Света и Лёша познакомились на работе. Она пришла стажёром в бухгалтерию, он уже тогда работал в айти-отделе. Высокий, спокойный, с мягкой улыбкой и внимательными глазами. Все девушки на него засматривались, но только Света стала для него особенной. Через год они поженились — без пафоса, без ресторана, просто в загсе и в кафе с самыми близкими. Даже не все родственники попали на праздник: Ира, сестра Лёши, была в поездке. То ли по работе, то ли с подругами. Света не запомнила. Тогда это казалось мелочью.
Первое время всё складывалось почти идеально. Сняли квартиру, Света пошла на новую работу, Лёша подумывал о повышении. Они договаривались обо всём — кто готовит, кто выносит мусор, кто звонит бабушке. Спорили разве что о том, какой сериал смотреть вечером. Ссоры были редкими и нестрашными. Но потом Ира стала появляться в их жизни чаще. Сначала звонки — вроде бы по делу, но часто среди недели, в разгар рабочего дня. Потом просьбы: встретить курьера, отвезти вещи, занять немного денег. Света не возражала, хотя чувствовала — Ира словно проверяет её на терпение.
— Она просто одна, — объяснял Лёша, — ей непросто. У неё сейчас всё сложно. Ты бы подружилась с ней, ей это нужно. Ты ведь умеешь быть доброй.
Света старалась. Приглашала Ирину на обеды, помогала с документами, слушала про её ссоры с начальником и бывшим. Но чем больше она старалась, тем более отчуждённой чувствовала себя в собственной семье. Ира не замечала её усилий. Или делала вид, что не замечает.
— У тебя странная манера резать овощи, — однажды сказала Ира, — как будто ты их боишься.
— Мне удобно так, — улыбнулась Света, — не порежешься лишний раз.
— Просто в нашей семье так не режут, — пожала плечами Ира, — мама бы удивилась.
Эта «наша семья» звучала как пароль, к которому у Светы не было доступа. Она будто была в гостях у мужа, а не у себя дома. Постепенно это чувство стало преследовать её — на кухне, в гостиной, даже в спальне. Особенно после того, как Ира попросила пожить у них «ненадолго».
— Всего на пару недель, — сказал Лёша, обнимая жену за плечи. — У неё с хозяйкой конфликт, ищет новую квартиру. Ты ведь не против?
Света не сразу ответила. Она была против, но не настолько, чтобы начинать войну. Надеялась, что действительно неделя-две — и всё.
Ира поселилась у них так, будто вернулась домой. Расставила свои крема в ванной, сдвинула обувь Светы у входа, заняла верхнюю полку в холодильнике. Привезла кота — не предупредив, разумеется. А потом сказала, что на новом месте ей «не нравится аура», и она пока ещё подумает.
— А ты не могла бы на работу ездить пораньше? — спросила она как-то утром, — ты вечно в ванной зависаешь, а мне в душ перед совещанием надо. У нас, кстати, в семье так не принято — с утра копаться по сорок минут.
Света смотрела в зеркало и не знала, что ответить. Её утро началось в 6:30, чтобы Ира могла поспать. Завтрак она готовила всем — в том числе Ире. И всё равно была виновата. Было ощущение, что она — лишняя.
— Ты ведь не против, если я в субботу останусь дома? — вкрадчиво спрашивала Ира. — Просто девчонки должны ко мне заехать. Немного вина, пара закусок. Вы же куда-то хотели?
Света не хотела. Хотела остаться дома. Смотреть кино. Полежать под пледом. Но Ира уже решила. Лёша сказал, что всё норм, и они действительно уехали — в гости к его другу. Света всю дорогу молчала. Вечером она не стала есть. Просто легла спать, пока за стенкой Ира громко смеялась и включала музыку.
— Она взрослая женщина, — пыталась успокаивать себя Света, — не вечно же она тут будет.
Но прошёл месяц. Потом второй.
Света стала позже возвращаться домой. Задерживалась в офисе, шла пешком пару остановок. Не потому, что были дела. Просто не хотелось заходить в квартиру, где уже всё решено без неё. Где чужая женщина ведёт себя, как хозяйка, и всё чаще говорит: «А мы вот с Лёшей всегда…»
Света впервые подумала, что она здесь не на первом месте. И, может быть, даже не на втором.
Переходный момент случился буднично. Света вернулась домой пораньше — шеф отменил вечернее собрание. В дверях услышала голос Иры:
— …ну а как ты себе это представляешь, Лёш? Ты женился — и всё, у нас с тобой больше ничего общего? Теперь она решает, когда мне звонить? Да плевать я хотела! У нас с тобой всегда были свои традиции. Тебе не кажется, что ты просто подкаблучник?
Света застыла. Дверь была не заперта. Она открыла её тихо, чтобы не выдать себя, но скрип пола выдал. В кухне — Лёша, опустивший голову, и Ира, стоящая с чашкой кофе, будто дома.
— Привет, — сказала Света. — Я, кажется, не вовремя.
— Ты чего так рано? — спросил Лёша, быстро поднимаясь.
— Так получилось. Свободна оказалась. — Света поставила сумку на пол и направилась в спальню. — Можете продолжать, не обращайте внимания.
Позже вечером, когда Лёша зашёл к ней, она не включила свет.
— Ты всё не так поняла. Она просто… переживает. У неё же никого, кроме нас.
— Кроме нас? Или кроме тебя?
Лёша сел на край кровати. Пытался взять её за руку, но Света отодвинулась. За последние месяцы в ней что-то надломилось. И теперь из этой трещины вытекало всё: терпение, готовность договариваться, её собственное чувство достоинства.
— Лёш, я твоя жена. Ира — твоя сестра. Это не одно и то же. Ты не можешь нас сравнивать или ставить на один уровень. Ты даже не пытаешься защитить меня, когда она язвит. Ты либо не слышишь, либо не хочешь слышать. Я как гость здесь.
— Не говори так, — тихо сказал он. — Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя лишней.
— А я чувствую. Всё время.
Ира, конечно, слышала этот разговор. На следующее утро она встала раньше обычного и встретила Свету на кухне с лицом святой обиженной.
— Я тебе что-то сделала? — начала она, размешивая сахар. — Я просто живу тут, потому что у меня ситуация тяжёлая. Ты думаешь, мне приятно быть на чужой территории? Я извиняюсь, что дышу с тобой одним воздухом!
— Ты не на чужой территории, Ира, — спокойно ответила Света. — Ты ведёшь себя так, будто это всё твоё. Считай это не упрёком, а наблюдением.
— Ты что, ревнуешь? Серьёзно? Ты боишься, что я отниму у тебя брата? Так он и не твой никогда не был, раз ты так себя ведёшь!
Света не ответила. Просто вышла. А вечером, когда Ира разыграла очередную показную мигрень и «не смогла» вынести мусор, Света подошла к Лёше:
— У меня к тебе просьба. Срок. Дата. Когда она съедет?
Он смотрел на неё растерянно.
— Ты ставишь мне ультиматум?
— Я прошу о границах. О здоровье. О том, чтобы в нашем доме мы оба могли дышать. Или ты предпочитаешь, чтобы я съехала?
Он ничего не ответил. Только посмотрел вниз. И Света поняла: выбор он делать не готов.
После этого она стала говорить с подругами о съёме жилья. Не как с планом, а как с идеей. Прощупывала почву. Даже поехала смотреть пару студий. И на одном из показов поняла: она не хочет уходить. Она хочет жить со своим мужем. Но без третьего лишнего.
К маю стало хуже. Ира всё чаще позволяла себе недвусмысленные фразы. Рассказывала общим знакомым, что Света — «девочка без стержня», что она «вечно плачется» и «пытается увести Лёшу от семьи». Свекровь, когда звонила, спрашивала с холодной вежливостью:
— А что ты опять с Ирой не поделила?
— Мы ничего не делим, — говорила Света. — Просто вместе сложно.
— Ты ведь знала, в какую семью выходишь, — звучал ответ.
Света перестала отвечать на подобные звонки. Но напряжение оставалось. И вот однажды, когда Ира не пришла домой ночевать (что случалось всё чаще), Света решилась.
— Лёш, я не могу так больше. Мне тяжело. Я не хочу каждый день бороться за место в собственной квартире. Я хочу, чтобы у нас была семья. Не три человека, а двое. Мы с тобой. Помнишь, как мы мечтали?
— Но ты же знаешь, какая она… — начал он. — Она не выдержит, если я…
— А я выдержу?
В этот вечер они говорили долго. Лёша клялся, что всё уладит. Что с Ирой он поговорит. Что «её уже достаёт это жильё», и она «сама подыскивает варианты».
Света слушала и впервые не верила. Она просто смотрела, как у него дрожит голос, как он теребит замок от кофты. Он боится. Боится её потерять — и боится сделать больно сестре.
А за стенкой уже звучал ключ в замке. Возвращалась Ира. Света закрыла глаза.
«Увидим, как ты поговоришь», — подумала она.
На следующий день всё было как всегда. Утром Ира в ванной, громко поющая под душем. Лёша — у плиты, жарит яичницу на троих. Света — за столом, механически помешивает овсянку.
— У меня собеседование, — сказала Ира, отряхивая полотенце. — Ну, такое… не знаю, возьмут ли. Но вдруг. Надо же когда-то менять жизнь, да?
Она бросила взгляд на Лёшу. Света видела этот взгляд. Просительный, жалостливый, с тем самым оттенком: «Скажи, что я молодец. Погладь по голове». Он улыбнулся. И похвалил. Мягко, по-доброму. Как обычно.
А вечером всё обнулилось. Ира не пошла ни на какое собеседование. Она осталась дома и смотрела сериалы, заказав пиццу на общие деньги. Света открыла холодильник и обнаружила, что её контейнер с ужином — пуст.
— Я думала, это Лёшина еда, — пожала плечами Ира. — Ты ж всё равно на диете, зачем тебе?
И добавила:
— Ты, кстати, не забыла, что завтра к нам мама с тётей зайдут? Чай попить. Я им пообещала. Они давно не были, а вы всё только вдвоём, вдвоём…
Света не ответила. Не стала спорить. Просто пошла в спальню и села в кресло. Ира захлопнула дверь кухни — будто разделяя территорию. Лёша следом за Светой не пошёл. Он остался с сестрой. Снова.
Чай с тётей и мамой оказался поводом. Поводом для демонстрации, как «у них в семье принято». Света наблюдала со стороны, как женщины обживаются в её доме, как обсуждают ремонт, планируют перестановку и называют Лёшину комнату «нашу». Иру — «умничкой, которая не даёт брату пропасть». Свету — так, фоном. Вежливо, но отстранённо. Она почувствовала себя мебелью. Нет, даже не мебелью. Интерьерной деталью, которую легко поменять, если не вписывается.
— Слушай, — сказала позже Ира на кухне, глядя на Свету через кружку, — а ты не думала съездить к своим? На недельку, другую? Мама у тебя далеко, ты редко её навещаешь. А то тут сейчас ремонт затеем, тебе будет неудобно.
Света рассмеялась. Тихо, в кулак.
— Ремонт? Серьёзно?
— Ну, мы пока только обсуждаем. Но идея хорошая. У нас тут перегородку можно снести, будет просторней.
У нас.
Света в тот же вечер уехала к подруге — с одной сумкой. Сказала, что на пару дней. Но взяла паспорт, зарядку, документы. Внутри у неё был вакуум. Ни слёз, ни злости. Просто тишина.
Лёша звонил в ту же ночь. Потом ещё. Писал, что всё понял. Что она важнее. Что «Ира уже ищет жильё, точно». Света не отвечала. Спала, впервые спокойно.
Прошла неделя. Потом две. Света вернулась в квартиру — не чтобы остаться, а чтобы забрать вещи. Лёша был дома. Встретил её с опущенными глазами. Обнял — неловко. Ира спряталась в комнате.
— Она собирается уезжать, — быстро сказал он. — Уже нашла комнату, просто вопрос с договором. Осталась пара дней, честно. Она понимает всё. И я…
Света не дослушала. Просто кивнула. Начала складывать вещи в сумки. Без скандалов. Без сцен.
Она почти дошла до двери, когда услышала знакомую интонацию. Из комнаты Ира, громко и с улыбкой:
— Света, ты когда уезжать собираешься? А то мы уже заждались.
Света застыла. Посмотрела на Лёшу. Он снова молчал. Снова избегал взгляда. Всё тот же замкнутый круг. Всё тот же выбор, которого он не делает.
Она взяла сумку и вышла. Не захлопнула дверь. Не сказала «прощай». Потому что, возможно, это была не точка, а многоточие. Потому что иногда конфликт не заканчивается. Он просто затихает до следующего поворота.
А что тогда меня к столу не зовешь? – оторопела свекровь