Знаете, когда ваша жизнь летит под откос? Когда на пороге возникает улыбающаяся свекровь с чемоданом. И тем самым вопросом:
— Детки, можно я у вас поживу? Совсем немножко. Пару месяцев, не больше!
Вы что-то мямлите про «конечно, мама», а внутри уже считаете дни до её отъезда. Только вот незадача — эти «пара месяцев» растягиваются на полгода. Год. Вечность.
А потом выясняется, что она не просто так пришла. У неё ПЛАН.
Тот день, когда всё началось.
— Даша, привет! Олежка дома? — свекровь, Татьяна Петровна, звонила редко. Обычно только по праздникам или когда ей что-то нужно было. Второй вариант случался чаще.
Я зажала телефон плечом, перемешивая соус для макарон. Лиза, моя дочь, корпела над учебниками за столом.
— Нет, задерживается. Что-то стряслось?
Пауза с той стороны. Я уже знала эту паузу — так Татьяна Петровна подбирала слова, чтобы выпросить что-то.
— Да так, ничего особенного… Просто, понимаешь, одной как-то пусто стало. А район наш совсем испортился, шумно, соседи новые — бог знает кто! И Лизочку совсем не вижу! Она у вас уже такая большая! А я пропустила как она выросла.
Лиза тихо фыркнула, даже не поднимая головы. В тринадцать лет она уже отлично просекала, когда бабуля включает режим «соскучилась по внученьке».
— Давайте прямо, Татьяна Петровна. Чего вы хотите? — я принципиально не звала её «мамой». Никогда.
— Хочу к вам пожить переехать! Пару месяцев всего-то. Квартиру пока знакомым сдам. Ну так что, Дашуль? Места хватит, спальное место свободное есть…
У меня лопатка застыла в воздухе. Наша двушка и так не дворец. Хотя гостевой диван действительно был…
— Надо с Олегом обсудить.
— Ой, ну конечно-конечно! Я просто так, предупредить. Но я уже завтра заеду, хорошо?
Вот же! Даже не спросила — поставила перед фактом!
Когда Олег ввалился с работы, я сразу встретила его с порога:
— Твоя маман к нам переезжает. Завтра.
Он только бровь поднял.
— В курсе. Звонила уже. Сказала, вы всё обсудили.
— Чего?! Ничегошеньки мы не обсудили! Она просто сказала, что приедет!
Олег с тяжким вздохом скинул ботинки.
— Даш, ну это ж ненадолго. Месяц-другой. Ты же её знаешь — она на шее у детей не сидит.
Я чуть не поперхнулась. Не сидит? А «одолжи десятку до пенсии» и «помоги с оплатой коммуналки»? А её «ремонт» в ванной, который мы потом месяц переделывали? Вызвала бригаду непонятно каких рабочих — они плитку криво положили и она даже слова им не сказала, а после ухода звонила и ревела, что теперь делать, сынок! Спаси-помоги! Но я сейчас промолчала.
— Твой дом — твои правила, — только и буркнула.
— Наш дом, Даш. И она всё-таки моя мать.
— Ага, которая при каждом удобном случае напоминает, что я тут на птичьих правах, в квартире, купленной на деньги от продажи квартиры твоей бабки.
— Но мы ведь и участок твоих родителей вложили. Квартира на двоих оформлена.
И ведь прав, как ни крути! Двушку брали вместе: 60% — деньги от продажи бабушкиной развалины, 40% — от продажи участка моих родителей. Всё честно, по бумагам. Только вот Татьяна Петровна в упор считала, что это Олежка «пустил нахлебницу пожить».
— Ладно, леший с ней. Пара месяцев — не больше!
Олег обнял меня, сияя как начищенный пятак:
— Спасибо, Дашуль! Вот увидишь — всё пучком будет!
И почему мужики такие лопухи, когда дело касается их мамаш?
Незваный гость хуже грязных носков
Татьяна Петровна заехала на следующий день. С двумя огромными сумками, пакетами и коробкой посуды («У вас же такие простые тарелки, Дашенька!») и своей любимой подушкой.
— Ой, а комнатка-то маленькая! Но ничего, я неприхотливая.
Она оглядела гкомнату так, словно оценивала номер в дешёвом отеле. Я сжала зубы.
— Вы же временно, Татьяна Петровна. Как вы и говорили.
— Конечно-конечно! Пока не разберусь со своими делами.
С какими «делами» нужно разбираться пенсионерке, у которой есть собственная квартира, я не спрашивала. Боялась услышать ответ.
Первую неделю всё шло относительно сносно. Татьяна Петровна сидела в комнате, иногда готовила (на удивление неплохо), общалась с Лизой (которая терпела бабушку из вежливости).
А потом начался захват территории.
Сначала исчезли мои кухонные полотенца. Вместо них появились «более практичные» полотенца свекрови.
— Дашенька, твои-то я в ведро отправила. Такие застиранные уже!
Потом она перерасставила всю посуду «по-умному». Теперь чашки стояли там, где раньше были тарелки, а специи переехали с полки над плитой в дальний шкаф.
— Так же логичнее! И безопаснее!
Я смолчала и считала дни.
Через месяц она полностью захватила кухню. Теперь там всё было «её». Её режим приготовления пищи, её правила, её расписание.
— Дашенька, а почему вы так поздно ужинаете? Это же вредно! Давайте в шесть часов, как положено! Может, наконец, и схуднёшь!
Она как-будто не напоминала, что мы с Олегом приходим с работы в семь, а иногда и позже.
Через два месяца она начала «улучшать» нашу жизнь полностью.
— А давайте Лизоньку в другую школу переведём? Тут недалеко есть гимназия, ближе к центру. Там уровень повыше будет!
— Лиза учится в математической школе с углублённым изучением английского. Это одна из лучших школ района.
— Ну так ведь к центру ближе! И там дети приличнее! Все из богатых семей.
Я смотрела на свекровь и понимала, что она даже не представляет, как звучат её слова. «Приличнее»? Серьёзно?
Олег отмалчивался. Когда я поднимала тему «поговорить с мамой», он всегда находил отговорки.
— Даш, ну дай ей время. Она же старенькая уже… Она скоро съедет.
Старенькая? Татьяна Петровна в свои 65 была бодрее многих сорокалетних. Она умудрялась проснуться в шесть утра, приготовить завтрак, сходить в магазин, переделать кучу дел и при этом ещё и всех вокруг построить.
А потом начались прямые требования.
— Дети, мне нужно новое кресло! Это вот скрипит ужасно, спина от него болит.
— Олег, нужно телевизор побольше в комнату поставить. Что ж я, по вечерам скучать буду? Я же почти ничего не вижу.
— Даша, купи новые шторы, чтобы свет не пропускали! Эти пропускают слишком много света!
И каждый раз Олег говорил: «Ну это же мелочи, Даш. Давай сделаем, чтобы она не расстраивалась». Он брал кредит и оплачивал мамины хотелки.
Через четыре месяца я не выдержала.
— Олег, пора поговорить с твоей матерью. «Пара месяцев» уже давно прошли.
Он вздохнул:
— Сейчас не лучшее время… У неё давление скачет.
— У неё всегда что-то «скачет», когда нужно решать неудобные вопросы! Либо давление, либо сердце, либо «плохое самочувствие»!
— Даша, ну не начинай…
— Нет, это ты «не начинай»! Она живёт у нас уже четыре месяца. ЧЕТЫРЕ! И даже не заикается об отъезде!
— Я поговорю с ней. Обещаю. На выходных.
Выходные пришли и ушли. Никакого разговора не состоялось. А потом случилось то, что всё изменило.
Тайна в конверте
Я убиралась в коридоре, когда задела сумку свекрови. Та упала, и из неё выпали бумаги. Обычно я не лезу в чужие вещи, но яркий логотип банка на конверте привлёк внимание.
Это была распечатка платежа по кредиту. Огромная сумма. И график погашения на пять лет вперёд.
Пять лет!
В голове сразу всплыли кусочки мозаики. Внезапный переезд. «Временно» сданная квартира. Нежелание уезжать…
Татьяна Петровна влезла в долги! И теперь использовала нас как бесплатную гостиницу, пока выплачивает кредит!
Я решила не устраивать скандал сразу. Дождалась вечера, когда мы все сидели за чаем. Олег листал новости в телефоне, Лиза делала уроки за столом, Татьяна Петровна царственно разливала чай.
— Татьяна Петровна, а как там ваши квартиранты? Не съезжают?
Она на секунду замерла.
— Нет, что ты. У них договор на год.
— На год? Но вы ведь говорили, что переезжаете к нам на пару месяцев.
— Ну, планы поменялись. Мне так удобнее. Мне так у вас нравится.
Я сделала глоток чая и спросила максимально невинным тоном:
— А я смотрю, вы кредит взяли в банке?
Чашка в её руке дрогнула. Олег поднял голову от телефона.
— Какой ещё кредит, мама?
Татьяна Петровна побледнела. Потом покраснела. Потом снова побледнела.
— Ты копалась в моих вещах? — прошипела она мне.
— Нет, просто убиралась в коридоре, и ваша сумка упала. И знаете, что интересно? График погашения на пять лет. ПЯТЬ ЛЕТ, Татьяна Петровна! Вы планировали жить у нас пять лет и не сказать ни слова?
Олег переводил взгляд с меня на мать:
— Мама, о чём она говорит?
Татьяна Петровна вздохнула так драматично, словно её приговорили к казни.
— Сыночек, я не хотела вас беспокоить… Понимаешь, твой дядя Витя предложил мне вложиться в один бизнес. Сказал, что можно хорошо заработать. Сначала всё шло отлично! Я даже получила первые проценты. А потом… потом всё закрылось. И теперь приходится выплачивать кредит.
— И поэтому ты переехала к нам?
— А что мне оставалось делать? Квартиру сдаю, чтобы платить банку. Но этого не хватает…
Я не могла поверить своим ушам:
— То есть вы влезли в долги из-за каких-то сомнительных «вложений» по наводке вашего брата, а теперь решили, что мы должны вас содержать? И даже не собирались нам об этом рассказывать?
Татьяна Петровна внезапно перешла в наступление:
— А что такого? Олег — мой сын! Это его долг — помогать матери! К тому же, вы живёте в квартире, которую я помогла купить!
— МЫ помогли купить, — поправила я. — Мои родители тоже вложили деньги. И квартира оформлена на нас обоих.
— Ну знаешь ли! Если бы не деньги от бабушкиной квартиры, вы бы жили в какой-нибудь хрущёвке на окраине!
Вот её истинное лицо. Всё, что она думала все эти годы.
— Мама, перестань, — наконец вмешался Олег. — Мы с Дашей купили эту квартиру вместе. И да, я благодарен за наследство от бабушки, но это не даёт тебе права…
— Права?! — перебила его Татьяна Петровна. — А кто дал вам право судить меня? Я всего лишь хотела обеспечить свою старость! Чтобы не быть вам обузой! А теперь вы меня попрекаете куском хлеба!
Она разрыдалась. Картинно, с подвываниями. Олег сразу сдулся. Похлопал её по плечу.
— Мама, успокойся. Никто тебя не выгоняет. Просто надо было сразу сказать…
Я смотрела на этот спектакль и не верила своим глазам. Он снова ведётся на её манипуляции!
— Татьяна Петровна, — сказала я максимально спокойно. — Дело не в деньгах. Дело в обмане. Вы приехали к нам под предлогом «пары месяцев», а сами планировали остаться на годы. Это нечестно.
— Жизнь вообще нечестная штука, деточка, — она промокнула сухие глаза платочком. — Когда-нибудь ты это поймёшь.
На этом разговор закончился. Олег увёл мать «успокаиваться», а я осталась сидеть как оплёванная.
Лиза, которая всё это время делала вид, что не слушает, подняла голову от учебников:
— Мам, а бабушка у нас теперь навсегда что ли поселилась?
В её голосе было столько ужаса, что я не выдержала и рассмеялась.
— Нет, солнышко. Не навсегда. Обещаю.
Хотя в тот момент я сама не знала, как выполню это обещание.
Следующая неделя прошла в холодной войне.
Татьяна Петровна демонстративно вздыхала каждый раз, когда я входила в комнату. А я… я решила пойти в контратаку.
Хватит терпеть. Хватит молчать. Раз уж мы выяснили её план пожить у нас пять лет, пора сделать её жизнь такой же «комфортной», как она сделала мою.
Сначала я начала готовить только жирное. Татьяна Петровна постоянно причитала о холестерине и пользе диетического питания.
— Ой, Дашенька, а можно что-нибудь полегче? — морщилась она, глядя на мою жареную картошку с котлетами. — Сердечко пошаливает от такой пищи.
— Конечно! Можете сами себе приготовить, а мы будем вкусно кушать — улыбалась я сладко. — Вы же у нас аж пять лет решили пожить — мы такими темпами исхудаем все. Так что готовьте на себя отдельно.
Ей приходилось готовить. А я добавляла масла «для сочности». Олег любил наваристое, Лиза тоже.
«Забывать» покупать продукты по её списку стало моим маленьким хобби.
— А мой творог? Я же тебя просила! — возмущалась она вечером, копаясь в пакетах с продуктами.
— Какой творог? — я делала удивленное лицо. — Не помню такой просьбы.
— Я что должна тебе напоминать каждый раз?!
— Странно, совсем из головы вылетело. Может, возраст? — я мило улыбалась, используя её же отговорку про «старую память».
Но самый гениальный ход я придумала после того, как случайно услышала, что свекровь жаловалась по телефону своей подруге:
— Представляешь, Нин, она даже не следит за собой! Разъелась как на дрожжах, а моему Олежке и слова не скажи… он её защищает и терпит не понятно из-за чего…
Прекрасно! Я начала заниматься «фитнесом» прямо в гостиной. Во время её любимого сериала. С музыкой. И обязательно перед телевизором.
— Дарья! Я же смотрю! — возмущалась она, когда я начинала делать выпады прямо перед экраном.
— А вы говорили, мне худеть надо, — парировала я невинно. — Помогаю вашему сыночку сохранить привлекательную жену.
— Можно же в другое время!
— Нет-нет, врач сказал — только в это время суток максимальный эффект! У меня строение тела такое — надо только вечером!
Олег удивлял. Кажется, он наконец-то начал видеть ситуацию моими глазами. Или просто устал от маминых манипуляций так же, как и я.
А телевизор в спальне чудесным образом сломался.
— Олег, твоя жена нарочно его испортила! — кипятилась свекровь.
— Мама, как она могла? Она даже не знает, что там внутри. Ты же сама вчера говорила, что с розеткой что-то не так.
А еще я начала приглашать своих подруг. Шумных. Веселых. И обязательно в дни, когда у свекрови «голова болит» и ей «нужен покой».
Но самый гениальный ход я придумала, когда заметила, как свекровь копается в моих бумагах на столе, «случайно перепутав» их со своими (хотя они лежали в разных комнатах!).
Я оставила на видном месте свой «ежедневник» с записями. Там я очень натурально расписала, какие «подлости» планирую сделать дальше для «дорогой мамочки». Например, «подсыпать слабительное в чай», «устроить сквозняк ночью, чтобы простудилась» и даже «подменить таблетки от давления».
Конечно, это был просто розыгрыш – я никогда бы не сделала ничего подобного. Но на первой странице я очень натурально жаловалась, как «невыносимо жить с этой старой каргой» и «как хочется, чтобы она сама свалила» по собственной воле.
Ничего экстремального – только эмоции. Но, видимо, это стало последней каплей.
В тот день я вернулась с работы раньше обычного. Головная боль мучила с самого утра, и начальник отпустил меня домой. Я тихо открыла дверь своим ключом — не хотелось никого видеть.
И тут услышала голоса из кухни. Олег не предупреждал. Странно.
Я осторожно двинулась по коридору. И замерла, услышав свое имя.
— …эта твоя Дашка просто невыносима! Она издевается надо мной! То жирную еду готовит специально, зная про мой холестерин, то подруг своих шумных водит, когда у меня голова болит, то прыгает перед телевизором, загораживая экран! Это же настоящее издевательство!
— Мама, но ты же сама…
— Молчи! Она планирует настоящие гадости! Я видела её записи! Она хочет меня простудить! И таблетки подменить! Она опасна, понимаешь? ОПАСНА!
— И давно ты читаешь чужие дневники?
— Да какая разница! Дело не в этом! Она меня со свету сживает! В моем же доме!
— Мама, это наш дом. Мой и Дашин.
— Глупости! Если бы не я, не видать бы вам этой квартиры! А она теперь мне указывает! Да я её с самого начала насквозь видела! Меркантильная девица, только о деньгах и думает!
— Мама, прекрати…
— Нет, ты послушай меня, сынок! — голос Татьяны Петровны стал тише, проникновеннее. — Пора бы уже избавляться от неё. Слишком долго я её терпела. Столько лет наблюдала, как она тобой манипулирует! Управляет всеми и всем! А теперь ещё и мать твою выгнать хочет! Родную мать! Да как он вообще даже смеет думать об этом!
Я стояла, не шевелясь. В голове пульсировало от боли и ярости. Вот значит как? ТЕРПЕЛА? ЭТО ОНА МЕНЯ ТЕРПЕЛА?! СЛИШКОМ долго ОНА МЕНЯ ТЕРПЕЛА?!
Я сделала шаг вперёд. Потом ещё один. И оказалась в дверном проёме кухни.
Они оба подскочили. Олег — с виноватым видом человека, пойманного на горячем. Татьяна Петровна — с испугом, который тут же сменился привычной маской оскорблённого достоинства.
— Дашка! Ты подслушивала?!
Я посмотрела на неё в упор. Спокойно. Очень спокойно.
— Терпела? — мой голос звучал неожиданно ровно. — Это ВЫ меня терпели, Татьяна Петровна?
Она выпрямилась, вздёрнула подбородок:
— А что, неправда? Сколько я для вас сделала! А ты…
— Нет, это вы послушайте меня. — Я шагнула вперёд. — Это ВЫ приползли в НАШ дом. С кредитами. С обманом. Живёте в квартире, которую МОИ родители помогли купить. Едите нашу еду. Пользуетесь нашими вещами. И ещё смеете говорить, что ВЫ меня терпели?!
Татьяна Петровна побагровела:
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Олег, скажи ей!
Но Олег молчал. Впервые за все годы нашего брака он не бросился выполнять приказ матери.
— Терпела? — я чеканила каждое слово. — Сама же в дом приползла, вот и выползайте. Пока сама. По-хорошему. Или поверьте, все узнают, кто кого на самом деле терпит. И про кредиты ваши. И про «инвестиции» с братцем. Интересно, что скажут ваши подружки, когда узнают, как вы на старости лет в финансовые махинации вкладываетесь?
Татьяна Петровна задохнулась от возмущения:
— Ты… ты мне угрожаешь?!
— Нет. Я просто ставлю вас перед фактом. Как вы привыкли делать со мной.
Я повернулась к мужу:
— Олег, я люблю тебя. Но так больше продолжаться не может. Либо твоя мать съезжает до конца недели, либо съезжаю я. И Лиза со мной. Решай.
И вышла из кухни, не дожидаясь ответа.
В ту ночь мы с Олегом спали в разных комнатах. Я легла в комнате с дочерью. Вернее, я не спала вообще. Лежала и смотрела в потолок, перебирая в голове варианты: куда пойти с Лизой, если придётся уйти? К родителям? Снять квартиру?
А утром случилось неожиданное.
Олег вошёл в спальню с подносом. Завтрак. Кофе, бутерброды, яичница.
— Прости меня, — сказал он тихо. — Ты была права. Всегда права.
Я села на кровати:
— В каком смысле?
— Я поговорил с мамой. Серьёзно поговорил. Как мужчина, а не как «сыночек».
Он присел рядом со мной:
— Я сказал ей, что помогу с остатком кредита, если она съедет. И если скажет тебе «спасибо» хотя бы раз в жизни.
Я не поверила своим ушам:
— И что она?
— Она согласилась съехать. Но насчёт «спасибо»… — он горько усмехнулся. — Этого, видимо, придётся ещё подождать.
Татьяна Петровна собрала вещи за два дня. Молча. Демонстративно не глядя в мою сторону. Олег помогал ей укладываться, а я… я наслаждалась предвкушением тишины.
Когда настал момент прощания, она обняла сына, поцеловала внучку и… прошла мимо меня, словно меня не существовало.
Я не ждала благодарности. Не ждала извинений. Но всё равно почувствовала укол разочарования. Неужели даже сейчас она не может просто быть человеком?
Уже в дверях она обернулась. Посмотрела на меня тяжёлым взглядом:
— Береги их, — бросила она и вышла.
Это не было «спасибо». Это даже не было примирением. Но это было… что-то. Признание, что они — моя семья тоже.
— Куда она поедет? — спросила я Олега, когда дверь закрылась.
— К дяде Вите. Сказала: «Пусть теперь он спасает, раз втянул».
Я рассмеялась. Ну конечно! Судьба вернула всё туда, где началось.
На следующей неделе Лиза подошла ко мне на кухне:
— Мам, а знаешь что?
— М-м? — я нарезала овощи для тушениы.
— Прикинь, бабушка в моём телефоне копалась. И в рюкзаке. Я сама видела.
Я чуть нож не выронила:
— Чего?!
— Ага. И своим подружкам по телефону говорила, что я «вся в мать — такая же избалованная», а папа — «тряпка бесхребетная».
— Да ты что?! — вырвалось у меня. — Вот же старая…
Я осеклась. Лиза ухмыльнулась:
— Да ладно, мам. Я и похлеще слова знаю.
Вечером рассказала обо всём Олегу. Думала, опять начнёт мать защищать. А он только головой покачал:
— Знаешь, пусть катится к своему Вите. Он её в эту аферу втянул — пусть теперь разгребает.
— И никаких «но она же мама»? — я прищурилась.
— Да замучила она уже, если честно. Сам не ожидал, что так легко дышать станет, когда она съедет.
— О, смотрите-ка — прозрение настигло!
— Не язви, — он ткнул меня в бок. — Лучше скажи, что на ужин?
Через месяц Татьяна Петровна позвонила. Не мне, конечно — Олегу. Мирилась. Говорила, что с братом вопрос решила, что кредит потихоньку гасит, что в своей квартире снова живёт.
И про Лизку спрашивала. И даже про меня.
Может, до неё наконец дошло, что нельзя вот так бесцеремонно вламываться в чужую жизнь? Сомневаюсь.
Иногда нужно просто послать человека туда, откуда он пришёл. Даже если этот человек — твоя свекровь. Особенно если этот человек — твоя свекровь, которая приползла в твой дом с тайным долгом и нахальным планом остаться навсегда.
А потом ещё имела наглость заявить, что «терпела» тебя.
Мама вправе распорядиться квартирой как хочет