Татьяна закрыла входную дверь, скинула куртку и привалилась к стене. Ноги гудели после восьмичасовой смены.
Шесть часов на ногах перед компьютером с накладными, потом ревизия, потом разгрузка нового товара. Никто не верит, что товаровед в гипермаркете — это тяжёлая работа. А это так. Очень тяжёлая.
Она медленно разулась, нащупала тапочки и поплелась на кухню. Супруг уже дома — по телевизору в гостиной гремит футбол.
— О, явилась! — Александр даже не обернулся, когда она заглянула в комнату. — Котлеты в холодильнике. Разогрей и себе заодно.
— Ну спасибо, ваше величество, — буркнула Татьяна, но муж уже снова уткнулся в телевизор.
Она разогрела ужин, с грохотом поставила тарелку на стол. Хотелось просто сидеть и смотреть в одну точку. Никаких разговоров, никаких движений. Просто тишина.
— Тебя там на работе кормят вообще? — Александр всё-таки зашёл на кухню, громко открыл холодильник, достал сок. — На лице одно раздражение.
— А тебя вежливости учили? — парировала она.
— У нас двое клиентов не забрали машины, — он демонстративно сменил тему, плюхнувшись напротив. — Бабки заплатили и испарились. Представляешь? Вот чудные!
Татьяна молча жевала, не удостоив его ответом. Горячая еда оживляла, возвращала силы.
— Кстати, завтра не вздумай проспать, — вдруг бросил муж. — Маме нужно с уборкой помочь. Она уже звонила, напоминала.
Вилка со звоном упала на тарелку. Татьяна уставилась на мужа так, словно у него выросла вторая голова.
— Это что за новости? Завтра?
— А что такого? Суббота же.
— У меня выходной, если ты вдруг забыл.
— Вот и чудненько, — он хмыкнул. — Выходной — самое то. Мама просила. Ей трудно с уборкой, возраст уже.
— Я тебе не домработница! — вспыхнула Татьяна. — Саш, я с утра детям обещала блины. И вообще…
— Блины-шмины, — он картинно закатил глаза. — Тоже мне, проблема. Сделаешь в воскресенье. Анька пусть стирку запустит, ей уже шестнадцать. Пора бы и научиться, а не в телефоне своём торчать сутками.
Татьяна смотрела в его самодовольное лицо и чувствовала, как внутри поднимается не просто раздражение — ярость. Настоящая, бурлящая ярость.
— А может, ты сам съездишь? Мать всё-таки твоя.
— Ты что, издеваешься? — он уставился на неё, словно она предложила ему голышом на улицу выйти. — Я после рабочей недели должен горбатиться? У меня спина отваливается!
Так продолжалось уже почти год. Стоило наступить субботе, первому выходному за неделю, как звучала эта фраза: «Не забудь съездить к маме».
Мама Александра, Людмила Ивановна, жила в соседнем районе, в двадцати минутах езды на автобусе. Семьдесят два года, крепкая пенсионерка, самостоятельная.
В магазин ходит, готовит себе, даже летом на даче копается. А вот с уборкой, как говорил Александр, «возраст мешает».
И почему-то за этот год уборка у Людмилы Ивановны стала прямой обязанностью Татьяны.
Первый раз она поехала к свекрови без вопросов. Свекровь тогда приболела, и Татьяна сама предложила помощь. Протёрла пыль, помыла полы, почистила раковину и унитаз. Людмила Ивановна сначала наблюдала, потом принялась командовать:
— Вот тут ещё протри! А вот тут не забудь подмести! А под шкафом чисто?
Татьяна не возражала. Старый человек, свои правила.
Потом как-то само собой получилось, что она стала приезжать раз в две недели. А потом — каждую субботу. И с каждым разом работы становилось всё больше, а указаний — всё жёстче.
— Ты посмотри, как пыли много на антресолях! Когда последний раз протирала? — возмущалась свекровь.
— В прошлый раз, Людмила Ивановна.
— Плохо протёрла! Вот Саша, когда жил со мной, всегда идеальную чистоту поддерживал. Я его так воспитала. Настоящий мужчина должен в чистоте жить!
Эти фразы про «настоящего мужчину» и «идеальную чистоту» повторялись каждый раз. И каждый раз Татьяна вежливо улыбалась, хотя знала, что Александр, пока жил с матерью, практически не убирался.
Всё делала Людмила Ивановна, гордо рассказывая соседкам, какой у неё заботливый сын.
Домой Татьяна возвращалась усталая, с тяжёлыми мыслями. Рюкзак со специальными тряпками, губками и химией — уже постоянный спутник субботних поездок. Без него к свекрови лучше не приезжать: «А что ж ты мои тряпки-то изводишь? Привези свои, ты же знаешь, что приезжаешь убираться!»
— Мам, ты куда? — Анька, старшая дочь, перехватила её в коридоре ранним субботним утром.
— К бабушке Люде.
— Опять? — в голосе дочери прозвучало возмущение. — Каждую субботу одно и то же! Ты же обещала со мной по магазинам!
— Прости, солнце, — Татьяна поправила рюкзак с «набором уборщицы». — В воскресенье сходим. Папа говорит, нужно к бабушке ехать.
— А почему папа сам не едет? — Анька скрестила руки на груди. — Это же ЕГО мама!
Вопрос повис в воздухе. Действительно, ПОЧЕМУ?
В этот день Татьяна мыла окна в квартире свекрови. Май, традиционная весенняя уборка. Сложная операция — старые деревянные рамы, двойные стёкла, надо раскручивать-закручивать. На каждое окно — минут сорок работы.
— Ты только посмотри! — Людмила Ивановна придирчиво осматривала свежевымытое окно. — Опять разводы, как у слепой уборщицы! И это называется — помыла?
— Людмила Ивановна, я уже третий раз протираю и бумагой протирала, — процедила Татьяна, сдерживая желание швырнуть тряпку на пол.
— Третий раз, а толку? — фыркнула свекровь. — Вот Саша всегда без единого развода мыл! Одним движением! У него природный талант!
— Саша? Окна мыл? — не выдержала Татьяна, спускаясь со стремянки. — Серьёзно?
— А ты думала! — с вызовом ответила свекровь. — Когда жил со мной, квартира сияла как операционная! Я его приучила к стерильной чистоте. Он у меня такой аккуратист, такой чистюля! Не то что некоторые неряхи, которые даже элементарное окно помыть не могут!
В этот «некоторые» вкладывался весь спектр претензий к невестке.
Вечером дома Татьяна спросила мужа напрямик:
— Саш, ты правда окна мыл у мамы?
— Когда? — он отвлёкся от телефона.
— Когда жил с ней.
— А… — он запнулся. — Ну да, бывало.
— А точнее?
— Слушай, какая разница? — он нахмурился. — Было, не было. Главное, мама так помнит. И вообще, это женское дело — уборка.
— То есть ты не мыл.
— Кто сказал? — он начал раздражаться. — Мог и помыть. Но в основном мама, конечно. Она любит чистоту. И меня так воспитала — должно быть чисто. Просто у неё сейчас возраст, а ты же женщина, у тебя природой заложено и лучше получается. И суббота у тебя свободная.
— У тебя тоже суббота свободная, — тихо заметила Татьяна.
— У меня другие дела. Мужские. Я же не прошу тебя машину ремонтировать? Вот и ты не лезь в мои дела. Каждому своё. Я деньги в дом приношу, ты — хозяйство ведёшь. И маме помогаешь, как положено.
Разговор увял, не успев начаться.
— Мам, а почему ты всегда одна к бабушке ездишь? — спросил Игорь, четырнадцатилетний сын, когда Татьяна в очередную субботу собиралась «на выезд».
— Потому что так надо, — ответила она механически. Слова мужа уже стали её словами.
— А давай я сегодня с тобой? — вдруг предложил он. — Помогу. Вдвоём быстрее.
Татьяна замерла с рюкзаком в руках.
— А ты справишься?
— Мам, я тут дома уже сколько помогаю! — возмутился Игорь. — Неужели у бабушки не справлюсь?
И тут её осенило. Действительно! Игорь — внук, кровиночка, Людмила Ивановна обожает его. И он сильный, растущий парень, много умеет.
— Саш! — позвала она мужа. — Игорь предлагает поехать к твоей маме со мной. Как думаешь?
Александр оторвался от газеты:
— В смысле?
— Он поможет бабушке с уборкой.
Лицо мужа изменилось. Какая-то тень пробежала по нему.
— Нет, — отрезал он. — Пусть занимается своими делами. Это не мужское занятие — полы драить.
— Но ты же сам всегда так помогал своей маме, — Татьяна не могла сдержать иронии. — По её словам…
— Таня! — резко оборвал Александр. — Я сказал — нет. И точка. Ты — жена, твоя обязанность ухаживать за старшими в семье. А сына не нужно приучать к женским делам.
Игорь переводил недоуменный взгляд с отца на мать:
— Пап, да какие женские дела? Я просто хотел…
— Я сказал — нет! — почти крикнул Александр. — Мама привыкла, что Таня приезжает. Зачем нарушать традицию?
«Традицию», — горько усмехнулась про себя Татьяна. Год принудительных поездок превратился в традицию.
В ту субботу она отдраивала ванну у свекрови. Плитка, кран, сама ванна — всё требовало тщательной обработки.
— Надо бы ещё зеркало в прихожей протереть, — заявила Людмила Ивановна, когда Татьяна, мокрая от пота, уже собиралась к выходу. — И шкаф кухонный протереть внутри. А то грязищи там, небось, как в свинарнике!
— Людмила Ивановна, уже почти семь вечера, — выдохнула Татьяна, чувствуя, что сейчас просто рухнет от усталости. — свинарник-оо кто этот разводит?!.. Я с двенадцати тут убираюсь. Мне ещё домой ехать, ужин готовить…
— Говори-говори, отмазывайся! — махнула рукой свекровь. — Вечно всё на полпути бросаешь! Вычистить до конца — терпения не хватает! Вот Саша — другое дело. Начал — довёл до конца. Настоящий хозяин, а не неумеха! А ты только на диване валяться и лодырничать!
По дороге домой Татьяна думала о словах свекрови. И о муже. И о том, как постепенно, неделя за неделей, её единственный выходной превратился в день принудительной работы.
И главное, никто этого не ценил. Ни свекровь, ни муж. Словно так и должно быть — женщина обязана, женщина должна.
Неделя выдалась особенно тяжёлой. Две внеплановые ревизии, проверка из центрального офиса, новый поставщик с капризами. К пятнице Татьяна чувствовала себя выжатым лимоном.
— Завтра к маме поедешь? — Александр задал вопрос с таким небрежным видом, что руки зачесались..
Они сидели на кухне, пили чай. Дети уже спали. Татьяна медленно поставила чашку и впилась в мужа таким взглядом, что тот даже отодвинулся.
— Ты это сейчас серьёзно? — тихо спросила она. — После всей недели этого ада на работе ты реально думаешь, что я ещё и завтра поеду убираться?
— Да ну конечно, — он недоуменно поднял брови. — Все устают. Думаешь, мне легко с утра до ночи с чужими тачками возиться? Пальцы стёр, спину сорвал. А ничего, живой.
— Так у тебя отдых в субботу. А у меня — новая каторга.
— Ой, не драматизируй, — закатил он глаза. — Подумаешь, пару часиков у мамы! Такую трагедию развела.
— Не пара часиков, а минимум пять! — Татьяна повысила голос. — Плюс дорога туда-обратно. Это целый день! А мне ещё дома разгрести завалы, приготовить, с детьми пообщаться.
— А я, значит, не должен с детьми время проводить? — он саркастически хмыкнул.
— Ты мог бы сам ездить к СВОЕЙ маме.
— О господи! — он картинно застонал. — Опять двадцать пять! У нас же уже есть договорённость — я ей деньги даю, ты убираешь. Идеальное разделение! Всех устраивает!
— Меня не устраивает, — отрезала Татьяна. — И когда это ты последний раз деньги ей давал?
— На днях заезжал, — он отвёл взгляд.
— Конкретнее?
— Какая тебе разница? — разозлился он. — Я слежу за этим. На день рождения вот отвёз.
— То есть, месяц назад? А до этого — на Новый год? А я езжу КАЖДУЮ НЕДЕЛЮ, Саша!
— Тааак, да что ты цепляешься к словам? — он вскочил, едва не опрокинув стул. — Ты – жена! Тебе по статусу положено поддерживать отношения с моей роднёй! Или тебе так сложно помочь старому человеку? Совсем очерствела с этой своей работой?
— Не сложно, — Татьяна говорила тихо, но твёрдо. — Я просто хочу понять: почему это стало моей еженедельной обязанностью? Почему ты сам никогда не предложишь свою помощь?
— Потому что… — он запнулся, подбирая слова, — потому что так сложилось! Ты женщина, ты лучше знаешь, как убрать, что помыть, куда переставить. Это у вас от природы.
— Да от какой это природы? — Татьяна усмехнулась. — Странно, а твоя мама говорит, что ты всегда идеально убирался, когда жил с ней. Такой чистюля, что дома всё блестело. Так она воспитала. Куда же делась эта природная тяга к чистоте?
Александр побагровел:
— При чём тут это? Я и сейчас могу прибраться, если надо!
— Дома ты никогда не убираешься.
— Потому что ты лучше знаешь, где что лежит! — почти выкрикнул он. — А если я что-то переложу, ты потом неделю ворчать будешь! Так проще — ты делаешь свою работу, я свою.
— То есть, ты признаёшь, что уборка — это работа? — Татьяна подняла бровь. — Тогда почему я должна работать семь дней в неделю?
— А я, значит, не работаю? — возмутился он. — Я, значит, приношу деньги и сижу, да? «Мебель», как ты любишь говорить?
— Я никогда так не говорила, — покачала головой Татьяна. — Но, если честно, иногда так думаю.
В комнате повисла тишина. Александр допил чай и резко встал:
— Ладно, завтра разберёмся. Поздно уже.
«Опять не разрешили ситуацию», — подумала Татьяна, глядя на закрывшуюся за мужем дверь.
Утром она проснулась с твёрдым решением. Хватит. Просто — хватит.
Александр гремел на кухне посудой, делая себе кофе. На тумбочке уже лежал знакомый рюкзак с тряпками и чистящими средствами.
— Таня, мама звонила, просила приехать пораньше. У неё какие-то банки на антресолях перебрать надо.
Татьяна стояла, глядя на него и на собранный рюкзак. Внутри поднималась решимость — спокойная, твёрдая.
— Нет.
— Что — нет? — не понял Александр.
— Я сегодня не поеду к твоей маме.
— В смысле? — он поставил чашку. — Тань, не начинай. Мы вчера уже говорили.
— Мы не договорили, — она села за стол. — Саш, я устала. Не просто от этой недели — от всей этой ситуации. Каждую субботу я еду к твоей маме и драю там всё от пола до потолка. Без благодарности, без помощи, слушая постоянные упрёки о том, какая я нерадивая хозяйка по сравнению с тобой. Хотя мы оба знаем, что это неправда.
— Мама просто так говорит, — он отмахнулся. — Она старый человек, у неё свои привычки.
— Дело не в маме. Дело в тебе, — Татьяна посмотрела ему в глаза. — Почему за этот год ты ни разу не предложил поехать вместо меня? Хотя бы раз?
— Потому что… — он запнулся.
— Потому что тебе так удобно, — закончила она. — Я решаю твои проблемы с матерью, а ты остаёшься в стороне. Я играю роль «правильной невестки», которая знает своё место, а ты — «заботливый сын», который всё организовал.
— Таня, ты преувеличиваешь, — он покачал головой. — Просто уже сложившийся порядок…
— Саш, — она перебила его, — сегодня я остаюсь дома. Буду заниматься нашей квартирой, готовить, проверять уроки детей. Своей семьёй.
— А как же мама? — в его голосе послышались панические нотки.
— А мама — твоя забота, — спокойно ответила Татьяна. — У тебя тоже выходной.
Он смотрел на неё с недоверием:
— Ты серьёзно?
— У тебя выходной, езжай и уберись у мамы, — вдруг произнёс Александр голосом, не терпящим возражений.
Татьяна подняла на него взгляд. В нём не было злости или раздражения — только уверенность и какое-то новое, незнакомое ему спокойствие.
— У тебя тоже выходной — иди и докажи, что мужчина не мебель. Покажи пример.
Александр открыл рот. Постоял, покачиваясь с пятки на носок, затем развернулся и молча вышел из кухни.
Татьяна смотрела ему вслед. Сказала. Наконец-то сказала то, что копилось внутри весь этот год.
Через полчаса она услышала, как хлопнула входная дверь. Выглянув в окно, увидела мужа, направляющегося к остановке — с тем самым рюкзаком через плечо.
Вечером Александр вернулся мрачный и уставший.
— Как мама? — спросила Татьяна, накрывая на стол.
— Нормально, — буркнул он, проходя в ванную.
За ужином молчали. Дети переглядывались, чувствуя напряжение, но вопросов не задавали.
Только через неделю, в пятницу вечером, Александр вдруг сказал:
— Я завтра к маме поеду.
Татьяна подняла взгляд от книги:
— Хорошо.
— Ты не против? — в его тоне слышалась странная неуверенность.
— Саш, это твоя мама, — пожала плечами Татьяна. — Почему я должна быть против?
Он молча кивнул и ушёл в другую комнату.
Прошёл ещё месяц. Теперь они ездили к Людмиле Ивановне по очереди. Через субботу — то Александр, то Татьяна. Без скандалов, без упрёков.
А потом случилось неожиданное.
— Слушай, — сказал как-то муж, вернувшись от матери, — ты правда всё это делала каждую неделю? Я за два часа так выматываюсь, что потом полдня отхожу.
Татьяна только улыбнулась:
— А ты как думал?
— Не знаю, — он задумчиво почесал затылок. — Думал, мама преувеличивает. Что там на час работы, не больше.
— Это если только пыль смахнуть. А если по её требованиям…
— Да уж, требования у неё… — он замялся. — Кстати, она несколько раз говорила, что я как будто разучился убираться. Что раньше у меня лучше получалось.
Татьяна прыснула:
— И что ты ответил?
— Сказал, что возраст, — усмехнулся он. — Мужчина стареет, навыки теряет.
Они рассмеялись — впервые за долгое время так легко и искренне.
— А знаешь, — вдруг сказал Александр, — я предложил маме нанять помощницу по хозяйству. Раз в неделю, на три часа. Мы с тобой будем платить.
— Правда? — удивилась Татьяна. — И что она?
— Сначала отказывалась. Потом согласилась. Сказала, что это удобнее, чем мои кривые руки, — он улыбнулся. — А мы будем просто навещать её. Без тряпок и швабр. По-человечески.
В следующую субботу Татьяна проснулась и долго лежала, глядя в потолок. Никуда не надо спешить. Никаких обязательных поездок, рюкзаков с химией, придирчивых замечаний.
Просто свободный день. Её день.
Она не спеша приготовила завтрак, посидела с детьми. Потом отправила их гулять с отцом — пусть побудут вместе. А сама впервые за много месяцев записалась на маникюр.
Мастер, заметив её довольную улыбку, спросила:
— Хорошее настроение?
— Знаете, — Татьяна с удовольствием рассматривала свои руки, — впервые за год у меня настоящий выходной. Никаких обязательств, никакой принудиловки. Простое человеческое счастье.
После салона она просто пошла в парк. Села на скамейку у пруда, закрыла глаза и подставила лицо весеннему солнцу.
Выходной день — для отдыха. Какая простая мысль. И как сложно было её отстоять.
Телефон в кармане завибрировал — сообщение от мужа: «Мы с детьми в кафе-мороженом на Центральной. Придешь?»
Татьяна улыбнулась и ответила: «Уже иду».
Падчерица переметнулась к матери