— Бабушка, да что ты говоришь такое! Как будто помирать собралась, — расстроилась Вася.
— Добрая ты девка, хорошая. Сын-то мой, яблоко гнилое, только о завещании и говорил и думать ни о чем не мог, кроме как о деньгах за этот дом.
Да только сам тебя вообще не проведывает, а мне звонит раз в полгода денег попросить. Уже не приезжает даже. Некогда ему, видите ли, еще двух детей народили они с твоей матерью.
Подменная внучка
Глава 2
Совместная жизнь с Варварой Дмитриевной Василисе явно была по вкусу.
Да, ста.руха гоняла ее и на огород, и по хозяйству, да только физическая нагрузка Василисе была не страшна.
А вот плюсы, которые проистекали из жизни с «бабушкой» перевешивали и сварливый порой характер ста.рухи, и тяжесть физического труда.
Во-первых, бабка хоть и поддразнивала порой Василису городским происхождением, но никогда не оскорбляла и не замахивалась на нее, как позволял себе порой отчим, особенно когда выпивал.
Во-вторых, никто и ни разу за время пребывания Василисы в этом доме не попрекнул ее куском и не напомнил, что она вообще-то здесь чужая, неродная и не особо-то и нужная.
В-третьих, Варвара-Дмитриевна с утра выдавала Васе «разнарядку» и после выполнения девчонкой всех поручений ни разу не упрекала в том, что та «шляется без дела».
Прополов указанное количество грядок, или сделав еще какую запланированную на день работу по дому, девушка могла спокойно смотреть телевизор, сидеть с телефоном на чердаке (любимое местечко на крыше сарая пришлось забросить из-за осенней погоды), гулять по деревне и заниматься вообще чем угодно, не рискуя при этом быть обвиненной в лени и дармовом проедании чужих ресурсов.
Ну и в четвертых… Ресурсы бабушка на «приемную» внучку тоже не зажимала. Ваське, которой и сушки зачерствевшей дома никто не давал, и каждый кусок за ней считали, раем казались порции еды у Варвары Дмитриевны, а также выдаваемые к чаю сладости – недорогие конфеты, пряники и печенье.
А еще…
— Васька!
— Что, бабушка? – она по привычке с первого дня, еще когда притворялась Асей, называла Варвару Дмитриевну бабушкой. А та не возражала.
И Василиса не рискнула спрашивать, стоит ли ей прекратить или же можно продолжать так называть хоть и не родственницу, но человека, который относился к ней лучше многих.
— На-ка тебе тридцать тысяч, тут в райцентре «смешные цены» есть, сходи купи себе куртку, штанов приличных, свитеров и всякого прочего.
А то стыдно смотреть, футболки – и те драные, уже пугало огородное р.жет над твоим видом.
— Спасибо, — пролепетала Василиса, которая такую сумму денег видела только в чужих руках.
— Не за что. И стекло с телефона своего где-нибудь там же поменяй, а то зрение себе посадишь через эти трещины текст читать постоянно.
— Хорошо, бабушка, — тут же согласилась Василиса.
Читать она любила. Скачивала книги с бесплатных сайтов и всяких файлообменников, что-то читала онлайн.
И радовалась, что есть хотя бы такой телефон, доставшийся «в наследство» от сводной сестры.
Если бы Аська не кокнула его об стену – ходить бы Васе до сих пор с кнопочной звонилкой. А так мать купила падчерице телефон поновей, а Васе спихнули этот, старый.
Вернувшись вечером, она продемонстрировала чек на покупки и, собственно, сами приобретения.
Ждала критики, с которой обычно набрасываются на одежду подростков пожилые люди, но бабушка, наоборот, подняла палец вверх, и произнесла.
— Ну вот, на человека стала похожа. Еще бы выучить тебя хоть на кого-то – и вообще загляденье будешь.
— Я бы хотела, но до восемнадцати никак, сами понимаете.
— А после восемнадцати что делать будешь?
— Не знаю, — призналась Василиса. – Раньше я хотела просто сбежать от них, как колобок. Куда подальше и чтобы не нашли. Сейчас…
Ну, я бы осталась с вами, если вам, конечно, еще нужна помощница по хозяйству. Мне у вас нравится.
— Мало тебе для счастья надо, девка, — вздохнула Варвара Дмитриевна. И потрепала Василису по голове. – Я когда-то так же, как и ты, от своих ушла.
Отец пил по-черному, а мать… непутевая. Все его спасать пыталась. Любой ценой держалась за мужика в доме, мол, главное – чтобы был.
Как там ваши сейчас говорят: под себя не ***тся – и ладно? Так вот, папаша мой и такое бывало вытворял по пьяной лавочке.
Лу…пил и ее, и мне доставалось. Я все уговаривала ее уйти, да только не уговорить там было.
— И что было дальше?
— Решила, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Взяла карту страны, закрыла глаза и ткнула пальцем, куда придется.
Так в городе нашем и оказалась. Ну а когда работу искать стала, предложили по специальности, поваром на местном хлебокомбинате работать.
Потом узнала, что отец ее все-таки за…ил окончательно. Сам потом в тюрьме ум.ер, уже не знаю, сам, или помогли…
Винила себя, конечно, плакала ночами поначалу, как узнала. А потом вспомнила, как ей говорили все, и я в том числе, что этим все и кончится, а она слушать не хотела.
Я потом слушала психологов этих ваших модных, так вот, они, порой, конечно, чушь несут, но иногда и дельные вещи говорят.
Мол, есть такие люди, которым просто нравится страдать. Вот они и страдают, превозмогают, спасают всякую п…даль при случае, чтобы собственная жизнь медом не казалась. Или еще какую дичь творят.
— Например, рожают больше детей, чем могут себе позволить, — хмыкнула себе под нос Василиса.
— О матери своей, что ли?
— В точку. Все думаю, что она в нем нашла. Нет, бабушка, ты не обижайся, я понимаю, что он твой сын и…
— Да что уж там, — махнула рукой Варвара Дмитриевна. – Знаю я, что сын у меня ни в мать, ни в отца. Ведь вроде старались, любили, растили.
За гр.ехи спрашивали, но см..ертным боем не били и зря не наказывали. А вот в итоге выросло что-то… Не пойми, что.
Первая жена-то его, еще, видимо, сдерживала как-то, а вот с матерью твоей он в разнос совсем пошел.
Ко мне, как переехали, заглядывает раз в пятилетку только чтобы денег попросить. Да только я не даю. Потому что дашь раз – он вообще на шею сядет и ноги свесит.
Так хоть знает, что у меня снега зимой не выпросишь, так не появляется. Тебя вот сплавил под видом Аси. Артист, конечно. Не знает еще, что за обман заплатить придется.
— Ты это о чем? – не поняла Василиса.
— Да это я так, болтаю о всяком. Не обращай внимания на ста.рухины бредни, девка, давай-ка лучше ставь самовар, будем покупки твои обмывать.
Смысл этих слов Василиса узнала только семь лет спустя. К тому времени она успела съездить и выучиться на швею, даже начать подрабатывать на дому, подшивая местным модницам платья и юбки, а порой и делая на заказ изделия для нестандартных фигур.
Большей частью клиентов были дачники, которые к бабушке приходили за закрутками и домашними ягодами да овощами, а к Васе – за различными обновками и подгонкой вещей.
Мол, в городе в ателье дорого слишком, а Вася за аренду не платит, поэтому и берет по городским меркам три копейки, при этом с качеством не обманывает. Что же не обращаться к ней?
С возрастом Варвара Дмитриевна сдала – сказывался он и на ней, хотя и старалась держаться бодрячком.
Да только однажды позвала к себе Васю и завела с ней разговор.
— Чую, внучка, недолго мне осталось. Поэтому и хочу тебе кое-что рассказать. Мне тогда тебя Иван отправил взамен на завещание в пользу этой твоей Аси.
Да только сама знаешь, старое завещание недействительно, когда новое появляется.
Вот я при Иване дом у нотариуса завещала Асе, а потом через месяцок уже сама к нему пришла и сказала, что изменить свою волю хочу.
Дом этот после см..ерти моей тебе достанется. Хочешь – живи тут, но лучше – продай и уезжай туда, где родственнички эти тебя не достанут.
— Бабушка, да что ты говоришь такое! Как будто помирать собралась, — расстроилась Вася.
— Добрая ты девка, хорошая. Сын-то мой, яблоко гнилое, только о завещании и говорил и думать ни о чем не мог, кроме как о деньгах за этот дом.
Да только сам тебя вообще не проведывает, а мне звонит раз в полгода денег попросить.
Уже не приезжает даже. Некогда ему, видите ли, еще двух детей народили они с твоей матерью.
— Знаю, она звонила мне. Требовала, чтобы я к ним вернулась да помогала ей, мол, одна не справляется, а от остальных помощи никакой.
— А ты ей что?
— Послала. Если утопающие не хотят сами себя спасать – нечего ради них и барахтаться.
Уже давно могла бы прекратить демографию улучшать, да только я ей своего ума в голову не вставлю.
— А она тебе?
— Обозвала животным неблагодарным и трубку бросила.
Что она мне теперь-то сделает? Уже взрослая, имею права делать то, что хочу и не идти туда, куда не хочу.
Сюрприз случился, — усмехнулась Василиса.
— Парень-то твой, Виталик, когда из армии возвращается? – перевела разговор на более приятную тему бабушка.
— Да вот через два месяца приехать должен. Звонила ему недавно. Говорит, скучает. Собирается на работу устроиться, как вернется.
— Это где же он у нас устроится по своей-то специальности?
— Так он переводами и дома за компьютером заниматься может, удаленка рулит, особенно после того, что несколько лет назад было, когда всех на нее массово загнали.
Люди оценили прелесть работы из дома. И я с ними согласна, дома и стены помогают, — ввернула бабушкину присказку Василиса.
С того разговора прошло два месяца – и Варвары Дмитриевны не стало. Василиса в одиночку занималась похоронами и поминками.
Односельчане шепотом поминали Ивана недобрым словом, мол, мог бы и приехать на похороны матери, а Вася, стоя над свежим могильным холмом, понимала, что родной матерью Иван никогда Варвару Дмитриевну не считал.
Иначе бы так не относился. Впрочем… В этом они с бабушкой были похожи – нашли родную душу среди неродных по кро.ви, когда не вышло встретить такую в собственной семье.
— Спасибо тебе за все, бабушка, — улыбнулась сквозь слезы Василиса. – Спи спокойно.
Ей самой в ближайшие месяцы покоя было не видать. Потому что Иван, на следующий день после похорон приехавший вместе с Асей открывать наследственное дело, с удивлением узнал от нотариуса, что завещание, копия которого находилась у него в руках, уже несколько лет как недействительно.
Два и два мужчина складывать уже умел, поэтому со скандалом пошел к падчерице.
Да только охолонул, когда дверь открыла не Василиса, а двухметровый детина в армейской куртке.
— Че надо? – спросил он, не особо-то и церемонясь.
— Я к Василисе. Поговорить надо.
— Не будет она с тобой разговаривать, — дверь захлопнулась.
Поговорить с падчерицей Ивану все же удалось, да только закончилась эта беседа тем, что его выставили за порог.
— С бабушкой жила я, помогала ей все эти годы тоже я. Когда она болела – с ней я сидела, а вы сюда и носа не показывали. Так что дом мой.
Можете попытаться оспорить завещание в суде, да только шансы у вас нулевые, а стоить вся эта возня может даже дороже, чем сам дом.
Пришлось Ивану уходить несолоно хлебавши. Конечно, Василису потом проклинала и мать, и сводная сестра, и даже младшие единоутробные братья и сестры.
Да только ей было на это наплевать. Она, как и учила бабушка, после вступления в наследство продала дом. А потом развернула на столе карту страны, улыбнулась своим мыслям и произнеся:
— Ну что, бабуль, попробуем твой метод.
Ткнула пальцем наугад, попав в небольшой городок поблизости от Иркутска.
— А ведь и не так далеко от нас, — хмыкнула она себе под нос. – И немного южней будет. Что, Вася-Василиса, душа захотела тепла?
Виталик на переезд согласился не раздумывая. Ему было все равно, куда податься, лишь бы с любимой Василисой.
Так что дождавшись продажи дома очередным дачникам, девушка и парень погрузили пожитки в прицеп, подсоединенный к машине Виталика и отправились искать лучшей жизни.
Три года ушло у них, чтобы обустроиться на новом месте. Парень старался, из кожи вон лез, но ровно такую же сумму, что была у Василисы, достаточно быстро собрал. Так что дом они купили даже лучше, чем собиралась взять изначально сама Вася.
Поженились, а там и сын появился. Первый и, скорей всего – единственный. Может быть, лет через пять-семь они заведут еще одного ребенка, но опыт матери Вася повторять не намерена и решится на этот шаг только если они с Виталиком будут уверены: хватит и финансовых, и моральных сил.
Бывшие родственники Василису найти не пытались, а она даже не стремится узнать что-либо об их жизни.
Ведь некоторые «семейные» связи лучше разрывать, чтобы не дать утянуть себя в трясину, из которой не так просто выбраться даже с помощью доброй бабушки.
Собрала вещи, пока муж в командировке