Когда Настя впервые пришла знакомиться с семьёй Ильи, она знала, что у него есть сестра. Но тогда ей показалось забавным, как нежно он говорил о ней — «мы с Леной всегда всё вместе», «Ленка меня с девчонками сравнивала», «Лена — мой человек». Настя слушала, кивала и думала, что в любой семье есть близкие братья и сёстры — у неё самой с младшим братом были тёплые отношения. Но постепенно она начала замечать, что эта «теплота» Лены с годами не остывает, а только разрастается.
Первые недели брака Настя вспоминала потом как что-то вроде сна — красивого, шумного, с коробками, пледами и горами посуды. Илья, слегка растерянный, таскал мебель из её старой квартиры, обещал новую кухню и тихо ворчал на тесную однушку, которая теперь стала их первой крепостью. Лена приезжала помогать. С пакетами еды, коробками для хранения, своим мнением обо всём.
— Я вот тут думаю, вам холодильник побольше нужен, — с порога заявила Лена в первый же визит. — Этот ваш на двоих? Ну вы замёрзнете с таким.
Настя улыбнулась, не зная, что сказать. Она ещё стеснялась делать резкие замечания, да и Илья смотрел на сестру с благодарностью — Лена же «старается для нас». Тогда Настя ещё не знала, что значит «для нас» по-Лениному.
Через месяц Лена вдруг появилась с чемоданом. Настя тогда поздно вернулась с работы — задержалась в офисе, потому что отчёт горел, начальство жужжало над ухом. Она мечтала только о душе и тишине. Вместо этого в коридоре её встретила Лена — босиком, с полотенцем на голове.
— Я пару дней у вас поживу, — сказала Лена, словно Настя была ей кем-то вроде младшей коллеги, которой велели печенье принести. — У нас воду отключили, я не могу так. Тут мне удобнее.
Настя растерялась. На кухне Илья завозился с чашками и быстро начал объяснять:
— Ну что ты, родная, она же всего на пару ночей. Ты же не против? Всё-таки сестра…
Через два дня Настя не могла найти свои маски для лица. Через три — услышала, как Лена говорит Илье в ванной, что «Насте бы полегче с косметикой, кожа у неё и так нормальная». Илья молча кивнул. Настя застыла в прихожей и вдруг поняла: Лена всё время где-то рядом, даже если её не видно.
На четвёртый день Лена ушла домой. Настя выдохнула. Они даже посмеялись с Ильёй — мол, ну семья, что поделать. Настя тогда ещё не знала, что это лишь разминка.
Потом всё покатилось по нарастающей. Лена приезжала — то с жареной курицей, «чтобы Настя не мучилась у плиты», то с новой скатертью, «потому что эта, Настя, ну ты сама посмотри, она старомодная». Илья поддакивал, не замечая, как Настя замыкается. Он обнимал её ночью и шептал: «Ты у меня лучшая». Но Настя всё чаще думала, что Лена считает иначе.
На годовщину свадьбы Настя решила сделать всё красиво. Салат с креветками, белое вино, музыка. Она отпустила Илью за вином — он вернулся с Леной.
— Она одна дома сидит, ну ты чего, Настюш. Мы же семья.
Лена села за стол, перехватила Настин бокал и долго рассказывала, как «Илюха ещё со школы терпеть не мог морепродукты». Настя слушала, кивала, а внутри что-то сжималось.
Позже, когда Лена наконец ушла спать на диван, Настя спросила Илью:
— Ты вообще понимаешь, что происходит?
— Ну что? Она же добрая. Она ведь нас любит. Не накручивай.
В ту ночь Настя не спала. Она пересчитывала в голове все «мелочи», в которых Лена была повсюду: шкаф с её старой одеждой, Ильина зарплата, которая вдруг ушла на «Ленкин ремонт кухни» — «ну она же потом вернёт». И возвращала — кусками, а половину забывала. Настя знала, что Лена живёт одна, что её муж — бывший муж — давно уехал на юг и там же женился. Что Лена не отпускает Илью, потому что боится остаться никому не нужной. Но от этого не было легче.
Настя выключила свет и подумала, что утром всё начнёт сначала. С Лены. С Ильи. С неё самой.
Весной Настя пыталась выстроить границы. Она говорила себе: «Нужно мягко, без крика. Мы же семья». Она готовила ужины, покупала для Лены подарки на праздники — пыталась показать, что между ними нет войны. Только Лена войны и не объявляла — она действовала иначе.
Однажды Настя пришла домой пораньше и застала Лену на кухне. Та варила суп, громко включив музыку, а рядом на столе лежал Ильин бумажник. Лена что-то пересчитывала — Настя не сразу поняла, что это деньги.
— Лена, ты чего? — Настя старалась говорить ровно.
Лена обернулась, как будто не расслышала.
— А? Да вот… Илюха обещал, что одолжит. Я ему потом на карту кину. Ты же не против?
Настя хотела сказать «Я против». Хотела спросить, почему нельзя сказать заранее. Почему Илья молчит. Почему Лена считает, что может открывать чужие кошельки. Но она только выдохнула:
— Ладно. Делай, как знаешь.
Потом был вечер у родителей Ильи. Настя заранее волновалась — знала, что Лена будет там королевой бала. Так и вышло: Лена приехала первой, обняла мать, обняла отца, долго рассказывала о своих «тяготах» — работа не радует, квартира требует ремонта, «а Настя вот молодец, держит Илюху в тонусе».
— Ну я ж помогаю им иногда, — Лена подмигнула родителям. — Без меня-то куда?
Настя сидела на краешке дивана, улыбалась и сжимала в руках салфетку. Ей хотелось встать и уйти — но куда? Она знала, что будет, если откроет рот: Илья посмотрит с укором, Лена расправит плечи.
Летом Лена позвала Настю на кофе. Без Ильи. Настя согласилась — решила, что надо поговорить, честно, спокойно.
Они сидели в кофейне у метро. Лена неспешно размешивала сахар и рассказывала о том, как трудно одной. О том, как брат всегда был для неё опорой. О том, что Насте стоит быть «понимающей».
— Ты же умная девочка, Настя. Ты ж понимаешь, что у нас с Илюшей своя связь. Ты же не против, да? — Лена смотрела так, словно уже знала ответ.
Настя смотрела в эти глаза и думала: «Я не хочу быть умной девочкой. Я хочу, чтобы ты от нас отлипла». Но вслух сказала другое:
— Я не против. Если ты не будешь заходить слишком далеко.
Лена фыркнула и больше не отвечала.
Через пару недель Настя нашла в общем чате с Ильёй странную переписку. Лена жаловалась брату на Настю. О том, что она «стала холодная», что «может, у неё кто-то есть», что «она всё время пилит». Илья оправдывался, писал, что «Настя просто устала», но ни разу не сказал сестре, что хватит лезть.
Настя хотела скандала. Но не устроила его. Она пошла на кухню, сварила чай и тихо сказала Илье:
— Если ты не скажешь Лене остановиться, я скажу.
Он пожал плечами.
— Ты всё неправильно понимаешь. Она просто заботится.
Настя начала замечать, что друзья Ильи всё реже приходят к ним. Однажды на дне рождения общего друга Лена вдруг заговорила о Насте. Сказала тихо, но ровно настолько, чтобы услышали все:
— Ну Настя у нас характер показывает, да. Всё хочет по-своему. Но Илюха парень мягкий, он не поругается. Мы-то знаем.
Настя уехала раньше всех. По дороге домой она шла пешком — в кроссовках по мокрому асфальту, в руках смятая подарочная упаковка. Она шла и повторяла: «Это моя семья. Моя семья. Моя семья». Но почему-то в этой семье Лена была старшей женой. А она — кем-то вроде гостьи.
В августе Лена снова приехала «переждать». На этот раз — «у меня соседи сверху топят, куда мне деваться». Чемодан стоял в прихожей. Настя смотрела на него и знала: если скажет «нет» — Илья посмотрит так, что ей станет стыдно.
Лена заселилась в спальне для гостей. С утра готовила кофе Илье, стирала свои вещи вместе с Настиными. Настя открывала шкаф и видела, что на её полках лежат чужие футболки. Мелочь, но будто кто-то разрезал ткань их семьи на куски и сшил в другой порядок.
Она пыталась говорить с Ильёй. Он обнимал её за плечи, кивал, целовал в висок.
— Родная, я всё решу. Потерпи немного. Лене просто сейчас тяжело.
А Настя вдруг поняла, что не знает — сколько ещё терпеть. Месяц? Год? Всю жизнь?
Осень пришла тихо — листья мокли под окнами, Настя всё чаще задерживалась на работе. Она уходила раньше Ильи, возвращалась позже и подолгу сидела в ванной, лишь бы не слышать Ленин голос за стеной. Иногда ей казалось: если Лена шепчет что-то Илье, значит, это обязательно о ней.
В октябре Настя всё-таки рискнула. Вечером, когда Илья залипал в телефоне, она вытащила у него из рук кружку и села напротив.
— Слушай, — сказала она тихо. — Нам нужно определиться. Это наша квартира. Я устала оттого, что твоя сестра тут живёт. Ты видишь, что она не уходит?
Илья только пожал плечами.
— Ну а что я сделаю? У Лены всё сложно, она сейчас не потянет съём. Ты хочешь, чтобы я сестру выставил на улицу?
Настя почувствовала, как всё тепло внутри скатывается в один холодный ком.
— Я хочу, чтобы ты выбрал нас с тобой. А не её.
Он отвернулся, будто не услышал. Тогда Настя поняла: он и правда не слышит.
Через неделю Лена устроила «разговор по душам». Настя мыла посуду, когда Лена вдруг встала в дверях кухни и сцепила руки на груди.
— Ты думаешь, я просто так тут живу? Думаешь, мне нравится? — Лена говорила спокойно, даже мягко. — Но ты ведь Илюшу не понимаешь. Ты всё время его пилишь, а он у меня другой. Ему нужна семья. Настоящая. Где без скандалов.
Настя смыла пену с рук и посмотрела прямо Лене в глаза.
— Это не твоя семья, Лена. Это моя семья. Ты тут временно.
Лена ухмыльнулась. Настя впервые заметила, какая у неё усталая, злая улыбка.
— Да? Ну посмотри, кто кого выставит. Ты думаешь, Илюша выберет тебя? Ты ошибаешься.
В тот вечер Настя не спала — она рылась в старой переписке, доставала из памяти все их разговоры, всё, что Илья обещал, всё, что он позволял Лене. Она вдруг поняла: он и правда ни разу не встал между ними. Он стоял рядом, но никогда не стоял за ней.
Настя решилась поговорить с подругой. Они встретились в кафе — за окном моросил дождь, на столе остывал чай. Настя говорила быстро, срываясь, руки дрожали.
— Может, я и правда что-то делаю не так? Может, Лена права, может, это я давлю?
Подруга слушала и только качала головой.
— Ты знаешь, как это называется, Настя? Это не помощь семье. Это сожительство. Она встроилась к вам и не уйдёт сама. Ты хочешь жить втроём?
Настя молчала. Ответ был где-то внутри — горький, стыдный. Нет. Она не хочет.
В ноябре Лена вдруг принесла домой бумаги — что-то с налогами, с деньгами родителей. Илья ходил вокруг, расспрашивал, Настю будто не было в комнате. Она сидела на диване и слушала, как они что-то обсуждают, смеются. Потом Илья посмотрел на неё и сказал:
— Настюх, тебе не интересно, ты не лезь.
Она встала и ушла спать. Сидела на кровати с телефоном, пока за стенкой Лена рассказывала Илье, как правильно ему «отложить на чёрный день». Настя слышала каждое слово и чувствовала себя пустой.
В декабре всё раскололось. Настя вернулась с работы — поздно, усталая, с тяжёлой головой. В квартире пахло её шампунем — и чужим кремом. Она бросила сумку в коридоре и замерла.
Дверь спальни была приоткрыта. Свет — тусклый, но достаточно, чтобы увидеть: на их кровати сидит Лена. В пижаме. С ноутбуком. Илья стоял рядом, что-то говорил, улыбался.
Настя стояла в коридоре и слушала, как Лена смеётся. И вдруг внутри что-то оборвалось.
Она медленно вошла в спальню. Лена подняла на неё глаза, с улыбкой, будто всё так и должно быть.
Настя не кричала. Она подошла ближе, опёрлась ладонями о косяк. И тихо, почти шёпотом, сказала:
— Аня, ты из нашей спальни когда выйдешь?
На секунду Лена замерла. Илья растерянно посмотрел на жену, будто всё ещё не понимал, что произошло. А Настя стояла и чувствовала, что наконец сказала всё правильно. Только что дальше — она не знала.
Муж принес домой большие деньги