Когда Наташа впервые увидела Катю — сестру своего мужа, — ей показалось, что всё не так уж и страшно. Катя пришла к ним в новую квартиру с тортом в одной руке и пледом в другой. Она смеялась звонко, трогала Витю за плечо и рассказывала что-то про их общее детство — Наташа тогда ещё не понимала, что за этим смехом уже притаилась недобрая тень.
Наташа тогда только распаковала последние коробки — шторы висели, посуда расставлена по полкам. Квартира досталась Вите от его деда — тот ещё при жизни отписал её внуку. Наташа всё пыталась вложить туда своё: новые занавески, диванные подушки, цветы на подоконнике. Катя ходила по комнатам и время от времени морщила нос.
— Вот это ты зря, — сказала она, заметив Наташины орхидеи на кухне. — У деда тут всегда как-то строго было. Ну, ладно, ты хозяйка.
Тогда Наташа не обратила внимания. Слишком много хлопот: работа, Витя на новой должности, ремонт. Всё думала — главное, чтобы семья была вместе, а остальное переживём. Она и правда старалась — звала Катю на обеды, предлагала остаться ночевать, если та задерживалась. Катя принимала приглашения легко, будто так и должно быть.
Иногда Наташа слышала, как Витя говорил с Катей в коридоре шёпотом. Потом возвращался к жене и улыбался, как мальчишка, у которого в кармане секрет. Наташа старалась не лезть — не любила разборки. Тем более это сестра, родная кровь. Что плохого?
Первый раз Наташа почувствовала что-то колючее, когда Катя приехала однажды вечером и с порога выдала:
— Витя, ты мне хоть немного займёшь? С зарплаты отдам.
Он посмотрел на Наташу, и она поняла, что он ждёт её реакции.
— Конечно, — сказала Наташа первой. — Мы поможем.
Катя поцеловала брата в щёку и сделала вид, что Наташи в комнате нет. После она сидела с Витей на кухне допоздна — смеялись, вспоминали старые летние каникулы у бабушки. Наташа легла одна, слушая, как их смех доносится сквозь закрытую дверь.
С тех пор Катя стала появляться всё чаще. То она заскочит с пакетом продуктов — «приготовила вам пирог, ну а что, вам некогда». То она принесёт племяннику (у Наташи и Вити год назад родился сын) какую-то странную игрушку — яркую, громкую, точно не то, что Наташа сама выбрала бы.
Потом стали всплывать разговоры про деньги. Катя брала в долг — то на курсы, то «заткнуть дыру» с кредитом. Возвращала не всегда. Наташа заметила, что Витя стал чаще нервничать, когда она спрашивала: «Катя вернула?» Он отмахивался: «Ну что ты, родная. Ей сейчас трудно».
Трудно. Да, Наташа тоже знала, что Катя разошлась с мужем ещё до их свадьбы с Витей. Два раза собиралась переехать к новому мужчине, но оба раза возвращалась в свою съёмную студию. Каждый раз Витя помогал сестре с авансами за квартиру. Наташа пыталась поговорить с ним об этом — тихо, без упрёков.
— Она у меня одна, понимаешь? — сказал он однажды, когда Наташа снова завела разговор о деньгах. — Мы с ней всегда так жили — друг за друга. Ну подумаешь, немного помогу. Ты ведь не против?
Наташа молчала. Ей не хотелось быть против. Ей хотелось быть женой, не обузой и не врагом его семьи. Она повторяла себе, что всё наладится — просто надо перетерпеть. Катя рано или поздно устроит свою жизнь и перестанет цепляться за брата.
Но вскоре у Наташи начали дрожать руки, когда она видела Катю на пороге — снова с этим своим громким смехом и глазами, в которых Наташа никогда не видела настоящего тепла.
Весна принесла Наташе усталость. Она смотрела в окно с чашкой остывшего чая, глядя, как соседские дети гоняют мяч во дворе, и думала: почему в её доме всё чаще хочется молчать?
Катя в последнее время приходила без предупреждения. Наташа пару раз пробовала закрывать дверь на задвижку — тогда Катя звонила Вите и говорила громко:
— Ты дома? А Наташа дверь не открывает, прикинь!
После этого Витя долго смотрел на жену так, будто не узнавал.
Витя старался быть буфером — Наташа это видела. Он мог разрядить накал шуткой, мог перевести тему, если сестра начинала говорить слишком резко. Но однажды Наташа всё же не сдержалась.
Это случилось на дне рождения Вити. Наташа всё устроила сама: накрыла стол, купила торт, пригласила его друзей и своих коллег — скромно, но тепло. Катя пришла позже всех и сразу сделала вид, что праздник без неё не праздник вовсе. Она села рядом с братом, перебила Наташу посреди тоста и начала рассказывать, какой Витя был «маленький и смешной», как она за ним следила, как он однажды потерялся в супермаркете.
Наташа заметила, что друзья переглядываются. Кто-то смеялся, но смех был натянутый. Витя, довольный вниманием, обнял сестру за плечи и не сказал ничего, когда она съехидничала:
— Хорошо, что теперь ты под присмотром. Хотя не уверена, что прям под надёжным.
Эта фраза больно ударила Наташу — как пощёчина. Она почувствовала, как внутри всё сжалось. Она хотела встать и сказать: «Катя, хватит!», но промолчала. Зажала губы зубами и продолжила разливать чай гостям.
В ту ночь она впервые плакала в ванной, чтобы Витя не слышал. Он лежал рядом и гладил её по спине, но между ними уже что-то вставало, будто тонкая ледяная перегородка.
Через пару недель Наташа снова увидела Катю у порога. Та держала в руках какой-то конверт и сразу, едва переступив порог, сказала:
— Вить, ты же помнишь, я тебе говорила: мне нужно на кое-что важное. Сможешь?
Наташа стояла рядом, держа сына на руках. Катя скользнула по ней взглядом, полным ледяного равнодушия, и тут же снова повернулась к брату.
— Что «кое-что»? — Наташа не выдержала.
Катя склонила голову набок:
— Не твоё дело. Это наши дела с Витей. Правда ведь?
Витя смялся, потупил взгляд:
— Наташ, ну правда, ничего особенного. Я помогу — она потом вернёт.
«Потом» Наташа слышала уже три раза за последний год. Она села за компьютер, чтобы проверить их общий счёт — и увидела, что снято больше, чем говорил Витя. Без лишних слов. Без объяснений.
На следующий день Наташа позвонила своей маме. Они долго говорили о погоде, о сыне, о работе. Потом Наташа сорвалась:
— Мам, а ты бы смогла терпеть? Если бы папа всё время отдавал деньги своей сестре? — Голос дрожал.
Мама вздохнула:
— Терпеть можно всё, дочка. Только вопрос — зачем? Ты поговори с Витей спокойно. Может, он и сам не понимает, как это выглядит со стороны.
Наташа попробовала. Ночью, когда сын уснул, она легла рядом с Витей и сказала:
— Я не хочу ругаться. Но ты не видишь, что она нас грабит? Что ты не живёшь своей семьёй?
Витя вздохнул тяжело:
— Ты не понимаешь. Катя одна. Она же на мне с детства. Если не я — кто?
— Я твоя жена, Вить. У нас сын.
— Ты не противоречь. Она же тоже семья.
После этого разговора Наташа поняла — он не перестанет. Пока Катя сама не отпустит. Но Катя не собиралась отпускать.
Через месяц Катя пришла с новой просьбой — уже без намёков. Она села на кухне и сказала прямо:
— Вить, а может, ты бы оформил на меня долю? Ну мало ли что. Всё равно ведь ты хозяин, а я твоя сестра.
Наташа услышала это, стоя в коридоре. У неё перехватило дыхание. В этот момент она впервые почувствовала, как что-то внутри умирает — та мягкость, с которой она ещё недавно старалась быть «хорошей» для всех.
Катя подняла глаза и посмотрела прямо на Наташу — спокойно, уверенно. И Наташа поняла, что дальше всё пойдёт ещё дальше. Если сейчас не остановить. Но как? Витька сидел перед сестрой и молчал, не зная, куда девать глаза.
После той кухни Наташа больше не старалась быть незаметной. Она перестала закрывать глаза на то, что раньше принимала за «семейную теплоту». Она стала замечать каждую мелочь — как Катя оставляет грязную чашку в раковине и уходит первой, как заглядывает в их шкаф, в их документы, будто ищет подтверждение своего права здесь быть.
Они с Витей разговаривали всё реже. Точнее, пытались — но каждый разговор сводился к одному и тому же: «Она моя сестра». «Ты меня не понимаешь». «Ты слишком всё накручиваешь». А Наташа знала: накручивает не она. Накручивает Катя.
Однажды Наташа увидела в мессенджере переписку — Катя писала брату поздно ночью. «Ты всегда говорил, что мы вдвоём справимся с любыми бабами». «Не дай себя обмануть». «Я же твоя семья, а она может уйти в любой момент». Наташа читала эти сообщения и чувствовала, что в ней уже не страх — только злость и усталость.
Сын подрос — начал говорить первые слова. Наташа старалась быть с ним как можно больше — это спасало от чувства, что в собственном доме ей тесно. Она подолгу сидела с малышом на ковре в детской, слушая за стенкой, как Катя, снова и снова, уговаривает брата «войти в её положение». Деньги, ремонт её съёмной студии, долги, какие-то «проблемы с бывшим». И всегда одно и то же: «Ты же обещал!»
Однажды Наташа не выдержала. Катя опять пришла в воскресенье утром, прямо к завтраку. Она зашла как к себе домой — даже не разулась. Бросила сумку на их диван, полезла в холодильник.
— У вас есть что поесть? Я так устала, не успела приготовить.
Наташа смотрела на неё и думала: «В своём доме ты у меня ешь из моего холодильника. Мой муж режет тебе сыр, а мне кидает взгляд — «ну потерпи».»
Катя между делом достала какие-то бумаги:
— Вот, Вить, тут юрист сказал, можно переоформить часть квартиры. Ну, чтобы если вдруг что — мне не остаться на улице. Всё равно же твоя квартира, дедова. Её никто не тронет. Правильно?
Наташа видела, как Витя кивает — нерешительно, устало, будто бы он хочет, чтобы всё просто кончилось. Но для Кати это «кончиться» значило одно — она закрепится здесь навсегда.
В тот же вечер Наташа собрала сына и ушла к маме. Она не сказала Вите ничего громкого — просто сказала, что «мне нужно подумать». Витька смотрел ей вслед с таким выражением лица, будто не понимал, что происходит.
У мамы Наташа пробыла неделю. Сын быстро освоился, снова смеялся и бегал по коридору, стуча по дверям. Наташа сидела за кухонным столом, молча, с чашкой кофе. Иногда писала Вите, но коротко — «с сыном всё нормально». Он звал вернуться, обещал «разобраться». Но как он может разобраться, если сам не видит, что его держат на коротком поводке?
Когда Наташа вернулась, Катя уже сидела в их квартире. Она встретила Наташу так, будто это не она у них гость, а Наташа вернулась не туда, куда должна.
Катя встала посреди коридора, сложила руки на груди и без улыбки спросила:
— Ну что, подумала?
Наташа молчала. Сын прижался к её ноге, глядя на тётю снизу вверх.
Катя склонила голову, улыбнулась медленно:
— Ты мне квартиру отдашь или ещё подумаешь? — спросила Наташа у золовки.
А Катя посмотрела так, будто всё уже решено.
И Наташа поняла — теперь всё зависит только от неё.
Проучила муженька