— А хочешь, я тебе признаюсь, почему у нашей мамы до сих пор памятника нет?
Это ведь по ее вине, — с вызовом сказал Вадим, глядя на свою младшую сестру каким-то странным, беспокойным взглядом.
— Скажи. Хоть я не представляю, что мама могла такое ужасное сделать. Она ведь всю жизнь была такой… Ну… — замялась в поисках подходящего слова Вика.
— Вечной жертвой, — оборвал ее брат.
— Это грубо, Вадим! Почему ты так всегда с ней? Даже теперь, когда мамы с нами уже два года нет. Она не заслужила!
Ведь и так всю жизнь страдала рядом с отцом, никому никогда не причиняла вреда…
— Так ты готова узнать семейную тайну? Может, зря я это все затеял.
— Господи! Да что там такое? Я, что ли, приемная? Хотя нет, ерунда это, уж слишком на отца похожа…
Говори! — приказала брату Виктория и сама задумалась: «Уж не пожалею ли я о своем решении?
Мамы и папы уже нет на этом свете, нужно ли узнавать их тайны, которые они мне не открыли при жизни?
Но, видимо это важно Вадиму. Выслушаю, все равно покоя теперь не будет».
Вообще-то, Вика не любила вспоминать свое детство. С одной стороны, оно пришлось большей частью на действительно сложные времена: лихие девяностые, а с другой — было кое-что в их семье похуже материальной нестабильности.
Маму Виктории и Вадима звали Ириной Петровной, а папу — Леонидом Васильевичем.
Вадим был старше Вики на восемь лет, поэтому в детстве они мало общались.
Брат не любил бывать дома, постоянно пропадая где-то с друзьями, а после девятого класса и вовсе переехал в соседний город учиться и подрабатывать.
Ирина Петровна была женщиной доброй и хрупкой: худая и нервная, она всю себя посвящала близким людям.
Всегда сначала думала о детях, потом о муже, забывая о собственных нуждах и желаниях.
Вика росла болезненным ребенком и хорошо помнила, как мама могла не спать ночами, сидя возле ее кровати, и даже не есть, переживая за нее.
Казалось, что единственной отдушиной Ирины Петровны были разговоры с дочерью.
Вместе они могли обсуждать любые темы, начиная от домашних хлопот и заканчивая проблемами воспитания детей и семейной жизни.
Однако чаще всего разговоры скатывались к жалобам мамы на жизнь и на отца Вики.
— Ты знаешь, Викуля, я ведь вышла за твоего отца совсем не потому, что полюбила его,— любила признаваться мама,— Просто подошёл мой возраст, а других претендентов на руку и сердце не оказалось поблизости.
Тогда я ещё толком не понимала, что такое любовь. Мне этого чувства вообще в жизни не досталось, представляешь?
Просто Леня казался мне вполне подходящим вариантом на роль мужа. Я ведь и не знала, что у него такая зависимость.
Мои родители никакими вредными привычками не страдали. Вот я и понятия не имела, что бывает по-другому.
Ну а когда поняла, во что вляпалась, уже родился Вадим. Мне было страшно уходить куда-то с ребенком на руках. Вот и осталась жить и горе мыкать.
— Папа ведь не всегда был плохим, да?
— Да, твой отец — замечательный мужчина. Добрый, отзывчивый, внимательный. Только до тех пор, пока не выпьет.
Сама знаешь, как он тогда меняется: глаза становятся как оловянные плошки, рот сжимается в узкую линию, а на уме и яз.ыке одни га.дости, — со вздохом говорила мама.
К сожалению, Вика действительно отлично знала, как из оптимистичного и веселого человека ее отец может превратиться в агрессивного и словно чужого мужчину.
Мрачно зыркая глазами, отец начинал обвинять маму во всех см.ертных гр.ехах, толкать ее и изводить придирками.
В таком состоянии он не давал покоя супруге ни днем, ни ночью. Сколько раз они с матерью сбегали из дома и просто гуляли по улице, ожидая, когда глава семьи уснет!
Вадим, и до этого появлявшийся дома только переночевать и пообедать, едва окончив девять классов, уехал в соседний город, где начал учиться и подрабатывать, полностью обеспечивая себя.
Он редко навещал родителей, предпочитая жить самостоятельно и не баловать родных даже звонками.
Однажды, когда Вадим приехал поздравить ее с днем рождения, Вика не удержалась от упрека:
— Не понимаю тебя, Вадик,— тихо произнесла Виктория, глядя прямо в глаза своему старшему брату.— Как ты можешь спокойно жить где-то там, зная, как тут маму изводит отец?
Но Вадим лишь пожал плечами и отвернулся, словно эта тема совершенно не касалась его лично.
Вика же после окончания школы не решилась уехать, сказав маме:
— Поступать у нас буду. Я же не могу уехать и бросить тебя с папой. Просто не смогу жить где-то, зная, что он тут тебя гоняет.
— Хорошо, дочка. Спасибо, хоть ты меня не бросаешь. Вадим вот уже месяц не звонит. Вот такие они мальчишки,— со вздохом говорила мама.
Вместо веселых студенческих лет Виктория оберегала мать и пыталась лечить отца.
Несмотря на стремительно ухудшающееся здоровье, он не оставлял своих вредных привычек, что закономерно привело к раннему завершению его жизненного пути.
Лишь два года спустя после того, как осталась без отца, Вика смогла выйти замуж.
Затем ее супруга перевели работать в другой регион, и Вика была вынуждена уехать от мамы.
К сожалению, оставшись без своего беспокойного супруга, Ирина Петровна стала стремительно сдавать.
При любой возможности Вика ездила проведать маму и помочь ей с домашними делами.
Брат, хоть теперь и жил в одном городе с матерью, заходил к ней лишь по настоятельной просьбе сестры.
«Как только Вадим может быть таким черствым!» — возмущалась про себя Виктория.
Ирина Петровна пережила своего супруга всего на три года, хотя никогда не имела и части его вредных привычек.
Прошло еще два с половиной года. В очередной раз, приехав навестить место вечного покоя родителей, Виктория подумала:
«Почему у мамы до сих пор нет достойного памятника? Я ведь давно говорила Вадиму, что нужно заказать, присылала подходящие фото и даже собиралась перевести деньги.
Но он постоянно находил другие неотложные дела! При этом у папы еще в первый год памятник поставил!»
Заехав к брату в гости, Вика прямо сказала ему: «Мне уже стыдно перед мамой за то, что мы, два взрослых лба, никак не сделаем ей памятник. А тебе?»
И тут Вадим, явно разозлившись, заявил, что у этого обстоятельства есть свои причины.
— Я хорошо помню времена, когда тебя еще на свете не было. Мы тогда жили в родном городе отца, неподалеку от его родителей.
Папа уже тогда выпивал, поэтому большую часть времени я проводил с мамой. Она нередко брала меня к себе на работу.
Вот там-то я и заметил, что у мамы есть свой секрет. К ней в кабинет частенько заходил высокий мужчина, который разговаривал с мамой тихо-тихо, прижимая ее к себе и говоря: «Он же ребенок, ничего не понимает».
Этот же «дядя Слава» часто подвозил нас с мамой домой на своей машине. Я был маленьким, но неглупым: чувствовал, что происходит нечто неправильное.
Но мама меня просила ничего никому не рассказывать. И я молчал. И вот однажды мама отвела меня в детский сад утром, а потом не пришла забирать.
Оказалось, что в тот день она сбежала со своим «дядей Славой». Отец так заливал свое горе, что меня забрала из садика бабушка.
Так я остался никому не нужным при живых родителях, о чем мне неустанно говорили бабушка с дедушкой. «Повесила на нас своего пацана, а сама раз влек.ается. Бессовестная!» — часто вздыхали они.
Еще через месяц мама вдруг вернулась, правда, вся побитая и бледная. Оказалось, что тот, с кем она сбежала, спутался с нехорошими людьми и, уходя от погони, попал в серьезное ДТП.
Мама выжила чудом, ей делали несколько операций, а этот «дядя Слава» погиб. Поправившись, она вернулась к отцу и мне, чтобы восстановить семью.
Папа ее простил и принял обратно. Чтобы начать все с нуля, они решили переехать в этот город, тут получили квартиру, устроились работать. У них появилась ты.
Вот только… Папа сумел простить ее, а я… не смог,— закончил Вадим, прикусив нижнюю губу и отводя взгляд в сторону.
Неожиданно Вика осознала, что мама многого ей не рассказывала о своей жизни. Оказывается, у того, что они с мамой называли «бред ревности папы», были свои причины.
К тому же ее брат не был холодным и бессердечным. Он был травмированным и долгие годы живущим с болью от предательства самого близкого человека.
— Вадим… У меня нет слов.
Подняв глаза, он посмотрел на сестру глазами того брошенного когда-то мальчика, и ей стало его жалко.
— Вадим, иди, я тебя обниму. Мне так жаль, — сказала Вика.
Потом они плакали, обнимая друг друга. Никогда еще брат и сестра не были так близки.
Спустя полтора месяца Вадим прислал сестре фото изящного памятника, который был поставлен без всяких напоминаний со стороны Вики.
«Спасибо за наш разговор. Мне стало легче, и я понял, что готов простить маму. Жаль, ее уже нет. Но говорят, лучше поздно, чем никогда», — признался Вадим сестре.
Та лишь кивнула.