Олег впервые увидел Ирину Константиновну, ещё будучи студентом. Тогда она показалась ему строгой, но справедливой женщиной — хотя на прощание после первой встречи сказала так: «Надеюсь, ты не окажешься одним из тех, кто живёт за счёт жены». Тогда он только рассмеялся. Молодой, уверенный, с первой работой в айти-компании, он не обратил внимания на странный тон.
Пять лет спустя он бы многое отдал, лишь бы отмотать тот момент назад.
Когда он сделал предложение Лене, они жили почти два года в съёмной однушке. Денег хватало впритык — у Лены зарплата скромная, Олег тогда ещё только продвигался по карьерной лестнице. На свадьбе Ирина Константиновна держалась достойно, но подругам шептала за столом, что «зятёк-то не богатырь, машину вон у родителей взял».
Первые пару лет она держалась на расстоянии. Редкие визиты, звонки Лене каждый вечер. Потом родилась Полина. Вот тогда всё и началось.
— Лена устает, я приеду помогать, — сказала Ирина Константиновна однажды весной. — Ребёнок — это не шутка, молодой папаша не разорвётся.
Олег пытался возразить. Предложил найти няню или хотя бы женщину по часам, но Лена сразу вспыхнула:
— Ты что, посторонних людей к дочке подпустишь? Моя мама нам поможет, что тут такого?
Тогда он сдался. Ему не хотелось ссориться, тем более Лена только отходила от родов, выглядела усталой и растерянной. В первое время Ирина Константиновна действительно помогала. Сидела с Полиной, готовила Лене бульон, гладила детские вещи. Но вскоре к кастрюлям добавились разговоры.
— Ты куда это так поздно? — спрашивала она Олега, едва он подходил к двери после работы.
— На встречу с партнёром.
— Партнёром? Или в бар с друзьями? Ты смотри, Лена с ребёнком, а он шатается!
В ответ Лена молчала, опуская глаза в пол. Наутро мирилась с ним взглядом и жалобным «Ну не злись на неё, она ведь добра желает…»
Через два месяца Ирина Константиновна стала оставаться на ночь. Сначала объяснила это поздними автобусами, потом тем, что «дочке страшно одной». Потом Олег обнаружил её халат в их шкафу.
— Что это? — спросил он у Лены.
— Ну что, маме неудобно в старых вещах. Она же помогает. Олег, ну не начинай!
Он ничего не сказал тогда. Затаил раздражение, списал всё на усталость Лены, на сложный период. Ему хотелось верить, что Ирина Константиновна уедет, как только Полина подрастёт.
Но Полина подрастала, а тёща оставалась. Она заняла кресло у окна — с него было видно весь двор, она знала, кто где ставит машину, кто во сколько приходит домой. Она вникала во всё: кто что купил, кто сколько тратит, кто чем кормит ребёнка.
Когда Олег предложил Ире снять отдельную квартиру поближе — на его деньги, чтобы не обременять Лену — тёща посмотрела на него так, что у него задёргалось веко.
— Ты что, выгоняешь меня? — спросила она тихо, почти шёпотом.
Лена стояла рядом, бледная, кусала губы.
— Я просто хочу, чтобы всем было удобно. Вы сами говорили, что вам тесно тут.
— Мне не тесно, Олег. Мне тут хорошо. Лена, ты слышала? — Она повернулась к дочери. — Он меня выгоняет!
Вечером Лена плакала в ванной. Полина кричала в кроватке. Олег сидел на кухне и пил чай. Холодный. Ему казалось, что его жизнь теперь пахнет этим чаем — остывшим, в котором плавает забытная ложка.
В какой-то момент он перестал закрывать за собой дверь в спальню. Просто не было смысла — тёща появлялась там, когда хотела.
— Вы бы стучались хоть! — однажды не выдержал он.
— Это что, моя дочь должна ко мне стучаться? — спокойно ответила она и переложила Полину из его рук к себе. — Иди работай, Олежек, ты же у нас добытчик. Или не у нас?
Олег тогда промолчал. Но внутри у него шевельнулось что-то холодное — и он понял, что в этом доме для него всё только начинается.
Иногда Олегу казалось, что он стал заложником в собственной квартире. Ипотека ещё на пятнадцать лет, часть зарплаты уходит на ежемесячный платёж — он держится за эту двушку, как за спасательный круг. Вот только спасательный круг почему-то медленно тащил его на дно.
Ирина Константиновна обосновалась окончательно. Она перекроила уклад их жизни так, как считала нужным. Если Олег покупал что-то домой — новый пылесос или робот для мытья окон — она хмыкала:
— Денег девать некуда? Лучше бы дочери шубу купил, ты погляди, она в чём на улицу выходит!
Если он задерживался на работе — встречала молчанием, демонстративно собирая ужин обратно в кастрюли: раз ты поздно, сам разогрей. Иногда Лена пыталась за него заступиться, но голос у неё звучал всё тише. Словно силы кончались.
Однажды, вернувшись домой, Олег застал Ирину Константиновну у его ноутбука.
— Вам что-то нужно? — стараясь держать себя в руках, спросил он.
— Я письмо Лене написала, распечатывала, — ответила она, будто не слыша в его голосе холода. — Ты что так смотришь? Я здесь при деле, не просто так хлеб ем.
Он тогда ничего не сказал. Просто закрыл ноутбук и на следующий день поставил пароль.
— Ты что, маму заподозрил? — вспыхнула Лена, когда узнала.
— Я хочу, чтобы мои вещи были моими.
— Вот именно, твоими. Значит, у нас с тобой ничего общего? Даже компьютер?
Этот разговор длился всю ночь. В итоге Лена ушла спать к Полине. А утром Ирина Константиновна, будто бы ничего не случилось, сварила ему овсянку. Подсунула тарелку под нос и, глядя в глаза, сказала: «Есть будешь?»
Постепенно Олег заметил, что у них дома начали пропадать мелкие вещи. Не ценные — блокнот, старая куртка, нож для рыбы, какие-то бумаги. Потом он нашёл их в мусорном ведре. На прямой вопрос Ирина Константиновна ответила спокойно:
— Захламлять квартиру нечем. Ты что, хлам любишь?
— Это мои вещи!
— Так выкини их сам, взрослый же человек.
Вечером Лена развела руками:
— Ну зачем ты с ней ругаешься? Ну выкинулось — и что? Купишь новое.
Он хотел крикнуть, что это не про вещи, но слова застряли в горле. Лена устала. Лена устает всё время. Лена не выбирает между ним и матерью — она просто молчит.
На работе Олег стал задерживаться дольше. Появились новые проекты, новые люди — лишь бы не возвращаться домой пораньше. Коллеги шутили, что он завёл любовницу. Он отмахивался. Иногда в голове мелькала мысль: А если бы и завёл? Может, хоть тогда Лена что-то поняла бы? Но он слишком порядочный, чтобы лгать.
Из друзей к ним теперь никто не приходил. В последний раз Кирилл — старый товарищ с института — пытался посидеть у них с пиццей. Ирина Константиновна молча убрала пиццу в пакет и выставила на балкон:
— Здесь нормальная еда, Кирилл, зачем эту химию?
Кирилл тогда посмотрел на Олега с жалостью:
— Ты держись, брат. Только вот держаться за что? — добавил он уже на лестничной площадке.
Раз в месяц Ирина Константиновна устраивала сцену с сердцем. Ложилась на диван, стонала, держась за грудь.
— Мама, давай скорую! — Лена суетилась, бегала за водой.
— Не надо… пройдёт… Олег, ты же мужчина, ты же не выгонишь старую больную женщину из дома?
Он не выгонял. Ему не нужны были истерики Лены, таблетки по ночам, разговоры с соседями, которые и так косились — знали, что тёща живёт с ними давно.
Иногда он закрывался в ванной и слушал, как Лена шепчется с матерью. Слова доносились обрывками: «Терпеть… ради ребёнка… он не понимает… всё будет как надо». Полина росла, и всё чаще спрашивала: «Папа, а бабушка всегда будет с нами жить?»
— Будет, доченька, — шептал он и гасил злость зубной щёткой, пока не стирал себе дёсны до крови.
В один из редких вечеров без сцены он заговорил с Леной о переезде. Предложил взять ипотеку побольше, купить трёшку — пусть Ирина Константиновна поживёт в одной комнате, а они с Полиной в другой. Хоть двери можно будет закрыть.
Лена слушала и медленно мотала головой:
— Ты не понимаешь. Если мама останется одна — ей будет плохо. Она не справится.
— А мне? Мне справиться надо?
— Ты мужчина. Справишься.
Он тогда понял, что проиграл. Пока Лена — за него, но по факту всегда за мать.
В ту ночь он лёг рядом с дочкой. Гладил её по волосам, слушал, как она сопит. Вдруг дверь открылась. На пороге — Ирина Константиновна. Прислонилась к косяку, посмотрела сверху вниз. Улыбнулась.
Олег тогда снова ощутил то самое холодное внутри — только теперь оно расползалось по венам, заставляя его руку невольно сжаться в кулак.
А она всё улыбалась. И Олегу вдруг стало страшно — ведь уходить этой улыбке было некуда.
В начале лета Олег всё-таки решился уехать на пару дней — договорился с коллегами о выезде на природу. Прямо сказал Лене: ему нужно проветрить голову. Лена молчала, Ирина Константиновна — нет.
— Ты что, бросаешь семью? — сказала она, стоя посреди кухни с тряпкой в руках. — Твою дочь? Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Это значит, что я хочу пару дней побыть без скандалов, — ответил он, стараясь не смотреть ей в глаза.
— Скандалы у тебя в голове. А в этой семье всё спокойно — пока ты тут не начинаешь свои выкрутасы.
Он закрыл дверь, не слушая. В машине в первый раз за долгое время ему стало легко дышать. На берегу реки, с палаткой, пластиковыми стульями и костром, Олег молчал почти всё время. Слушал, как плещется вода, пил дешевое пиво и клялся себе: он что-то придумает. Сдаст эту квартиру и съедет. Заберет Полину хоть на край города. Он больше не даст Ире Константиновне командовать его жизнью.
Но через два дня, вернувшись домой, он увидел в коридоре два новых чемодана. И её тапки у своей двери.
— Это что? — спросил он Лену.
— Мама всё решила. — Лена смотрела куда-то в сторону. — У неё проблемы с домом. Она теперь будет с нами постоянно.
Олег не понял.
— С какими проблемами?
— Соседка снизу, затопила что-то, проводка… в общем, жить там нельзя, ремонт надо делать.
— Я заплачу за ремонт! Снимем ей комнату, гостиницу, что угодно! — он впервые повысил голос. Соседи за стеной замолчали.
Из комнаты вышла Ирина Константиновна. Спокойная, в халате.
— Денег у тебя лишних нет. Я посчитала. Ты же ипотеку еле тянешь, да? — Она сложила руки на груди. — Лена с Полиной без меня не справятся. Так что всё просто — я тут останусь.
Он смотрел на жену — та молчала. Смотрел на чемоданы — уже распакованные. Видел, как из одного выглядывает его старая рубашка, которую он давно не мог найти. Он почувствовал себя чужим в этом коридоре.
На работе он стал пропадать ещё дольше. Иногда специально спал в переговорке, прикрываясь ночным созвоном с командой. Лена писала сухо: «Полина скучает». Но разговоры были всё короче — дочь видела в нём человека, который всё время «где-то». А Ирина Константиновна делала всё, чтобы так и оставалось.
В сентябре Олег не выдержал и всё-таки поехал к юристу. Хотел узнать, может ли он продать квартиру без согласия Лены. Не мог. Половина была записана на жену, вторая — в залоге у банка. Да и если бы даже мог — куда девать Полину? Снять жильё и тащить дочь туда? Лишить Лены? Но Лена ведь и не противилась.
Он вернулся домой поздно ночью. Ключ не подошёл. Замок поменяли.
Он стучал минут десять, пока дверь не открыла Ирина Константиновна.
— Ты что сделал с дверью? — прошипел он.
— Я? Я защитила семью. Ты теперь ночами шатаешься, кто тебя знает. Вдруг ты опасный стал?
Она улыбнулась — и эта улыбка казалась вечной.
— Где Лена?
— Спит с Полиной. Не беспокой их. Проходи, только потише, зятёк.
Он прошёл. Медленно разулся, бросил куртку на вешалку, но понял: дома он больше не хозяин. Ни вещей, ни угла, ни даже ребёнка, который каждое утро просыпался первым не его голосом, а шёпотом бабушки.
Через неделю Олег всё-таки решился на откровенный разговор с Леной. Усадил её на кухне, дождался, пока Ирина Константиновна уйдёт с Полиной гулять.
— Лена, это невыносимо. Мы с тобой семья или кто? Я больше так не могу. Я устал. Я готов платить, снимать ей жильё, помогать деньгами — но пусть она уедет. Нам нужно своё пространство.
Лена молчала. В какой-то момент он подумал, что она просто не слышит. А потом она подняла глаза — в них не было ни злости, ни обиды, только усталость.
— Я не могу, Олег. Она не сможет одна. И я не смогу без неё. Если хочешь — уходи ты. Но я с мамой не поступлю так.
В тот же вечер Олег собирал сумку. Шумно, назло. Кидал вещи прямо в пакет из супермаркета. Знал, что Ирина Константиновна всё слышит. Она дождалась, когда он закроет молнию.
Вышла из комнаты, поправила халат, встала в дверях.
— Зятёк, ты меня из своей квартиры не выгонишь, — сказала она тихо, но так, что Лена тут же подошла к ней и встала сбоку. — Буду с вами теперь жить.
Олег посмотрел на Лену. Потом на пустую прихожую. Потом — на чемодан. И вдруг понял, что домой он сюда уже никогда не вернётся.
Проснувшись, обнаружила, что возлюбленный исчез вместе со своими вещами