— Ты нам больше не дочь, так и знай.
Божечки-кошечки! Как будто она когда-то этим двоим нелюдям дочерью была! Нет, может быть и была, но только до шести лет и, честно говоря, эти моменты из раннего детства она уже и не вспомнит.
— Настя! Настя, открывай, я знаю, что ты там! – двоюродная сестра уходить не желала.
Колотила в двери кулаком, потом ногой.
Настя, вздохнув, поправила на голове наушники с шумоподавлением и включила музыку погромче.
Уже хотела было пройти очередной квест в Скайриме, но в этот момент зазвонил телефон.
Игнорировать его она не могла, ведь это мог быть звонок по рабочему вопросу.
Но, подняв трубку, сразу же услышала голос двоюродного брата по отцу.
Уже приготовилась послать куда подальше, но первое, что услышала, было:
— Привет, малая. Ты там как, держишься, или этот змеюшник тебя уже дожал?
— Держусь, — вздохнула Настя. – Могут даже не надеяться, что я им хоть в чем-то уступлю. Все равно ведь хорошей не буду.
— Ну да, ну да, сиротинушку бедного ведь обидела, из дому выгнала, в детдом отправила.
А эти чудаки на букву «м» не хотят сами над ним опеку взять и к себе домой забрать? Или квартирку ему подарить на халяву?
Я, в общем, по поводу квартиры и звонил. У меня друг с заработков вернулся, ищет жилье. Двушку. А ты вроде говорила, что покупателей ищешь.
— Ну ты его сразу предупреди, что тут шалман тот еще.
— Ой, слушай, с его работой он этот шалман разгонит за три минуты.
— Это кем он так работал?
— Да охранником на зоне. Повадки и вид соответствующий, при виде такого разбегаются, а не права пытаются качать.
— Привози хоть завтра, цена миллион восемьсот, как я и говорила, — довольно улыбнулась Настя.
Вот, похоже, и долго ждать не пришлось. Если ее квартира приглянется знакомому братца – уже через месяц максимум жизнь в осаде прекратится и она сможет спокойно вернуться домой.
А пока… Пока оставалось ждать, пока кому-то из соседей надоест возня за дверью и они пригрозят вызвать полицию.
На Настины звонки доблестные представители закона выезжать почему-то не торопились, а вот соседи на них хоть как-то подействовать могли.
Поправив наушники и полностью абстрагировавшись от шума, девушка сняла игру с паузы и погрузилась в атмосферу путешествия по холодной тундре, стараясь не вспоминать собственные злоключения последних лет.
Переломным днем для Насти стала та самая далекая зимняя пятница почти двадцать лет назад, когда на телефон ее мамы поступил звонок с незнакомого номера.
Она подняла трубку, что-то выслушала «с той стороны», а потом побледнела и чуть не рухнула в обморок.
Благо, что подхватил отец, подошедший спросить, кто и зачем звонит.
Дальнейшее Настя помнит очень смутно. Маму в черном, тяжелый запах успокоительных, въевшийся во все предметы в квартире, а порой казалось, что и в человеческие тела.
Пропустила лишь момент, когда в их доме появился он. Личный кошмар Насти и предмет ее ненависти на все последующие годы.
Славик, который был ей по родственным связям дядей, а по реальному положению дел в будущие двенадцать лет дома – братом. Причем братом родным и любимым. Даже более любимым, чем сама Настя.
Пока он был совсем маленький – Насте это было даже на руку. Никто не мешал ей играть с подружками допоздна на детской площадке.
Не заставлял есть до конца тарелку супа (теперь у взрослых были другие, более важные дела, а именно – присмотр за младенцем).
В школе не надо было, как в садике, отбивать криком право самостоятельно делать свои поделки (да, косые и кривые, а не как настоящие шедевры у мамы, зато она их делала сама и это Насте было безумно важно в том возрасте).
Короче говоря – жизнь была сладкой малиной до тех пор, пока Славику не исполнилось шесть лет.
Именно тогда родители решили, что двенадцатилетняя Настя уже достаточно большая, чтобы помогать им «заботиться о братике».
Его постоянно навязывали ей в компанию, заставляли во всем уступать, позволяли ему все, что только «бедный сиротинушка» захочет.
Настя до этого момента думала, что все сказки про «злых детей» были только сказками. Ведь в ее окружении были, в основном, нормальные люди.
Кто-то молча буркал приветствие и ни с кем не разговаривал после этого весь день, кто-то считал себя самым умным в классе (небезосновательно) и постоянно этим хвастался, но Славик…
Славик был самым настоящим исчадием ада. И дело было не в возрасте, ведь Настя видела других шестилетних детей и все они были, в общем-то, нормальными.
— Ну чего ты ревешь? Ну подумаешь, ущипнул он тебя, что там с тобой будет, взрослая ведь уже к***ла, — отчитывала Настю мать, когда девочка впервые заплакала из-за того, что Славик со всей силы ее ущипнул.
И как же она ее ругала, да еще и сама ударила, когда в следующий раз девочка поняв, что никто за нее не заступится, дала «брату» сдачи.
В школе родители сразу же перевели сына на домашнее обучение. Потому что двух месяцев хватило родителям одноклассников, чтобы дойти до точки кипения и завалить жалобами все возможные инстанции.
На родителей Насти посыпались угрозы постановки Славика на учет и это, в отличие от жалоб дочери, их испугало.
Испугало, что это причинит вред будущему Славика, конечно же.
Настя не знает, о чем говорили с ним отец и мать почти весь вечер, но после этого у Славика как отрезало желание обижать чужих детей. Зато Насте доставалось по полной программе.
— Ой, что, опять плачешь? – ржал над ней девятилетний мелкий, намотав на руку косу девушки и таская ее за собой по всей комнате.
Насте больше всего хотелось взять – и в полную силу врезать этому …, но знала она, что от матери достанется еще сильней.
А все потому, что любимый «Славочка» был для нее последней памятью о собственной матери.
Бабушка Насти родила Славика от неизвестного партнера в почти пятьдесят лет. Врачи предупреждали, что это будет для нее опасно, но она их не послушала и в итоге – скончалась во время родов.
Славика забрали Настины родители. И самое обидное, что отец тоже в нем души не чаял.
Ведь он всегда хотел сына, а Настиной маме после родов пришлось сделать операцию, которая полностью исключала возможность иметь детей.
«Наверное, кто-то наверху намекает, что этой семье не надо размножаться», — шутил брат Настиного отца, который казался ей единственным вменяемым человеком в этом театре абсурда.
Вменяемость унаследовал и его сын, как оказалось впоследствии.
Все было плохо ровно до тех пор, пока Настя не нашла единственный способ манипулировать родителями и хоть как-то сдерживать агрессию Славика их силами.
Всего-то надо было упомянуть одноклассникам за чаем, что в их семье один ребенок приемный.
Сама Настя, кстати, не уточняла, кто именно. Но почему-то учителя решили, что «приемыш» — именно она.
И однажды при звонке матери классная руководительница обронила:
— Послушайте, я понимаю, что Настя вам приемная, но покупать ей лыжи на физкультуру вы тоже обязаны.
Да, перед девятым классом мама решила не покупать дочери лыжи, да и вообще снизить расходы на ее содержание, поскольку Славик запросил себе дорогую приставку.
Да только звонок от классной руководительницы заставил ее хоть немного, но изменить свое решение.
По крайней мере, спортивный инвентарь Насте она купила, и девочка вовремя сдала все нормативы, получив хорошие отметки. Они были для нее важны.
Очень важны, ведь после девятого класса Настя собиралась идти в колледж, чтобы сбежать из дома и забыть обо всем происходящем, как о страшном сне.
Да только это оказалось сделать не так просто. Ведь родители совершенно не хотели, чтобы дочь шла куда-то учиться. Зачем ей это?
Кто-то ведь должен помогать матери с домашним хозяйством, да и у Славика учиться получается через пень-колоду, а если хорошистка-Настя уедет куда-то, то уроки за него придется делать матери.
Ну и, конечно, против был сам Славик.
— Ты – моя, никуда ты от меня не уедешь, поняла?! – кричал он в истерике, когда впервые услышал о том, что Настя собирается покинуть отчий дом.
Вот только Настя больше терпеть происходящее не собиралась.
Если раньше перспектива оказаться в детском доме ее пугала неизвестностью (ведь там таких «Славиков» могло оказаться несколько человек, да еще и возраста постарше и с намерениями пострашней, чем у ее «братца»), то после девятого-то класса никто ученику детского дома не посмел бы запретить поступить в колледж.
А еще найти работу и подать на эмансипацию, то есть даже не будучи совершеннолетней признать себя дееспособной в глазах государства.
И куда хуже сейчас была как раз-таки перспектива подчиниться родителям и остаться в родном городе и родном доме без образования и каких-либо шансов на будущее.
— Мама, папа, если посмеете меня удерживать или препятствовать моему переезду в другой город – я сбегу.
Потом разобью где-нибудь окно или сопру в торговом центре какую-нибудь шмотку. И тогда нашу семью поставят на учет.
Потом я повторю этот фокус на «бис», или подерусь с кем-нибудь из друзей, чтобы дело дошло до полиции.
И тогда встанет вопрос о том, что вы не можете исполнять родительские обязанности.
А Славик-то у вас под опекой, если будут проблемы со мной, то могут решить, что и его вы воспитывать не в состоянии, — Настя почувствовала, как губы кривятся в торжествующей усмешке, когда мать, скривившись, привычно замахнулась на нее.
– Давай. Облегчи мне задачу. «Мама меня бьет, вот синяки», — протянула она писклявым детским голосом. – Как думаешь, что сделает полиция, когда я к ним приду вся заплаканная и со следами на лице?
— Ах ты… — мама высказала Насте все. И то, что дочь у нее – неблагодарная, и что закончит она свою жизнь на теплотрассе или где похуже.
Что пусть проваливает из дома и не надеется, что отныне ей родители хоть копейкой помогут.
Шантажом своим Настя добилась того, что мать подписала документы для обучения дочери в колледже по выбранной специальности.
А потом – окончательно покинула родительский дом, получив напоследок высказывание:
— Ты нам больше не дочь, так и знай.
Божечки-кошечки! Как будто она когда-то этим двоим нелюдям дочерью была! Нет, может быть и была, но только до шести лет и, честно говоря, эти моменты из раннего детства она уже и не вспомнит.
Так что не было у нее родителей, ну и нет их. Бывает так. Правда, непонятно, почему при таком раскладе бедным сироткой все называют Славика, ну да это уже не ее проблемы.
Как оказалось, проблемы были еще впереди. Ну как проблемы? В конечном счете Настя смогла их назвать приятными хлопотами.
Пленница пустыни (Часть 3)