Когда Катя впервые пришла в дом родителей Артема, она сразу почувствовала, что попала на чужую территорию. Не потому, что ее встретили холодно — наоборот, свекровь была подчеркнуто вежлива, даже натянуто любезна. Но ощущение, что здесь уже есть женщина, которая занимает слишком много места, не покидало ее весь вечер.
— Это моя сестра, Лена, — представил Артем. — Она пока живёт с мамой, временно.
Катя посмотрела на Лену — худая, с острым подбородком и взглядом, от которого веяло сквозняком. Лена не встала, не улыбнулась. Только кивнула, не отрываясь от экрана телефона.
— Временно — это уже третий год, — бросила свекровь с кухни. — Но куда ж её гнать, девочке ведь тяжело.
Катя тогда не стала задавать вопросов. Просто запомнила.
С Артемом они поженились быстро — меньше года встречались. Он казался внимательным, нежным, умел выслушать, не спорил. На фоне бывших — просто подарок. Катя привыкла сама тащить на себе всё, но с Артемом вдруг захотелось расслабиться, довериться, строить дом, где будет спокойно.
Свадьбу сыграли скромно. Без ресторанов и конкурсов с криками. Родственники Артема сидели в одном углу, переглядываясь и перешептываясь. Лена почти не ела, но громко комментировала платья других девушек. Катю она почти не замечала.
— Она просто защищает своего брата, — оправдывал сестру Артем, когда Катя не выдержала и попыталась обсудить. — У нас с ней крепкая связь с детства. Нам было нелегко — отец ушёл, мать пахала на двух работах. Мы всё друг за друга делали.
— А сейчас?
— Сейчас всё по-другому. У меня ты.
Но «по-другому» оказалось очень похоже на «по-старому».
Через месяц после свадьбы Лена вдруг объявилась у них в квартире. Без звонка. Без стука. Просто открыла своим ключом дверь.
— Артём! Ты дома?
Катя вышла из спальни в халате. В воскресенье они планировали просто отдохнуть — сериал, завтрак в кровати, никаких гостей.
— А ты… тут? — Лена склонила голову набок, оглядывая Катю сверху вниз. — А я думала, ты на работе.
— Сегодня выходной.
— А, точно. Ну ничего. Я быстро. Надо кое-что забрать.
Она вошла, как хозяйка. Прошла на кухню, открыла холодильник, вытащила контейнеры, пару банок, термос.
— Это моё, мамина передача, ты ж не против?
Катя не ответила. Она пыталась переварить то, что происходит. Артем смотрел с дивана, не вставая.
— Лен, ты предупреждай в следующий раз. Мы тут как бы вдвоём.
— Я что, помешала? — в голосе сестры появился тон, от которого у Кати сжалось внутри. — Господи, какие мы теперь нежные.
После этого Лена стала появляться регулярно. Иногда просто «перекантоваться», иногда «выпить чаю», иногда с фразой: «У вас всё равно больше места».
Катя пыталась обсуждать это с Артемом. Не ссорилась, не ставила ультиматумов. Просто просила границ.
— Ленка сама как будто не понимает. Ей сейчас тяжело. С работой беда, муж совсем голову потерял. Ты ж понимаешь, как ей нужна семья…
— А мне?
— Ты у меня есть. Это ведь уже главное.
Катя не знала, как объяснить: дело не в Лене, а в том, как он реагирует. Как будто в комнате трое, но слышит он только одну.
Спустя полгода Катя заметила, что их общий бюджет стал «общим» не совсем между ней и Артемом. Сначала мелочи — лишние траты, странные переводы, покупки, о которых она не слышала. Потом — совсем не мелочи. Лена «заняла немного», «временно попросила помочь с кредиткой», «отложила на ремонт зубов». Катя находила чеки, квитанции, напоминания из банка.
— Ты переводишь ей каждый месяц?
— Ну, не каждый. Когда могу.
— Из наших общих?
— Катя, ты серьёзно? Это моя сестра. Она в трудной ситуации.
— Мы тоже не на золоте сидим.
— Слушай, давай не будем из этого делать трагедию. Я знаю, что делаю.
Она хотела сказать, что он не знает. Что он не замечает, как Лена сжимает круг. Как все их разговоры вращаются вокруг неё. Как Катя с каждым днём отходит всё дальше. Но промолчала.
Однажды Катя пришла домой и увидела, что в их спальне нет её платья. Того самого — на годовщину, лёгкое, пудрового цвета. Искала полдня. Потом увидела сторис в соцсетях. Лена в их спальне. Перед зеркалом. В этом платье. Улыбается, показывает босоножки.
Катя показала видео Артему.
— Может, просто примерила, — пожал он плечами. — Ей нравятся твои вещи.
— А тебе нравится, что твоя сестра живёт у нас?
Он посмотрел на неё с удивлением. Как будто только сейчас услышал.
— Она осталась у нас ночевать. Ты же сама сказала, что не вернёшься поздно.
— Я сказала, что буду у Ани. Я не говорила, что Лене можно жить в моей квартире. В моей спальне. В моей одежде.
Артем промолчал.
Катя поняла: он не скажет ей «уходи». Ему будет проще, если это скажет она.
После той истории с платьем Катя взяла паузу. Уехала к подруге на выходные. Ничего не сказала — просто собрала сумку и написала: «Мне нужно подумать». Артем не звонил. Прислал одно сообщение: «Ты права, прости». Без продолжения, без вопроса, когда вернётся.
Когда она пришла домой через три дня, Лены не было. Но в ванной стояла её щётка, на полке в прихожей — кроссовки, а на кухне — её любимая чашка с надписью «Принцесса вне графика». Катя молча собрала всё это в коробку и убрала на балкон. В тот же вечер Лена написала в мессенджере:
«Зачем ты трогаешь мои вещи? Мне к тебе что, повестку приносить?»
Она показала сообщение Артему.
— Не надо ссориться, — устало сказал он. — Я ей скажу, чтобы больше не оставляла у нас ничего.
— Скажешь или попросишь?
Он снова промолчал.
Через пару недель Лена вернулась. Не жить — «просто посидеть». Якобы у нее свидание рядом, и неудобно ехать в кафе из другого конца города. Катя была на кухне, гладила рубашки, когда Лена вошла, бросив сумку на стул.
— Ты знаешь, — начала она с порога, — твоя подруга Аня — та ещё лицемерка. На меня вечно смотрит, как на бедную родственницу. Хотя у самой нос в небеса. Кто она такая вообще?
— Моя подруга. И человек, с которым я могу поговорить. Это уже немало.
— Ой, да ладно, ты будто со мной не можешь. Просто тебе удобно, чтобы я была плохая.
Катя положила утюг.
— Лена, ты в наш дом заходишь без стука. Пользуешься моими вещами. Переворачиваешь холодильник. Высказываешься о моих друзьях. И при этом удивляешься, что между нами нет близости?
Лена села напротив. Улыбка исчезла.
— Я просто хочу быть рядом с братом. Ты же не против семьи?
— А я, по-твоему, кто? Не семья?
— Семья — это те, кто был с ним всегда. Ты пришла позже.
Катя сжала кулаки, но промолчала.
Конфликты стали регулярными. Артем будто жил на нейтральной территории, лавируя между двумя берегами. Один день он соглашался с Катей, на другой — ехал по первому зову Лены, если у нее «сломалась машина» или «отключили интернет».
Однажды Катя вернулась домой с работы и застала за столом троих: Артема, Лену и свекровь. Они ели пирог и обсуждали, какую стенку купить Лене в новую съёмную квартиру.
— А Катя в курсе, что мы тебе деньги даём на съём? — спросила свекровь, кивая на Катю.
— Мы? — переспросила Катя. — В смысле — «мы»?
Артем поднял глаза:
— Я пока что решил часть отложить с нашей подушки. Ей надо выехать уже через неделю, а она не успевает…
— Нашей подушки? Мы год копили на отпуск. Ты не подумал обсудить?
— Это всего пару месяцев. Потом я верну. Просто сейчас ей тяжело, ты же понимаешь…
Катя вдруг поняла, что больше не хочет быть «понимающей».
Когда встал вопрос о ребёнке, ситуация накалилась. Катя хотела. Артем вроде бы тоже. Но всякий раз, когда она заводила разговор о планах, он уходил в сторону.
— А ты уверена, что сейчас правильный момент? — говорил он. — Может, лучше когда стабилизируемся…
— Что значит «стабилизируемся»?
— Ну, с Леной разберёмся. Она сейчас всё на мне держится.
Катя смотрела, как Артем снова сворачивает, снова уходит от решений. И чувствовала, что если у них и появится ребёнок, то он тоже будет «делить» папу. С сестрой.
Летом Катя ушла на съёмную квартиру. Просто собрала вещи и уехала. Без сцены, без крика. Оставила записку: «Мне нужно научиться быть собой. Одной». Артем не остановил. Позвонил через пару дней, сказал: «Если что — я рядом». Но рядом был кто-то другой.
Спустя месяц они попробовали начать заново. Артем приезжал, звал в кафе, писал тёплые сообщения. Казался другим. Спокойным, внимательным. Даже как-то потерянным без неё.
— Я понимаю, что запустил всё. Я правда хочу, чтобы мы были семьёй.
— Без посторонних?
Он замолчал.
— Без посторонних, — повторил через пару секунд.
Они снова съехались. И на какое-то время всё наладилось. Лена не появлялась. Катя даже подумала, что та отпустила. Что это был просто сложный этап, и теперь они смогут быть вдвоём.
Но это было до тех пор, пока Катя не увидела запись в соцсетях свекрови. Фотография: Лена в их гостиной, на фоне нового комода. Подпись: «Уютно у деток. Как дома».
Катя показала фото Артему. Он отвёл глаза.
— Она просто зашла на минуту.
— А фото?
— Ну, захотела выложить. Что тут такого?
— Мы договаривались.
— Катя, ну это же Лена. Я не могу выгнать её навсегда.
— Но ты можешь хотя бы обозначить границы.
— Могу. Постараюсь. Обещаю.
Катя больше не верила обещаниям.
Катя решила не устраивать сцен. У неё больше не было желания спорить, переубеждать или втягиваться в бесконечный марафон уступок. Вместо этого она начала считать: сколько раз Лена появлялась в их жизни без приглашения, сколько раз Артем выбирал молчание, сколько раз она сама отступала, уступала, терпела.
Часто она вспоминала один вечер в самом начале их брака. Они с Артемом тогда только обустраивали квартиру — сидели на полу среди коробок, ели лапшу из контейнеров и мечтали, как всё устроят. «Это будет наш дом, — сказал он тогда. — Только наш». В его глазах было столько искренности, что Катя поверила. А сейчас ей казалось, что тогда он говорил правду — просто не подозревал, насколько хрупко это «наш».
Настоящий срыв случился в день рождения Кати. Она не ждала торжеств — договорились просто поужинать вдвоем. Артем обещал уйти пораньше, заказать столик. Всё шло хорошо — до тех пор, пока он не написал за час до встречи:
«Лена попала в неприятность. Я немного задержусь».
Она не ответила. Просто села за стол одна. Выпила бокал вина. Потом второй. Заказала десерт, которым собиралась делиться. Никто не пришёл.
Артем вернулся домой поздно. Пахло чужими духами — явно не Катиными. Она молчала. Он начал рассказывать, что Лене стало плохо на корпоративе, кто-то вызвал скорую, он поехал с ней, чтобы «не было паники», потом отвёз домой…
— Это же твой день рождения, — сказал он виновато. — Я дурак, я знаю. Но я не мог её бросить.
— А меня — мог?
Он не ответил. Только сел рядом, положил ладонь на её плечо. Но было поздно. Даже не потому, что он выбрал Лену. А потому, что он никогда не выбирал её — Катю. Не по-настоящему. Не полностью. Всегда с оговоркой. С вкраплением вины. С надеждой, что Катя всё поймёт.
Спустя неделю Лена сама пришла. Не просто зашла — позвонила в дверь. Катя открыла. Артем был в командировке, и Лена, похоже, это знала.
— Мне нужно поговорить, — сказала она, заходя внутрь.
Катя кивнула и прошла на кухню. Лена села напротив, сложив руки перед собой. Ни тени вины на лице.
— Я не хочу войны. Ты, наверное, думаешь, что я хочу вас развести. Увести брата. Подмять под себя. Но ты не понимаешь, через что мы прошли вместе. Это не вычеркнешь. Ты — пришлая. Он тебя любит, я это вижу. Но я его тоже люблю. По-другому. Глубже. Дольше.
— Ты хочешь сказать, что моё место здесь временное?
— Я хочу сказать, что я здесь была до тебя. И буду после.
Катя медленно встала. Подошла к раковине. Поставила чашку, в которой заваривала чай. Потом повернулась.
— Уходи, Лена. Пока ещё по-хорошему.
— Ты правда думаешь, что сможешь заставить Артема выбирать?
— Нет. Но я могу выбрать сама. Себя.
Лена посмотрела на неё с насмешкой. Потом встала. Подошла ближе. И сказала тихо, почти ласково:
— Тебе не кажется, что ты здесь лишняя?
Катя не ответила. Она смотрела в окно, туда, где серое небо зависло над крышами, и всё внутри неё сжималось от боли — но не от страха. От ясности.
Она поняла: эта война никогда не закончится. Потому что для Лены это не просто борьба за брата. Это борьба за власть. За контроль. За место в жизни, где никому, кроме неё, не полагается быть рядом.
Прошло два месяца. Катя съехала. Не хлопала дверьми, не писала длинных сообщений. Просто ушла. Артем несколько раз звонил, писал, предлагал всё «исправить». Говорил, что Лена «осознала», что он «всё понял». Но Катя уже не верила словам.
Они виделись однажды — случайно. В магазине. Артем с пакетом, она — с книгой под мышкой. Он хотел обнять, она — сделала шаг назад.
— Я всё ещё люблю тебя, — сказал он.
— А ты можешь любить кого-то одного?
Он ничего не ответил.
Катя сняла новую квартиру. Начала работать на полставки в маленькой студии. Записалась на курсы. Училась быть одной. Не «брошенной». Не «жертвой». А просто — собой.
Но иногда, просыпаясь ночью, она вспоминала тот вечер. Кухню. Тихий голос Лены. И слова, которые застряли в голове как заноза:
— Тебе не кажется, что ты здесь лишняя?
Она думала об этом долго. А потом поняла — может, и лишняя. Но точно не там, где не уважают твоих границ.
Неожиданный развод