Мы с Димой жили в Москве уже третий год. Оба — провинциалы, оба — впахивали. Первое время ютились в комнате с хозяйкой, потом снимали комнату в трёшке с тремя соседями, а когда накопили немного денег, решились на отдельное жильё.
Нашу однушку я увидела и влюбилась. Евродвушка — так её называл риелтор. Небольшая отдельная спальня и просторная кухня-гостиная с диваном. Для нас, выросших в частных домах, где всегда было тесно от вещей, родственников и воспоминаний, это казалось настоящей свободой.
— Настя, ты представляешь, у нас будет своя ванная! — Дима кружил меня по комнате, когда мы подписали договор. — И никаких соседей за стенкой! И никаких очередей к раковине!
— И никаких чужих волос в раковине, — добавила я, уткнувшись ему в плечо.
Переезжали мы долго. Вещей оказалось больше, чем думали — за два года совместной жизни накопили кучу барахла. Сначала перевезли самое необходимое, потом мелочёвку, и ещё через неделю поняли, что коробки с вещами никогда не исчезнут из нашей жизни.
Когда Галина Петровна, Димина мама, приехала к нам в первый раз, мы едва успели придать квартире жилой вид. Свекровь зашла, бросила сумку на пол и начала инспекцию.
— Так-так, прихожая маленькая. А тут что у вас? Кухня? Ого, большая! А комната одна? Маленькая совсем.
Я молча наблюдала за ней, стараясь не реагировать на замечания.
— Настенька, а занавески почему не повесили? Ну я тебе привезла, как знала. И цветы надо поставить, без цветов дом — не дом.
— Мам, мы еще не доразобрали даже вещи, — вмешался Дима, видя, как у меня дёргается глаз. — Пойдём чай пить, мы торт купили.
Свекровь уселась за стол, внимательно разглядывая нашу кухню-гостиную.
— А диван тут зачем?
— Чтобы сидеть, — я поставила чашки. — И телевизор смотреть. И вам как раз есть где спать.
— Ну надо же, как у вас всё продумано, — она огляделась ещё раз. — Тут прям гостей принимать — самое то!
Я улыбнулась, думая, что это просто вежливая фраза. Ведь ясно же, что в съёмной однушке в Москве места впритык. Диванчик крохотный, полуторка максимум спального места. Какие уж тут гости.
— Представляешь, она всем растрезвонила, что у нас хоромы! — Дима плюхнулся на диван рядом со мной через два дня после маминого отъезда. — Звонила тётя Валя, спрашивала, можно ли к нам заехать на недельку. Говорит, мама сказала, что у нас места для гостей полно.
— Что? — я оторвалась от ноутбука. — Какая неделька? Мы тут сами едва помещаемся.
— Я ей объяснил, что однушка у нас, а не пятикомнатные апартаменты, — Дима потёр лоб. — Но мама, видимо, всем родственникам уши прожужжала, что теперь у молодых в Москве есть где переночевать.
— С чего она вообще это взяла?
— Понятия не имею. Наверное, потому что кухня большая.
— Большая? — я фыркнула. — У моей бабушки в деревне веранда летняя больше, чем вся наша квартира.
— Ну, для Москвы нам повезло, — Дима пожал плечами. — Главное, чтобы нас теперь вся родня не решила навестить. Не волнуйся, я всё объяснил.
И я успокоилась. Но ненадолго.
Галина Петровна позвонила в середине октября. Я как раз ехала с работы и клевала носом в метро.
— Алло, — сонно ответила я.
— Настя, это мама, — бодрый голос свекрови вырвал меня из полудрёмы. — У меня новость! Лена с Мишкой переезжают!
Лена — Димина двоюродная сестра, Мишка — её сын-подросток. Жили они в каком-то посёлке, и я видела их всего пару раз на семейных посиделках.
— Переезжают? Куда? — я всё ещё не понимала, какое отношение это имеет ко мне.
— Как куда? В Москву, конечно! У них там полная беда — завод единственный закрыли, Лену сократили, отопление еле дышит. Митька, её муж, давно в бегах, денег не даёт. А зима на носу. Вот я и подумала — вы же вдвоём в такой хорошей квартире, а они вчетвером в развалюхе ютятся.
До меня начало доходить.
— Вот я и подумала — давай родню к себе сели, им в деревне тяжко, а вы потеснитесь.
— Галина Петровна, вы что, хотите, чтобы они к нам переехали жить?
— Ну да, — она говорила так, будто это само собой разумеется. — Временно, конечно. Пока Лена работу найдёт, осмотрится.
— Но у нас однокомнатная квартира, — я старалась говорить спокойно. — Мы с Димой вдвоём едва помещаемся. А вы хоть раз в однушке жили, чтобы гостей принимать? — возмутилась я. — И она же съёмная, в договоре прописано двое жильцов.
— Ой, да ладно тебе! — свекровь отмахнулась от моих слов. — Кто там будет проверять? Потеснитесь немножко, не барынья же вы, люди простые как никак! У вас всё равно места больше, чем у них. Дом у них совсем завалился — они все в одной комнате жили.
— Галина Петровна, — я вздохнула, пытаясь подобрать слова. — Мы не можем. Правда. Квартира маленькая, съёмная, мы ещё даже вещи не разложили до конца.
— Вот! — воскликнула свекровь с таким видом, будто поймала меня на чём-то. — Значит, места полно! Раз вещи не разложили. Я была у вас — все видела! Не ридумывай мне тут!
— Нет, места как раз нет, поэтому и не разложили, — я чувствовала, как начинаю раздражаться. — Давайте Дима вам перезвонит, когда придёт с работы. Обсудите с ним.
— А что обсуждать? — в голосе Галины Петровны появились обиженные нотки. — Ты даже не хочешь помочь родне своего мужа. Мы всегда всем помогали, у нас в семье так принято, а ты, значит, только для себя живёшь!
Я чуть не выронила телефон. Несколько секунд пыталась сообразить, что ответить, но тут объявили мою станцию, и я поспешно попрощалась.
Вечером рассказала всё Диме. Он тяжело вздохнул и набрал мать.
— Мам, ну ты чего? Как ты себе это представляешь? У нас однушка, спальня крошечная. Где мы их разместим? На кухне? А сами где будем?
Я не слышала, что отвечала Галина Петровна, но видела, как Дима морщится и закатывает глаза.
— Нет, мам. Нет. Мы не можем. Извини, но это невозможно, — он сделал паузу. — Конечно, я не против помочь, но не так. Может, деньгами поможем? Или с работой посоветуем? У Насти брат в строительной фирме, может, Мишку возьмут? Ему же восемнадцать уже?
Разговор затянулся. Я ушла в ванную, чтобы не слышать, потому что меня просто ошарашила подобная выходка. Когда вернулась, Дима сидел на диване, опустив голову.
— Ну что? — спросила я, присаживаясь рядом.
— Обиделась, — он вздохнул. — Сказала, что мы зажрались, что она меня не так воспитывала, что мой отец в гробу переворачивается, глядя, как я отношусь к семье.
— И что дальше?
— Ничего, — Дима обнял меня. — Переживёт. Я сказал, что мы не можем и не будем их размещать. Точка.
Через неделю я ехала домой раньше обычного — разболелась голова, и начальница отпустила меня пораньше. Дима был в командировке в Питере уже третий день, связь с ним прерывалась — он ездил по каким-то складам в пригороде.
Когда я открыла дверь своим ключом и увидела чужие ботинки в прихожей, сначала подумала, что ошиблась квартирой. Но нет — вот наша вешалка, вот мои туфли на полке. Просто рядом с ними стояли ещё какие-то разношенные кроссовки и женские ботильоны.
— Кто здесь? — спросила я, заходя в кухню и чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.
— О, Настя! Привет! — из-за холодильника выглянула женщина лет сорока. Светлые волосы с отросшими корнями, уставшие глаза, розовый спортивный костюм. — А мы уже приехали! Ты нас позже ждала?
Это была Лена, Димина двоюродная сестра. Рядом с ней вертелся долговязый подросток — её сын Мишка.
— Ждала? — тупо повторила я, пытаясь осознать происходящее. — В каком смысле?
— Ну, мама Димы сказала, что вы не против нас приютить на первое время, — Лена махнула рукой в сторону двух огромных клетчатых сумок в углу. — Мы ключ у соседки вашей взяли, она сказала, что ей ключи хозяйка оставила на всякий случай. Мы сюда долго звонили, но никто не отвечал, вот она и вышла на шум.
— Я… я была на работе, — пробормотала я, ощущая, как комната начинает кружиться. — А Дима в командировке.
— Знаем-знаем, — Лена кивнула, доставая из холодильника пакет с молоком. — Мама всё рассказала. Сказала, самое время переехать, пока Дима не дома, чтобы мы спокойно сами разместились. Миш, ты разве не все внёс?
— Не-а, — подросток поскрёб затылок. — Там ещё два мешка внизу. И коробка с твоими цветами.
— Цветами? — переспросила я, чувствуя, что ещё немного, и я просто сползу по стенке.
— Ага, я фиалки не могла бросить, — Лена улыбнулась. — Они же без меня пропадут. Кстати, Настя, у вас тут посуда где? Мы хотим пельмени сварить. И спать будем, наверное, вот тут, где посветлее.
Я смотрела на неё и не могла произнести ни слова. В голове крутилось одно: «Это какой-то сюрреализм. Так не бывает. Люди не приходят просто так жить в чужие дома. Не попадают в чужие квартиры ключом соседки».
— Сейчас, — выдавила я из себя, доставая телефон. — Одну минуту.
Я набрала Диму. Недоступен. Набрала ещё раз. То же самое.
Лена тем временем открывала шкафчики на кухне, что-то бормоча себе под нос. Мишка уже стянул кроссовки и шлёпал по квартире в носках с дырками на пятках.
— А у вас приставки нет? — спросил он, заглядывая в комнату. — Телек старый какой-то.
Я молча смотрела, как эти чужие люди обживают наше маленькое пространство. Смотрела, как Лена выуживает из шкафа кастрюлю, приправы, как Мишка плюхается на диван, закидывая ноги на журнальный столик.
— Лена, — я сглотнула. — А вы надолго?
— Ой, ну как получится, — она пожала плечами, наполняя кастрюлю водой. — Мама Димы сказала, пока не устроимся. Я уже парочку собеседований назначила, но там только через неделю. А там смотря как пойдёт. Сейчас же кризис, работу сразу не найдёшь.
— Я поняла, — медленно проговорила я. — Извините, мне нужно срочно уйти. Забыла кое-что на работе.
— Да ладно, иди, конечно, — Лена беззаботно махнула рукой. — Мы тут сами справимся. Дверь захлопывается сама?
— Да, — я уже собирала сумку, лихорадочно соображая, куда пойти.
— Слушай, а пароль от вайфая какой? — крикнул Мишка из комнаты. — И розетка тут не работает что ли?!
— Сзади дивана, — автоматически ответила я. — Пароль… на роутере записан.
Я выскочила из квартиры, не дожидаясь новых вопросов. Набрала подругу Катю. Она жила на другом конце Москвы, но сейчас это было неважно.
— Кать, привет. Слушай, можно я к тебе приеду? Прямо сейчас. Да. Серьёзно. Объясню при встрече.
***
— Они просто пришли и всё? — Катя смотрела на меня круглыми глазами, протягивая чашку с чаем. — Вот так запросто? Без предупреждения?
— Угу, — я сделала глоток. — Галина Петровна всё устроила.
— И?
— Не знаю, — я поставила чашку. — Дима не отвечает. Там связь плохая, он предупреждал. Я ему и сообщение написала, и голосовое. Жду.
— А эти… гости… надолго?
— «Пока не устроимся», — я изобразила кавычки пальцами. — Лена сказала, собеседования только через неделю. А там как пойдёт.
— И что ты будешь делать?
— Сейчас? — я пожала плечами. — Переночую у тебя, если можно. А дальше… не знаю. Дождусь, пока Дима выйдет на связь.
— Конечно, оставайся, — Катя сжала мою руку. — Хоть на неделю. У меня диван раскладывается.
Я слабо улыбнулась.
— Знаешь, забавно. Мы с Димой столько мечтали о своём уголке. Копили, искали, наконец нашли. И теперь я сижу у тебя, потому что в моём доме — чужие люди.
— Они там надолго не задержатся, — уверенно сказала Катя. — Дима не мямля у тебя, он всё разрулит. Увидишь.
Дима позвонил только на следующий день. Я как раз собиралась на работу.
— Насть, ты что, с ума сошла? — закричал он в трубку. — Почему ты не дома? Где ты вообще?
— А ты разве не прочитал мои сообщения? И голосовые не слушал? И ты не знаешь, кто у нас дома? — спокойно спросила я.
— В смысле? — его голос осёкся. — Кто? Я просто тебе набрал, как связь появилась.
— Твоя тётя Лена с сыном. С двумя огромными сумками, мешками и коробкой фиалок. Приехали пожить. Твоя мама сказала им, что мы не против.
Повисла пауза.
— Насть, ты серьёзно сейчас?
— Абсолютно. Я пришла вчера, а они уже хозяйничают на кухне. Спрашивают, где у нас посуда, и почему телевизор старый.
— Ну и ну, — выдохнул Дима. — И ты что… ушла?
— Ага. К Кате. Я решила, что это не мои проблемы. Я тебе говорила, что твоя мама что-то задумала. Говорила?
— Говорила, — тихо согласился он. — Насть, я послезавтра вернусь. Разберусь, обещаю.
— Не торопись, — я застегнула куртку. — Я пока у Кати поживу. А ты возвращайся, когда работу закончишь.
— Ты что, обиделась?
— Нет, — я вздохнула. — Я просто устала. Сначала твоя мама с этими претензиями, что мы зажрались. Потом эти… родственники. Я понимаю, у них проблемы. Но это не повод вот так вламываться в чужой дом.
— Конечно, не повод, — Дима говорил тихо, но твёрдо. — Я разберусь, обещаю. Только вернись домой, пожалуйста.
— Нет, Дим. Я приду, когда там не будет посторонних.
— Хорошо, — сдался он. — Я позвоню маме прямо сейчас.
Через три дня я решила заехать домой, чтобы взять вещи для работы. Было раннее утро, я надеялась, что «гости» ещё спят.
Открыв дверь, я замерла на пороге. В прихожей стоял запах жареного лука и почему-то мокрой собаки. Из комнаты доносился храп.
На цыпочках я прошла в кухню и оглядела поле битвы. Раковина завалена грязной посудой, на столе — объедки и пустые упаковки. Мой любимый бежевый плед, который всегда лежал на диване, валялся на полу, заляпанный чем-то красным. Томатный соус?
Из спальни вышел заспанный Мишка, почесывая живот.
— А, это ты, — буркнул он. — А где этот, ну, Дима?
— В командировке, — я старалась говорить спокойно. — А ты почему в нашей спальне?
— А где мне ещё? — он пожал плечами. — Мать на диване спит, я тут. Нормально же всё.
— Нормально? — я сделала глубокий вдох. — А спросить можно было?
— Так вас же не было, — Мишка направился к холодильнику. — Кстати, порошок закончился. И бумага тоже. Мать просила купить, когда придёшь.
Я медленно досчитала до десяти. Потом до двадцати. Не помогло.
— Знаешь что, — сказала я, доставая телефон. — Я сейчас кое-что сделаю, а потом уйду. И очень советую вам к вечеру отсюда съехать.
— Чего? — Мишка уставился на меня уже с куском колбасы в руке. — Мы же только приехали.
— Вот именно, — я включила диктофон. — И сейчас я расскажу, что из этого вышло.
Я не кричала. Не ругалась. Просто спокойно, монотонно водила камерой телефона во все стороны, перечислила всё, что увидела. Грязь в ванной. Заляпанный плед. Пустой холодильник. Скомканное белье в нашей постели. Полная антисанитария и это всего за три дня.
— Это сообщение для Галины Петровны и для тебя, Дима, — сказала я в конце. — Я уезжаю к подруге. Не звоните мне. Свяжусь с вами сама, когда буду готова.
Я выключила запись и отправила её в семейный чат, где были я, Дима и его мать. Потом посмотрела на обалдевшего Мишку.
— Передай маме, что вы должны съехать сегодня. Иначе я вызову полицию. Это не пустая угроза.
Развернулась и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.
Дима позвонил через два часа, когда я уже была на работе.
— Я всё прослушал, — сказал он вместо приветствия. — Насть, прости меня. Я должен был остановить это сразу.
— Угу, — только и ответила я, глядя в окно на проплывающие мимо деревья.
— Они уедут сегодня, обещаю. Я уже поговорил с мамой. И с Леной тоже.
— И что они?
— Лена сказала, что ничего такого не делала, просто воспользовалась приглашением, — Дима вздохнул. — А мама… она плакала. Говорила, что хотела как лучше. Что не ожидала такого поведения от Лены. Что в их семье всегда так было — все друг другу помогали, жили вместе.
— В их семье, может, и было, — сказала я. — А мы с тобой — другая семья.
— Я знаю, — тихо ответил он. — И я на твоей стороне, Насть. Всегда был и буду.
— Посмотрим, — я прикрыла глаза. — Позвони, когда они уедут.
— Хорошо. А ты когда вернёшься от подруги?
— Не знаю, — честно ответила я. — Мне нужно подумать.
Дима звонил каждый день. Сначала отчитывался — гости съехали, он всё убрал, постирал твой плед, купил новый матрас (старый «гости» умудрились прожечь). Потом просто спрашивал, как я, и говорил, что скучает.
Свекровь написала одно сообщение: «Прости, если сможешь». Я не ответила.
Через неделю я вернулась.
А наша квартирка больше никому не кажется просторной. Кроме нас двоих.
Аппетиты свекрови и золовки перешли пределы