— Степан, это неправильно! Ты должен помочь, поучаствовать с жизни своего собственного ребенка и…
— Хватит, Маша! Я в ней участвую вот уже шестнадцать лет.
И в списке моих обязанностей отца, я точно помню, не было ничего вроде «должен оплачивать лодырничество и пинание продолговатого объекта на протяжении пяти лет».
— Но для Витеньки это единственный шанс получить хоть какое-то образование! Как ты не понимаешь?
— Вот именно, Маша, что я все прекрасно понимаю. У этого раз.гильдяя были шансы неоднократно взяться за ум, сделать себе нормальный аттестат и поступить туда, куда он там хочет.
— На программиста. Они ведь и правда хорошие деньги зарабатывают, для Витеньки это будет подходящим стартом и…
— Подходящим стартом для него будет оторвать свое седалище от дивана и пойти учиться туда, куда возьмут.
А если нет – пусть в восемнадцать устраивается на работу и крутится сам, как сможет.
— А если тебе бы так родители сказали? Мол, крутись сам, как сможешь? Что тогда? А ведь тебе помогали, когда ты учился.
— Да, Маша, помогали. Вот только поступил я в неплохой ВУЗ на бюджет. И целыми днями учился. Учился, а не баклуши бил, как наш сын.
Вот родители и присылали мне деньги на продукты и одежду, потому что видели, что я со своей стороны стараюсь и делаю все, от меня зависящее, чтобы выучиться и человеком стать.
А вот в нашем сыне, Маша, я таких порывов не наблюдаю.
— И почему ты сейчас сказал этот так, будто я во всем виновата?
— А кто его приучил, что мама возьмет – и крылом тучи раздвинет, лишь бы мальчику хорошо было?
Сколько раз я тебе говорил, что твое воспитание еще не раз аукнется?
— Вот сам бы и воспитывал!
— И как бы я воспитывал, если я слово – ты десять, я запрещу – ты тут же наказание отменишь.
Я отчитаю, за дело, между прочим – а ты тут же соп.ли вытираешь ему и конфету в руку суешь?
Вот, Маша, защищала, пестовала, проблемы за него разрулила, все позволяла – теперь пожинай плоды своего воспитания.
А меня в этот аттракцион невиданной щедрости не впутывай.
Я сразу тебе сказал, что платить за его учебу не буду. Ты что сказала, напомнить?
Напоминать и не требовалось. У обоих супругов была хорошая память. И помнили они прекрасно, как все начиналось.
Сын Витя был единственным ребенком, а потому с детства получал всю заботу и внимание, что ему могли дать родители.
И если в некоторых семьях сочетают кнут с пряником и объясняют ребенку, что не все коту, то есть ему, маленькому члену семьи, масленица, то Витю мама тщательно оберегала от любых жизненных невзгод.
И если в три года это еще более менее объяснимо, то попытка обезопасить чадушко от всех шишек на пути в шестнадцать лет выглядит как минимум нездорово.
Что сделает нормальная мать, когда ей в конце седьмого класса скажут, что ее сын прыгает с тройки на двойку и, скорей всего, такими темпами завалит ОГЭ, да и о хорошем аттестате сможет только мечтать?
Возможно, проведет с ребенком беседу о том, почему не стоит ограничивать свою будущую карьеру профессиями дворника, сторожа и кассира в «Пятерочке».
Возможно, надавит на какие-то болевые точки, пригрозив отключить интернет, если отпрыск не возьмется за ум и не перестанет позорить семью, ведь один-два предмета на «два» — это еще ладно, но когда успехов нет вообще нигде – это уже явный признак лени.
Или даже найдет недорослю подходящих репетиторов, которые за мзду натаскают ребенка и обеспечат ему приемлемые баллы в аттестате.
— Они просто придираются непонятно, почему. Витенька вовсе не глупый, если захочет – сможет сдать хоть на четыре, хоть на пять.
Средний балл аттестата в 3,1 опроверг эту гипотезу Марии. Плохими оказались и результаты экзаменов.
Конечно, из десятого класса бы никто Виктора не выгнал, но Марии прямо сказали, что ЕГЭ будет еще сложней, а сын и базовый минимум-то не вытянул, по большому счету.
И тут Витя загорелся желанием получить специальность программиста. Увидел где-то в рекламе, что люди, работающие в «ай-ти», зарабатывают миллионы, ну и решил, что именно он легко добьется желанной зарплаты в этой профессии.
Оставался только самый минимум – поступить в какой-нибудь колледж с подходящей специализацией, чтобы получить заветную корочку. Вот только…
— Возможно, вы сможете поступить на платное. Но на бюджет шансов нет.
Вы можете, конечно, подать документы, но у нас в прошлом году на бесплатное прошли люди со средним баллом аттестата 4,2 – 4,5, так что, сами понимаете, — сказали им в первом же учебном заведении.
И то же самое повторили в четырех других.
— Всего один несчастный балл – а они готовы перекрыть ребенку кислород, — жаловалась Мария всем знакомым. – И ведь представляете, всяких сирот легко берут по квоте и с баллом 3,5-3,8, а если у тебя двое живых родителей – изволь забыть о мечте и гнить в болоте до конца своих дней.
Знакомые молчали, что Мария считала знаком согласия и одобрения. Невдомек ей было, что над ней и сыном уже вовсю потешается чуть ли не каждая собака на районе.
Все знали Виктора, как лобо.тряса, лентяя и спасибо еще, что хоть не хулигана. Ну какая ему учеба, да еще и на сложной технической специальности?
Он же таблицу умножения вспомнить не способен, какие тут скрипты, коды и прочие будни жизни программиста?
И ладно бы парню действительно занижали оценки за, например, плохой почерк или не сданные матерью деньги на шторы, но ведь он реально даже предложения без ошибок написать не мог.
Какой из него программист?
Поняв, что светит сыну только платное обучение, Мария кинулась к мужу. Финансами в их семье заведовал он.
И поначалу супруга надеялась разжалобить Степана, да только тот в своем решении не помогать сыну с образованием был категоричен.
— Нет, Маша. Вот просто нет – и все на том, — подвел он итог очередного разговора. А потом добавил контрольным. – И если ты продолжишь меня этим доставать – я, так и знай, подам на развод. Уже достало меня это все так, что сил нет терпеть.
— Это у тебя-то сил нет терпеть? Это ты-то в этой истории жертву из себя строишь? Да я… — договорить Маше помешал звук хлопнувшей двери.
Семен в очередной раз ушел из дома «проветриться». Где он гулял весь вечер – Мария не знала и знать не хотела.
Даже если на старости лет решил по ба.бам пойти – ей не до того, чтобы волосы соперницам вырывать.
Ведь на кону стоит судьба сына, а значит – нужно прибегнуть к любым возможным методам.
Вторая работа все же позволила ей заплатить за колледж для сына.
Радостный Виктор обнимал мать и клятвенно заверял ее, что возьмется за ум. Но сам после учебы, а потом и вместо нее, все чаще пропадал в сомнительных компаниях.
И даже возвращался с запахом сигаретного дыма и перегара. Учился он только первый месяц, а потом тяга к знаниям пропала и после первой же сессии юношу отчислили.
Степан, глядя на это, лишь хмыкнул и сказал:
— А я же говорил.
— Вот если бы ты в него поверил – может быть, и учился бы мальчик. А сам бы смог добиваться чего-то, когда даже родной отец в тебе сомневается?
— Ну конечно, во всем виноват отец.
Естественно, что после совершеннолетия Витя не стал никуда устраиваться на работу – так и продолжил гулять с друзьями и торчать в телефоне по вечерам.
Когда Степан собрался снять сына с семейного довольствия, Маша грудью встала на его защиту.
А мужчина, поняв, что не хочет и дальше кормить тру.тня, а все отцовские обязанности уже выполнил и больше ничего сделать не сможет (да и Маша не даст), подал на развод.
Квартиру после развода он оставил бывшей и сыну, себе при разделе имущества забрал деньги с банковского счета.
Их хватило, чтобы сделать ремонт в квартире, доставшей от покойных родителей. Там и живет мужчина, изредка узнавая новости о бывшей жене и сыне.
У них все по-прежнему: Маша работает, Витя лежит на диване. Ну да пускай живут, как им нравится, раз уж Марию все устраивает, то и ему лезть не пристало.
В конце концов, в их семье именно она отвечала за воспитание ребенка, практически не подпуская к нему отца. Пусть теперь пожинает плоды.
Виктор считает отца предателем, обвиняя в том, что именно из-за него не получилось построить нормальную карьеру.
Завидует бывшим одноклассникам, которые нашли в свое место в жизни, и каждый раз за ужином высказывает матери, что были бы у него такие родители, как у Жени, Кати, Пети, Васи и так далее, а не жадный и неверующий в родного сына отец – и он бы непременно и выучился, и нашел работу и огромные деньжищи вот прямо сейчас бы зашибал.
— Ты бы, Витенька, хоть какую-нибудь работу бы нашел. Вон в магазин внизу человек на раскладку товара нужен, или… — начинает порой Маша.
— Мам, ну ты что! Чтобы я – да за несчастный сорокет горбатился по двенадцать часов в день два через два?
Это же просто смешно, такие деньги разве что нищим подать, а не в качестве зарплаты за месяц работающему человеку. Вот в ай-ти люди получают…
Маша порой пытается говорить сыну, что лучше такая работа, чем никакой. Но Виктор ее слова игнорирует.
А зачем что-то менять, если мама в любом случае накормит, вещи постирает и выдаст, да еще и сви.на рник после работы за сыном уберет?
Когда-то Вите придется узнать, что мама не вечная. И, возможно даже, включиться в реальную взрослую жизнь. Но пока что этот момент не настал.
Порядочный Игорь