Алёна сидела среди развороченных стен, кучи извести и обломков старого паркета. Три месяца они сдирали слой за слоем, добираясь до того, что ещё можно было спасти. Лучи солнца пробивались сквозь пыльные окна, высвечивая дорожки частиц, парящих в воздухе.
В тот день, когда Андрей впервые привёл её в квартиру своего деда, Алёна зашла и сразу же остановилась на пороге. Запах сырости, плесени и старости пропитал всё — от потрескавшейся штукатурки до полуразвалившейся мебели. Но она видела не это. Она видела высокие потолки, огромные окна, от которых даже сейчас, в их полузаколоченном состоянии, исходило ощущение простора и света.
— Надо продавать, — первое, что сказал муж. — Здесь мы не будем жить.
— Почему сразу продавать? — возразила Алёна. — Видишь, какие окна? Какой размах? Сделаем ремонт — заживём, как люди.
— Да какой ремонт! — Андрей нервно хохотнул. — Ты на потолок посмотри. Там трещины размером с мою руку. Одно происшествие — и всё на голову рухнет. Не говоря уже о том, что газа нет, канализация еле дышит. Проще продать побыстрее.
— Продать? И кто купит руины? — Алёна прошлась по гостиной, игнорируя скрип половиц под ногами. — За копейки разве что. А потом кто-то другой сделает из этого конфетку и будет жить в самом центре.
— Ну и пусть делает. Мы эти копейки возьмём, добавим нашу заначку — и купим готовую однушку. Без проблем, без головной боли. Заедем и живи.
Алёна смотрела на него непонимающе. Как можно отказаться от таких перспектив?
— В однушке — это как селёдки в банке? — покачала головой. — У нас двое детей, Андрей. Им расти, им нужно место. А тут — три комнаты! Больше восьмидесяти метров!
— Которые нужно поднять с того света, — муж устало потёр переносицу. — Ты хоть представляешь, сколько это будет стоить? Сколько времени займёт? Мы же задохнёмся в долгах.
— Не задохнёмся, — упрямо сказала Алёна. — Я уже прикинула. Дачу продадим…
— Что? — Андрей даже приостановился. — Твою дачу? Тринадцать соток с домом?
— Ну а что? Она всё равно почти заброшенная стоит.
Муж смотрел на неё долго, словно пытаясь понять, шутит она или нет.
— А отдыхать где будем?
— В этой квартире, — Алёна обвела рукой пространство вокруг. — Когда сделаем ремонт. Здесь. А не в однушке где-нибудь на окраине.
Тогда, два с половиной года назад, она была полна энтузиазма. Ей представлялось, как они с мужем будут выбирать плитку, мебель, обои. Как вместе будут радоваться каждому новому этапу. Как потом заживут здесь все вместе, и дети будут приводить друзей, а квартира станет их семейным гнездом.
Но реальность оказалась… другой.
Квартира дедушки, Ивана Петровича, и раньше-то была аварийной. А когда случилось то происшествие с проваливающимся потолком в подъезде, городские службы и вовсе признали весь дом частично аварийным, запретив проведение любых сделок с недвижимостью без предварительного устранения нарушений.
Это задержало их сразу на полгода — пока оформляли заключения, пока собирали экспертов, пока пробивались сквозь бюрократические дебри.
Тогда-то Андрей впервые и сказал:
— Может, ну его? Отступные заплатим куда надо и продадим как есть. Без документов. По расписке.
— И этим лишим себя законной защиты? — огрызнулась Алёна. — Чтобы потом годами доказывать свои права, если что?
Муж махнул рукой:
— Ну как знаешь. Я тебя предупреждал.
И это стало постоянно — «я тебя предупреждал». Сначала Андрей ещё участвовал, приходил по вечерам помогать рабочим. Потом всё чаще задерживался на работе, всё реже заезжал на объект.
Он работал оператором на заводе железобетонных конструкций, получал средне. Алёна трудилась в заводском отделе снабжения. Заначка на ремонт таяла на глазах — то трубы меняй, то проводку, то перекрытия укрепляй.
Через год денег стало совсем туго. Дача была продана, вырученная сумма почти полностью ушла на материалы и оплату работы бригады. Алёна взяла кредит, потом ещё один.
— Куда столько уходит? — Андрей встречал её после работы и сразу начинал разговор с претензий. — Я заработанное отдаю, а результата не вижу!
— Потому что там ад, — Алёна еле держалась на ногах после рабочего дня и поездки на стройку. — Мы всю электрику заново прокладываем. И потолки укрепляем. И полы стелем заново.
— Я же говорил — проще продать.
Это «я же говорил» звучало всё чаще, с каждым новым непредвиденным расходом, с каждой новой задержкой, с каждым новым кредитом.
Потом начались ночные ссоры на кухне. Когда дети уже спали, и можно было перестать притворяться счастливой семьёй.
— Ты б хотя бы деньги на ремонт давал! — шипела Алёна. — А не только на жизнь!
— Я и без того вкалываю! — отвечал Андрей. — А ты всё в эту яму сыплешь! Никакой отдачи!
Сначала он ушёл спать на диван. Потом это стало привычкой. Потом — нормой.
А ремонт всё шёл и шёл. Вот уже стены выровнены, вот уже новые окна стоят. Вот уже натяжные потолки блестят. Но конца этому не было видно.
И вот теперь она тут, сидит среди обломков старого и зачатков нового, чувствуя себя выжатой, как лимон.
Телефон зазвонил, вырывая из задумчивости.
— Да, Рустам, — Алёна ответила бригадиру. — Материалы в понедельник привезут. Да, я договорилась. А вам к среде надо будет…
— Опять с ними? — Андрей стоял в дверном проёме, хмурый, с кругами под глазами. — Я же говорил — у меня на работе предлагали другую бригаду. Дешевле бы вышло.
— Они уже всё знают. Уже делали. Менять посреди процесса — только время терять.
Муж посмотрел на неё долгим взглядом, потом на недоделанные стены, на разложенные инструменты.
— Знаешь, — наконец сказал он, — я подумал. Давай всё-таки продадим. Теперь хоть что-то можно выручить. Документы в порядке, аварийность устранена.
— Что? — Алёна даже задохнулась от такого поворота. — После всего, что мы вложили? После всех мучений? Ты с ума сошёл?
— Мы продадим за хорошие деньги, — он подсел к ней. — Купим маленькую квартирку без проблем, а остаток — на вклад. На образование детям, может. Или ещё на что.
— Нет, — она поднялась. — Категорически нет. Я в эту квартиру душу вложила! Я её из руин поднимала! Я видела, как она шаг за шагом становится нашим домом. Теперь всё почти готово, и ты хочешь продать?
— Не кричи, — устало сказал Андрей. — Я просто предложил вариант.
— Нет, не просто. Ты всё это время только и делал, что подрывал мой настрой! Когда я одна тянула всё на себе, когда я ночами не спала, думая, где найти деньги на очередной этап!
— Вот именно! — он тоже повысил голос. — Одна! Всё это твоя затея! Твой проект! Ты и с самого начала всё делала сама, не считаясь со мной!
Алёна замерла. Вот оно что. Мужское самолюбие задели. Она взяла инициативу в свои руки, и он не мог с этим смириться.
— Знаешь что, — тихо сказала она. — Если бы не я, мы бы так и жили в съёмной конуре. Потому что ты бы так и не решился ни на что.
— Если бы не ты, — так же тихо ответил он, — у нас бы сейчас были деньги от продажи этой развалюхи и нормальная, пусть маленькая, но своя квартира. И не было бы долгов. И дача бы была своя!
Они стояли друг напротив друга — муж и жена, прожившие вместе одиннадцать лет. И между ними была пропасть.
Вечером того же дня Андрей поехал к своей матери, Вере Дмитриевне.
— Ну как там стройка века? — спросила она вместо приветствия. — А что так поздно-то?
— Просто заехал, — он прошёл в знакомую с детства кухню, увешанную сушёными травами. — Посидеть, поговорить.
— Разругались? — Вера Дмитриевна всегда была проницательной.
— Да, — Андрей не стал отрицать очевидное. — Из-за квартиры. Я предложил продать, а она ни в какую.
— Мой совет — оформляй дарственную, и побыстрее, — мать ловко нарезала огурцы для салата.
— В смысле? — не понял Андрей.
— В прямом. Она сейчас очнётся, увидит, что всё почти готово, и решит, что это её заслуга. А потом возьмёт — и выселит тебя.
— Мама, ты преувеличиваешь…
— Ничего я не преувеличиваю, — Вера Дмитриевна поставила перед ним тарелку. — Я за свои шестьдесят пять лет всякого насмотрелась. Сколько таких случаев было! Жена долго старается, муж вроде и есть, вроде и нет. А потом — раз, и развод! И мужик остаётся у разбитого корыта. Жена же с детьми — значит им жить где-то надо, а муж пусть сам разбирается…
Андрей помолчал. Слышал он такие истории, конечно. Но чтобы Алёна…
— Я за вами наблюдаю, — продолжала мать. — Вы уже совсем чужие друг другу. Когда последний раз спали вместе? Когда отдыхали нормально, без ссор? Всё у вас на ремонт уходит. Семьи уже нет, один фасад остался.
— Ну, может, не так всё плохо…
— Хуже, — отрезала Вера Дмитриевна. — Оформи квартиру на сестру. Жена половину утащит, а ты останешься ни с чем, а так всё в семье останется. Это же наследство твое, а достанется жене. А она получается — из грязи, да в князи!
— Мам, ну она же не из грязи…
— Из какой ещё! — фыркнула мать. — Из общаги заводской. Родители — работяги. А тут — квартира в центре! Думаешь, она так просто этим поступится?
Андрей выдохнул. Всё это казалось каким-то сюрреализмом. Его жена — и вдруг такие расчёты.
— Ладно, я подумаю, — сказал он, чтобы закрыть тему.
Но мать не унималась:
— О чём тут думать? Если уж на то пошло, Лида — твоя сестра, твоя родная кровь. И твоих детей тётка. Да и деньги надёжнее будут — не пропадут. А с Алёнкой вы разведётесь, это уже видно. И куда пойдут твои средства? Какому-нибудь новому муженьку её?
Андрей вернулся домой поздно, когда жена уже спала. Специально так рассчитал время. Лёг на диван, но сон не шёл. В голове крутились материнские слова, горькие и страшные в своей вероятности.
А что, если и правда? Что, если все эти месяцы Алёна целенаправленно делала ремонт, чтобы потом выставить его за дверь? Она же всё тянула на себе. Она же и решала, что и как делать. И теперь, когда всё почти готово…
А ещё эти её подколки насчёт того, что он мало зарабатывает. Намёки на то, что другие мужья своих жён в шоколаде держат. Разговоры про подругу Нинку, которая нашла себе нового мужчину, и теперь он её носит на руках.
Утром Андрей проснулся с головной болью и решением, которое ворочалось в голове всю ночь. Но до его воплощения нужно было еще дождаться завершения бюрократической волокиты.
Через полтора года, когда основные работы были закончены, пришло долгожданное решение городской комиссии. Дом официально вывели из списка аварийных.
Алёна сама собрала все документы, выбила экспертизы, добилась подписей. За это время они с Андреем окончательно отдалились друг от друга — спали в разных комнатах, общались только по необходимости.
Он видел, как жена выбивается из сил, гасит кредиты, берёт новые, но упрямо движется к цели. Оценивал, как преображается квартира — на месте прогнивших перекрытий появились новые, вместо провисающих потолков — ровные, натяжные. Но все эти перемены только усиливали тревогу, поселенную материнскими словами.
Когда из Росреестра пришли документы, подтверждающие снятие всех обременений, Андрей не стал медлить. Позвонил сестре:
— Лида, нужно встретиться. Серьезный разговор.
Они встретились в кафе недалеко от её работы. Лида сразу почувствовала напряжение брата.
— Что случилось? — спросила она, поставив кружку с чаем. — На тебе лица нет.
— Про дедову квартиру. Ту, что мы с Алёной третий год ремонтируем.
— Ну, — Лида пожала плечами. — Слышала, вы там целое состояние уже вбухали. Мать говорит, Алёнка совсем помешалась на этом ремонте.
Андрей поморщился от такой формулировки, но продолжил:
— Квартиру наконец вывели из аварийного статуса. Можно регистрировать сделки.
— И что? — Лида отпила чай, не понимая, к чему он клонит.
— Мне нужна твоя помощь, — Андрей понизил голос, хотя в кафе было почти пусто. — Я хочу оформить квартиру на тебя.
Лида замерла с чашкой у рта:
— В смысле? Зачем?
Андрей рассказал ей о разговоре с матерью, о своих опасениях, о том, как отдалились они с Алёной. С каждым словом глаза сестры расширялись всё больше.
— То есть, квартира будет оформлена на меня? — переспросила она. — Вот так просто?
— Не просто, — Андрей усмехнулся. — Просто для тебя. А Я там буду жить.
— А если что-то случится с тобой?
— Если со мной что-то случится, квартира останется ДЕТЯМ. Ты же им не откажешь? Это же наследство деда.
—Конечно, — кивнула Лида. — Племянники родные. Конечно, не откажу.
Через три дня они встретились у нотариуса. Андрей подписал дарственную. Лида получила документы на право собственности. Всё было официально, всё было законно.
Он вернулся домой с чувством выполненного долга. Квартира теперь защищена от возможных поползновений жены. Дети всё равно получат её в будущем. А если что — Лида продаст и отдаст им деньги. Всё будет в семье, всё будет правильно.
После трёх лет изнурительного ремонта пришло время оформлять подключение газа и счетчики. Алёна собрала все необходимые документы и отправилась в газовую службу.
— Нам нужны документы собственника, — сказала сотрудница, просматривая бумаги.
— Квартира была в наследство от деда мужа, — объяснила Алёна. — Но мы ещё не успели оформить документы, дом же был аварийным.
Сотрудница нахмурилась, что-то проверила в компьютере:
— По нашим данным, дом уже не в аварийном статусе, решение комиссии вышло четыре месяца назад. И собственник у квартиры есть.
— Как? — удивилась Алёна. — А я не знала… Наверное, муж оформил и не сказал. Скажите, на кого оформлена квартира?
— Эту информацию я вам предоставить не могу, — развела руками сотрудница. — Но без согласия собственника газ мы подключить не сможем.
Алёна вышла из конторы в смешанных чувствах. С одной стороны, хорошо, что с документами всё наконец решилось. С другой — почему Андрей не сказал ей?
На следующий день она решила заказать выписку из Росреестра, чтобы иметь документы для дальнейшего оформления коммуникаций и прописки детей.
Когда выписка пришла, Алёна не поверила своим глазам. В графе «собственник» значилось: «Соколова Лидия Васильевна». Дата регистрации права — месяц назад. Основание — договор дарения.
Она перечитала документ трижды, не веря тому, что видит. Лидия Васильевна — сестра Андрея. Квартира, в которую они вложили столько сил и денег, теперь принадлежит ей. По дарственной от Андрея.
После всего, что они пережили? После всех жертв, на которые пошла Алёна ради этой квартиры?
Она проверила время — обеденный перерыв почти закончился. Сказала начальнице, что неважно себя чувствует, взяла отгул и поехала к юристу.
Грузный мужчина средних лет выслушал её с ледяным выражением лица.
— Я — жена, — Алёна чувствовала, как дрожат руки. — Мы вместе делали ремонт в этой квартире. Вся моя жизнь там.
— Сожалею, — нотариус развёл руками. — Но если кто-то принимает решение о дарении своего имущества, я не практически бессилен.
— Это наша общая квартира! — она почти кричала. — Я продала дачу, чтобы её восстановить!
— Дача была оформлена на вас? — юрист заинтересованно прищурился.
— Да, на меня.
— А квартира деда?
— Досталась мужу по наследству.
— Тогда, — он развёл руками, — юридически это его личное имущество. Не совместно нажитое. Он вправе распоряжаться им по своему усмотрению.
Алёна опустилась на стул. Так вот в чём дело. Вот почему он так спокойно согласился с ремонтом — знал, что в любой момент может всё оформить на кого угодно.
— Но я вложила средства, — тихо сказала она. — Я взяла кредиты…
— У вас есть документы? — юрист наклонился вперёд. — Доказательства ваших вложений? Договоры с рабочими? Чеки? Расписки?
Алёна молча кивнула.
— Тогда другое дело — Обратимся в суд с иском о возмещении расходов. Это уже другое дело.
Тем же вечером она не стала устраивать скандала. Просто собрала все имеющиеся у неё документы — кредитные договоры, чеки, расписки, договоры с бригадой, выписки с карты о переводах. Сложила в папку.
Когда Андрей вернулся с работы, она спросила прямо:
— Ты переписал квартиру на Лиду?
Он даже не вздрогнул. Словно ждал этого вопроса.
— Да, — кивнул. — Оформил дарственную.
— Почему?
— Так будет лучше, — он прошёл на кухню, достал из холодильника питьевой йогурт, открыл. — Для всех.
— Для кого — всех?
— Для меня. Для детей. Для тебя тоже, собственно.
— И чем это лучше для меня? — Алёна скрестила руки на груди, чувствуя, как внутри разгорается холодная ярость.
— Что бы между нами ни случилось, квартира останется в семье. Не уйдёт на сторону. Не достанется чужим людям.
— Чужим людям, — повторила она. — То есть, мне.
— Я не это имел в виду, — он отвёл взгляд.
— Именно это, — Алёна подошла ближе. — Ты решил, что я претендую на квартиру. После всего, что я сделала для её восстановления, ты решил, что я — угроза.
— Ты же сама говорила, — он повысил голос, — что тянешь всё на себе. Что это ты решила, ты сделала! Ну вот, я тоже решил. Тоже сделал.
— Я вложила в неё свою жизнь! — теперь кричала Алёна. — Я продала дачу!
— И постоянно напоминаешь об этом! — огрызнулся Андрей. — Каждый раз, как ссоримся! В конце концов, это было твоё решение!
— Да, моё! И знаешь что, – она внезапно успокоилась. — Я найду способ вернуть свои вложения. Законным путём. Запомни!
— Что ты имеешь в виду? — напрягся муж.
— Увидишь, — она вышла из кухни, чувствуя, как слёзы подступают к горлу.
Адвокат внимательно изучил все документы, которые принесла Алёна.
— В принципе, есть шансы, — сказал он. — Тем более, что вы действительно всё сохранили. Каждый чек, каждый платёж.
— И что будем делать?
— Подадим иск о неосновательном обогащении.
— О чём?
— О неосновательном обогащении, — повторил адвокат. — Если говорить проще — вы обвиняете нынешнюю владелицу квартиры в том, что она получила имущество, в которое вы вложили значительные средства, тем самым обогатившись за ваш счёт.
— И что, суд встанет на мою сторону?
— Не могу гарантировать, — осторожно сказал адвокат. — Но практика показывает, что в подобных случаях, если есть документы, суд часто принимает решение о компенсации вложенных средств.
— А дальше?
— Дальше — бывшая хозяйка будет должна выплатить вам деньги. Либо добровольно, либо через процедуру взыскания.
— Сестра мужа никогда не согласится.
— Тогда опишут её имущество, наложат запрет на регистрационные действия с квартирой, начнут удерживать с зарплаты. Судебные приставы этим занимаются.
Алёна задумалась.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Подаём иск.
В тот же день она собрала самые необходимые вещи, взяла детей и уехала к подруге. Просто не могла больше находиться под одной крышей с человеком, который так поступил с ней.
Андрей писал, звонил. Его сообщения были полны оправданий:
«Я просто хотел обезопасить наше имущество. Все достанется нашим детям — я это обговорил.»
«Это всё мать. Она вбила мне эту идею в голову.»
«Ты же знаешь, что я всегда думаю о детях прежде всего.»
Но самое честное пришло позже, когда он понял, что она не отвечает:
«Так получилось. Я запутался. Прости.»
Алёна не отвечала. Она была слишком занята подготовкой к суду, походами к юристам, сбором дополнительных документов. И ещё — заботой о детях, которые всё понимали, но молчали, боясь расстроить мать ещё больше.
Суд длился долго. Лида, сестра Андрея, наняла своего адвоката. Тот настаивал, что дарение было добровольным, что Алёна не имеет прав на эту собственность, что всё, что она делала — делала по собственной инициативе.
Но документы говорили сами за себя. Чеки, расписки, договоры — всё это подтверждало, что Алёна вложила в ремонт свыше двух с половиной миллионов рублей.
Наконец, суд вынес решение:
«Обязать Соколову Лидию Васильевну выплатить Соколовой Алёне Михайловне сумму в размере 2 734 000 рублей в качестве возмещения неосновательного обогащения, возникшего в результате проведённых работ по улучшению жилищных условий.»
Лида была в ярости. Вера Дмитриевна кричала, что засудит невестку. Андрей молчал, не глядя ни на кого.
— И как ты собираешься платить? — наконец спросил он сестру.
— А я знаю? — огрызнулась та. — Это ты меня втравил!
Алёна не участвовала в этих разговорах. Она жила в маленькой квартире, устроила детей в новую школу, пыталась жить дальше. Не подавала на развод — пока не решила, что делать со своей жизнью. Но и не возвращалась к мужу.
Первые два месяца после решения суда ничего не происходило. Потом на карту пришли первые тридцать тысяч — с пометкой «возмещение ущерба». Она усмехнулась — копейки от той суммы, что присудил суд. По всей видимости, Лида решила платить минимальными частями.
Через полгода после суда с Алёной внезапно связался адвокат:
— Тут такая ситуация. Да. Я подумал, вы должны знать, раз уж у вас исполнительный лист на неё. Лидия продаёт квартиру.
— Спасибо за информацию, — Алёна положила трубку и задумалась.
Через неделю она случайно встретила бывшую свекровь в магазине. Та собиралась пройти мимо, но потом остановилась:
— Ну что, довольна? — спросила Вера Дмитриевна. — Засудила всех.
— Я защитила свои права, — спокойно ответила Алёна. — И слышала, Лида продаёт квартиру.
— А что ей остаётся? — огрызнулась свекровь. — Платить тебе пожизненно? Прикинула — проще продать и закрыть долг.
— И сколько хочет?
— Три миллиона двести, — нехотя ответила та. — Хотя, толку тебе говорить.
Алёна кивнула и пошла дальше, чувствуя странное облегчение. Всё закончилось. Квартира, из-за которой она столько страдала, уйдёт чужим людям. А она получит свои деньги и сможет начать с чистого листа.
Через три месяца Алёна получила всю присуждённую сумму — Лида действительно продала квартиру и закрыла долг. К тому времени Алёна уже подала на развод, окончательно поняв, что с Андреем их пути разошлись безвозвратно.
На полученные деньги она смогла купить небольшую, но уютную двушку в новостройке — без претензий на роскошь, зато светлую и тёплую, такую, где детям было комфортно. Иногда ей всё ещё снились высокие потолки той, почти завоёванной квартиры в центре, но с каждым днём эти сны приходили всё реже.
Мне кажется, ты перепутала: это мой дом, а не ваш с братом, — сказала Юля с нажимом