Ирина впервые увидела Катю и Артёма на семейном застолье. Малознакомая пара: племянник мужа и его жена. Приехали из другого города, временно, «в поисках работы». Скромные, как будто даже забитые. Катя молчала почти весь вечер, Артём говорил немного, в основном про то, как тяжело сейчас с деньгами.
— Приютили бы вы их, — осторожно сказал Витя, муж Ирины, когда провожал племянника к лифту. — Ну, пока не найдут работу. Месяц, максимум. Я же не могу родного человека бросить. Они почти как дети мне…
Ирина ничего не ответила. Она устала после застолья и уже прикидывала, сколько времени уйдёт на мытьё посуды.
На следующее утро чемоданы стояли в прихожей. Без звонка. Без «удобно ли». Без «спасибо, что приютили».
— Мы с утра приехали, чтоб день не терять, — весело сообщил Артём, обуваясь прямо на коврик в грязных кроссовках. Катя промолчала, шмыгнула носом. — А чё, квартира большая, места всем хватит. Нам бы диван в комнате, мы не гордые.
Ирина напряглась. Внутри что-то ёкнуло — тревожный сигнал, но она промолчала. Витя её взгляд поймал, виновато отвёл глаза.
— Ладно, проходите. Надеюсь, надолго вы не задержитесь.
Ирина работала бухгалтером в школе — вечно с бумагами, отчётами, вечно на ногах. Дом для неё был крепостью, местом отдыха и покоя.
Через три дня крепость дала первую трещину.
— Ты полотенце моё брала? — спросила она Катю, когда заметила, что её любимое зелёное висит мокрое в ванной.
— Я думала, это общее… Простите, — слабо пробормотала та. — Просто своё ещё не разобрали.
— За три дня не разобрали? А стиралкой пользоваться умеете?
— Ну, вы же вчера запускали… Я не стала…
— Ну, конечно. А то вдруг устанешь, — пробурчала Ирина себе под нос.
Вечером она поделилась с мужем:
— Ты видел, как они целый день сидят? Катя — с телефоном, Артём — у компьютера. Он даже в тапки мои влез.
— У него свои в машине остались, — пробормотал Витя. — Ну, потерпи немного…
Через неделю они «обжились». Катя завела привычку громко смеяться в зале под мыльные сериалы. Артём бесконечно жарил яичницу, оставляя плиту в масле. Ирина каждое утро находила на кухне крошки, грязные кружки и выжатый пакет молока.
— Извините, — снова Катя. — Мы купим, честно. Просто не дошли до магазина.
— Сходить в «Пятёрочку» под окном — это что, экспедиция? — не выдержала Ирина.
Но молчала. Стирала за ними. Убирала. Покупала продукты. Потому что так воспитана. Потому что родня.
Через полторы недели Ирина обнаружила, что в её шкафу нет ни одной шоколадки. Пропали. Все три, что она отложила себе на вечер.
— Катя, ты мои конфеты не видела?
— А… Это ваши были? — вспыхнула та. — Я думала, Витя купил.
— Даже если бы и так — ты у кого спрашивала, прежде чем взять?
Катя снова промолчала, отвернулась.
Вечером Ирина села на кухне напротив мужа.
— Это не гости, Вить. Это паразиты. Им всё должны. Они ничего не делают. Я каждый день прихожу и убираю за ними, готовлю. А они что? Валяются. Телевизор, еда и мои конфеты.
— Ну подожди ещё чуть-чуть… — пробормотал Витя, избегая её взгляда. — Артём вроде на собеседование собирался.
— И сколько он уже собирается? С первого дня? Неделя прошла. Вторая идёт. У них даже будильник не стоит.
Через две недели случилось то, что окончательно сбило Ирину с толку.
Вечером, вернувшись с работы, она застала Катю на кухне. Та делала блинчики.
— Ого. У нас праздник?
— А… Да нет. Просто я Витьку обещала. Он блины любит, — пожала плечами Катя.
Ирина встала как вкопанная.
— А ничего, что ты муку мою взяла? И яйца? И сковородку? Даже не спросила.
Катя улыбнулась неуверенно:
— Ну, это же общее. Мы же семья, как вы говорили…
— Кто говорил? — спросила Ирина холодно.
Катя промолчала. Вошёл Витя. Блинчик уже дымился на тарелке. Он взял, попробовал.
— О, вкусно. Спасибо, Катюша.
Ирина встала.
— Я больше не собираюсь это терпеть. Ни дня. Ни часа.
Но вслух ничего не сказала. Только ушла в комнату и закрыла за собой дверь.
Она легла на кровать и впервые за долгое время дала себе заплакать. Не от обиды. От бессилия. От одиночества в собственном доме.
Прошло ещё десять дней. Ирина чувствовала себя не хозяйкой, а обслуживающим персоналом. Гости не работали, но и помощи от них не было никакой.
Она вставала в шесть, чтобы не пересекаться с ними в ванной. Возвращалась — и находила грязные полотенца, крошки, вонючие носки под столом и пустую бутылку из-под шампуня.
— Ты чего похудела-то так? — спросила Люда, соседка по лестничной площадке, когда они столкнулись в лифте. — У тебя всё в порядке?
— Гости у нас… родня мужа. Временно.
Люда фыркнула:
— Временно — это как насморк. А если больше двух недель — уже диагноз.
— Я тоже так думаю, — слабо усмехнулась Ирина.
— Слушай, я их слышу! У вас же балкон на мою кухню выходит. Целыми днями орёт телевизор. И кто-то визжит от смеха, как на комедий-шоу.
Ирина почувствовала, как щёки предательски загорелись. Её раздражение теперь слышали даже соседи.
На следующий вечер Ирина, собравшись с духом, усадила обоих «гостей» за кухонный стол.
— Нам надо поговорить. Честно. Без обид. Сколько ещё вы планируете у нас жить?
Катя глянула на Артёма. Тот зевнул:
— Ну, мы думали, пока не найдём что-то. У нас денег особо нет.
— А искать работу?
— Так я же рассылал резюме. Не то время сейчас.
— А временную? Разгрузка, курьер…
— Я не для этого учился на маркетолога, — с достоинством сказал Артём. — И потом… это не навсегда же.
— А Катя?
— Ну… у неё астма. Нервы. Ей нельзя в стресс.
Катя кивнула, поджав губы.
Ирина смотрела на них и не могла понять: они в самом деле верят, что всё нормально? Или притворяются?
— Вы взрослые люди. Пора как-то двигаться.
Катя встала:
— Хорошо. Мы подумаем. Но… это неприятно, конечно. Мы же родные. А вы так.
В субботу Ирина пошла в кафе с подругами. Первая такая встреча за месяц.
— Ты посмотри, как выглядишь, — заметила Рита. — Ты как будто из лагеря бежала. Уставшая, злая. Это всё из-за этих нахлебников?
— Они не нахлебники, — слабо возразила Ирина. — Они временно…
— Ир, ты сама-то в это веришь? У тебя ведь мешки под глазами. Ты даже раньше на мужа не жаловалась, а теперь глянь. Он тебе помогает вообще?
— Витька как в тени ушёл. Не хочет ссор. А я, выходит, крайняя.
— Знаешь, чем это кончится? Ты потом ещё будешь виновата. Что не хватило терпения. Что была груба. Они же жертвы — без квартиры, без работы, несчастные. А ты…
Ирина задумалась. Именно так всё и выглядело. Она — ведьма, которая не дала родне приютиться.
Возвращаясь из кафе, она зашла в аптеку. Купила витамины. Хотела хоть немного восстановить нервы.
Дома её встретила тишина. Подозрительная.
На кухне лежал порванный конверт.
Она сразу поняла: полезли в ящик. Там лежали заначенные пять тысяч.
— Кто был на кухне? — спросила она у Вити.
— А? Не знаю. Я спал. А что?
Она открыла ящик. Пусто. Ни денег, ни таблетки от давления, которую туда же положила.
— Это уже не просто беспорядок. Это кража.
Катя зашла с ванной с полотенцем на голове.
— А что случилось?
— У меня деньги пропали. И таблетки.
— Может, вы забыли куда положили?
— Нет. Я не забываю.
Катя замялась. Артём, сидевший в комнате, громко зевнул.
— Мы к твоим деньгам не прикасались. Может, уборщица?
— Какая уборщица? Я сама всё убираю!
— Ну тогда… не знаю. Может, ветром унесло.
Глаза Ирины налились злостью. Но она выдохнула. Сдержалась.
Через три дня на кухне появилась трёхлитровая банка с солёными огурцами. Подпись: «Для нас. Не трогать.»
Она стояла на её же подоконнике. На клеёнке, купленной Ирой. В банке — её специи. Её рецепт. Её банка.
Но теперь это «их».
— Ты видела, что они написали? — показала Ирина мужу.
— Да ладно тебе. Подумаешь, огурцы. Пусть едят.
— Они не просто едят. Они хозяйничают. Они не гости, Вить. Они ведут себя как владельцы.
— Ну ты же не выгонять их собралась? — Витя посмотрел на неё с тревогой. — Мы же не такие.
— Вот именно. Мы не такие. Мы слабые. И нас используют.
Ирина легла поздно. Долго ворочалась. А потом встала, подошла к окну, посмотрела на луну.
В голове пульсировала одна мысль:
Они гости? Нет. Они — ошибка.