась особо, если честно. Ему же с ней жить, а не мне, — пожала плечами Маша.
— А звонит хоть часто?
— Мы договорились пару раз в месяц созваниваться, нам хватает. Иногда фотографии в соцсетях комментируем, ну и если новости какие срочные – тоже всегда на связи.
Денег предлагал нам с мужем, но мы не берем пока. Нестарые пока, оба работаем, а Максу ипотеку платить за квартиру еще семь лет.
— Так у него там уже своя квартира? – всплеснула руками Ольга.
— Ну, пока не совсем своя, но да, взял двушку. На севере ведь процент низкий, да и платят там лучше, чем в нашем городе.
Пусть и в тундре, но свой угол будет у парня, а с крышей над головой не пропадет.
— Понятно, — протянула Ольга.
И, не сказав привычного «ну мы посмотрим еще, что там и как будет через десять лет», вышла из магазина. Потому что смотреть было уже не на что.
Ведь залюбленный и мнящий себя центром мира Данька за ум возьмется разве что только после маминой см.ерти.
А Машин Макс вырос не брошенным недолюбленным ребенком, а вполне самостоятельной и здоровой личностью.
Вон, цацки золотые матери на день рождения дарит. А за что?
За то, что ночами одного бросала? За то, что со школьными заданиями ни разу не помогла? За то, что разрешила без единого слова против отказаться от нормального образования?
Вот и поди разбери, как этих детей воспитывать…
И невдомек было Оле, что любовь – это не про постоянный «прогиб» под ребенка, но и про воспитание его здоровой, полноценной личностью.
Про то, чтобы без родителей новый человек смог вписаться в окружающую действительно и найти в ней свое место.
Про то, чтобы с малых лет приучить ребенка к тому, как работают причинно-следственные связи во всех сферах нашей жизни и деятельности.
А любовь… Любовь можно выразить по-разному. Выслушать о проблемах, дать совет – это тоже любовь.
И этого зачастую достаточно, чтобы родителя любили в ответ. Но Оля это, к сожалению, поняла слишком поздно и сделанного ею уже не исправить.
Если только она не соберет всю волю в кулак – и не выставит сына из гнезда, прямо сказав ему, что детство уже несколько лет, как кончилось. Вот только она этого, конечно же, уже не сделает.
Деньги для жены брата