Сначала казалось, что это временно. Ну поживут чуть-чуть, ну пока поднакопят. Таня и Слава сами предложили — не выгонять же родную сестру на улицу. Тем более с мужем. Тем более с ребёнком. Вроде бы семья. Вроде бы недолго.
Прошло полтора года.
— Ну мы же не обещали, что прямо вот завтра уйдём, — говорил Костя, муж Славиной сестры Нелли, жуя куриную ножку и оставляя жирные следы на полотенце, которое Таня утром аккуратно гладила.
— Мы думали, ты понимаешь, как сейчас всё сложно, — добавляла Нелли, задвигая Славину кружку с кофе и ставя туда свою огромную чашку с капучино.
Слава молчал. А что он мог сказать? Родная сестра, с которой они в детстве одну кровать делили. Родная, но не близкая. С самого детства — разные. Он – молчаливый, ответственный, аккуратный. Она – громкая, быстрая, всегда с «гениальной идеей», которую почему-то за неё должен был воплощать кто-то другой.
— Надо потерпеть, — говорил он Тане вечером, когда они уже ложились в постель. — Скоро они встанут на ноги. Вон Костя обещал в курьерку устроиться.
— Обещал три месяца назад, — напоминала Таня, выключая свет. — А пока он сидит с твоей плойкой и орёт в гарнитуру. И Нелли… Она вообще хоть раз помыла за собой ванну?
— Не начинай, Танюх…
Но Таня не начинала. Она терпела. Она мыла ванну за всех. Она работала удалённо на двух проектах, чтобы хоть как-то вытянуть коммуналку, еду и бесконечные пакеты молока для племянника. Она слушала, как Нелли с возмущением рассказывает по телефону, что «Таня снова купила дешёвое мясо, а не нормальную телятину, как люди».
Она терпела.
Нелли с Костей въехали с обещанием: «Ну месяцок-другой, пока мы в аренду влезем». Они даже попытались в первое время изобразить благодарность — Костя что-то подкручивал на кухне, Нелли пару раз погладила Славины рубашки. Потом это как-то всё само собой ушло. Вместе с их попытками искать жильё.
Поначалу Таня пробовала говорить напрямую.
— Нелли, смотри, мы всё понимаем. Тяжёлое время. Но, может, вы начнёте хотя бы откладывать?
— Конечно! — оживлялась Нелли. — Слушай, как только Костю оформят на полную ставку, мы начнём копить. А пока… ну ты сама знаешь. Дитя, цены…
Потом разговоры стали резче. И быстрее сворачивались.
— Мы не собираемся жить у вас вечно, если ты об этом, — сощурилась Нелли. — Не думай, что мы тут прямо счастливы. Мы бы и рады — да куда?
Проблемы начались с мелочей.
Сначала Таня заметила, что в их холодильнике продукты исчезают быстрее, чем раньше. Колбаса, сыр, сливки. Когда спросила, Нелли выдала:
— Ну мы ж не отдельно готовим, смысл всё дублировать?
Потом была сцена с телефоном. Маленький Артём пролил сок на Танин ноутбук. Она не кричала. Просто подняла, выключила, вытерла. Вечером Нелли сказала:
— Ты б хоть Тёме не пялилась с такой миной, как будто он машину тебе сжёг. Он же ребёнок!
Таня опять промолчала. Хотя ноутбук был её рабочим.
Терпение Славы стало сдаваться первым.
— Это уже невыносимо, Таня. Я прихожу домой и чувствую себя гостем. Сестра включает свою музыку, Костя развалился на диване, как на своём. Даже плед твой любимый теперь у них на кресле.
— Я это ещё два месяца назад чувствовала, — сухо ответила Таня.
— Может, им в лоб сказать?
— Может, пора не «может», а «точно пора»? — Таня посмотрела на него с вызовом.
Но наутро всё снова затихло. Слава ушёл на работу, Таня ушла в себя. Нелли принесла кофе — в их новой белой чашке из сервиза, который Таня берегла для гостей. И сказала:
— Слушай, в субботу у Тёмы день рождения. Только не напрягайся, мы всё сами сделаем.
И Таня опять почувствовала себя гостьей. В собственной квартире.
С утра субботы в квартире царил грохот. Костя таскал из прихожей ящики с шариками и колонку, Нелли ругалась с кем-то по телефону:
— Да нет, мам, мы всё тут сделаем, ну не гони ты! Да, Таня знает, ей несложно, она вроде не против.
Таня стояла у раковины, мыла кружки. Смотрела в окно и пыталась не слушать. Она вроде не против… Вот оно. Вроде. Без разрешения. Без просьбы. Без «можно мы?». Просто по умолчанию. Потому что кто-то когда-то сказал: «Вы же не против?»
К обеду пришли гости. Семь взрослых, пятеро детей. Таня отступила в спальню. Там же, в тишине, закончила отчёт, отправила заказчику правки и только тогда позволила себе сесть на подоконник. Из кухни доносился смех, звон ложек, запах жареного. Она вышла только поздно вечером — на кухне всё было в крошках, липкий стол, горы посуды.
Нелли стояла у холодильника с бокалом вина:
— У тебя моющее где? А, ладно, найду. Праздник удался, правда? Все такие довольные, Тёма счастлив, мы потом сами всё приберём.
С утра Таня встала — на кухне было то же самое, что и вечером. Только бокал вина теперь стоял на подоконнике. Окно было открыто, и рядом лежали остатки чипсов — ветер чуть не унёс их на улицу. Костя спал на диване, Нелли с Тёмой — на их разложенном матрасе в детской.
Слава проснулся и прошёл на кухню с заспанным лицом.
— Вы не убирались? — спросил он, как будто сомневаясь.
— Конечно, нет. Это ведь их праздник, — ответила Таня с неожиданной спокойной интонацией. — Им же было весело.
Слава только сел. Промолчал. Привычно.
Через неделю Таня застала, как Нелли ругалась с кем-то в голосовом:
— Да ты чего, мы сейчас как сыр в масле! Славка под боком, Танька пашет, как трактор, у неё же фриланс, она и время своё сама регулирует. Нам бы на съём — так там всё по счётчику. А тут норм! Мы пока поднакопим — и в дом! Своё не хуже!
Таня стояла за дверью. Потом вошла и как ни в чём не бывало взяла зарядку. Нелли вспыхнула, будто поняла, что Таня могла всё услышать. Но ничего не сказала. Улыбнулась.
— У тебя сегодня работы много? Я бы попозже постирала. А то у Тёмы всё грязное.
— Стирай, — ответила Таня. — Я уже не успеваю ничего в этом доме.
— А чего ты? Мы ж не мешаем. Тебе просто надо научиться гибче. Ну это временно всё!
Потом был инцидент с подругой.
Таня пригласила Лену — они дружили с университета, давно не виделись. Хотела посидеть на кухне, выпить чаю, пообщаться по-человечески. Всё пошло наперекосяк с самого начала.
Нелли вернулась с Костей с прогулки — дверь хлопнула, ботинки остались посреди коридора. Костя бросил:
— О, у нас гости? Ну норм.
Потом они оба прошли на кухню и просто сели рядом. Словно их тоже звали. Словно было очевидно, что «мы ж все вместе». Таня представила Нелли и Костю, улыбнулась, но в глазах металась растерянность. Лена пыталась поддержать разговор, но к третьему случаю, когда Костя влез с шуткой уровня «а чо, я тоже хочу чаю, мне можно?», стало неловко.
Уходя, Лена сказала:
— Танюх, ты чего это терпишь? Они же тебя просто выживают.
Таня ничего не ответила. Потому что и сама не знала — почему терпит. Может, потому что не умеет говорить жёстко. Может, потому что Слава всё время «между». Может, потому что себя жалко.
Через несколько дней Слава всё же решился.
— Слушай, — начал он вечером на кухне, когда Тёма заснул, и стало относительно тихо. — Мы с Таней подумали. Может, вам стоит всё-таки поднажать? Начать искать жильё, работу. Ну серьёзно.
— В смысле?! — вспыхнула Нелли. — Мы вам мешаем? Мы вам на голову не садились!
— Сестра, ты у нас полтора года живёшь, — голос Славы был усталым. — Это уже не помощь. Это зависание.
— Мы с ребёнком! Куда ты нас выгонишь?! — вмешался Костя. — Нормально же всё было, а тут — разговоры!
— Нормально вам. А нам — уже невыносимо.
Нелли поджала губы:
— Ладно. Мы уедем. Как хотите. А когда нам с вами будет тяжело — не удивляйтесь, что мы вспомним это.
— Мы не просим вас помнить, — Таня встала со стула. — Мы просим просто жить отдельно.
Через неделю Костя с Нелли вдруг оживились. Костя с кем-то созванивался, Нелли суетилась по дому, что-то записывала в блокнот.
— Мы нашли вариант! — обрадованно сказала она Славе. — Там чуть дальше, не центр, но зато трёшка. Недорого. Правда, не сразу… но скоро.
— Сколько — «не сразу»? — насторожился Слава.
— Ну мы сначала туда праздник устроим. Проводим Тёму, у него же скоро утренник. Мы решили — будет прощальный. Друзья приедут, мама…
Таня внимательно слушала, а потом вдруг сказала с каменным лицом:
— Сегодня у них праздник — завтра у них переезд.
И посмотрела на Славу. Строго. Очень строго.
Слава кивнул. Медленно. Будто не просто согласился, а внутренне что-то принял.
— Завтра? — переспросил он.
— Ну, может, не прям буквально завтра, — Нелли замялась. — Но уже вот-вот. Мы маму напрягли, она поможет с машиной. И Костя поговорил со знакомым, тот выделит фургон. Нам бы только вещи собрать… и праздник этот…
— Ты правда думаешь, что после всего, что было, мы сейчас радостно будем помогать тебе проводить праздник? — Таня села за стол, не отводя взгляда. — Ты сама сказала — мы вам мешаем.
— Ну я на эмоциях. Не держи в голове, — Нелли махнула рукой. — Да вы чё, серьёзно? Уйдём мы. Но по-человечески-то можно? У Тёмы детство, какие у него воспоминания останутся?
— Думаю, самое лучшее, что может остаться у него в воспоминаниях, — это как родители не сидят на чужой шее, — проговорила Таня, медленно вставая и уходя в спальню.
К вечеру началась подготовка к «детскому прощальному празднику». Нелли бегала по квартире, громко обсуждая по телефону украшения и шарики. Костя выносил пустые коробки, в которых раньше хранились Таниной маминой зимние одеяла. Тёма рисовал на стене в коридоре — «Ну это же на съём! Потом покрасим!»
Слава весь вечер сидел на балконе с кружкой чая. Не злился, не спорил. Просто смотрел в окно. Потом подошёл к Тане:
— Я всё понял. Давно надо было.
— А что ты понял?
Он опустил глаза:
— Что жить с удобной версией себя — легче. Но нельзя.
В день праздника Таня ушла. Просто вышла с утра и поехала к подруге. На телефоне выключила звук. На сообщения не отвечала. Ей нужно было хоть раз не быть в эпицентре. Не наблюдать. Не подстраиваться.
Вернулась поздно вечером. Дверь была приоткрыта, в коридоре валялись конфетти и пустые бутылки от детского шампанского. Кухня — как после взрыва. Гости ушли, Костя храпел на диване. В детской у кровати стояла бабушка — Танина свекровь. Оценивала Танино появление молча, с отстранённым выражением лица.
— Могли бы быть и помягче, — тихо произнесла она. — Родные всё-таки.
— Родные — это не те, кто с тобой живёт. А те, кто тебя уважает, — ответила Таня, не повышая голоса.
Бабушка вздохнула, но больше ничего не сказала.
На следующий день начался «переезд». Вернее, его имитация. Костя ходил по квартире в одних шортах и жаловался, что спина болит — нести коробки он не может. Нелли паковала косметику и одновременно переписывалась с кем-то в мессенджере. Тёма капризничал: «Я не хочу уезжать! Здесь мои машинки! Здесь папина плойка!»
Слава попытался быть полезным — вынес пару коробок, спросил, нужна ли помощь. Таня не вмешивалась. Просто наблюдала.
Когда на следующий день выяснилось, что «с машиной подвёл знакомый», Костя с облегчением развалился на диване:
— Ну, видимо, не судьба сегодня. Ничего, подождём ещё пару дней. Главное — настрой есть.
Вечером Таня вызвала грузовое такси сама. Сказала водителю адрес — тот, что слышала мельком от Нелли в разговоре. Заказала на утро.
Слава вздохнул:
— Может, ты перегибаешь?
— Может. Но пусть лучше я перегну, чем мы перегорим, — ответила она, закрывая ноутбук.
Утром она разбудила всех:
— Машина приедет через сорок минут. Всё, что не собрано, поедет как есть. Всё, что останется — выбросим. У нас нет ни времени, ни терпения ждать ещё месяц.
Нелли хлопала глазами, не веря.
— Это как — выбросим? У нас тут половина жизни!
— Жаль, что своей жизни вы так и не начали жить. Всё на нашей — как на плечах. Дальше — без нас.
Костя начал возмущаться. Звал Славу. Тот подошёл, обнял Таню и сказал:
— Мы устаём. Мы не справляемся. Удачи вам.
Вещи увезли. Нелли плакала. Костя ругался. Соседи выглядывали в подъезде. Кто-то шептался: «Давно пора». Кто-то качал головой: «Семью выгоняют…»
Слава не реагировал. Он сидел на подоконнике с чашкой чая. Таня стояла рядом, перебирая пальцами шнурок на халате.
Никто из них не улыбался. Но и не ссорился. Было тихо.
Потом Таня повернулась к окну и тихо сказала:
— Сегодня у них праздник — завтра у них переезд.
И кинула на мужа строгий взгляд. Не потому, что винила. А потому что знала — он тоже устал притворяться, что всё в порядке.
Что будет дальше — они не знали. Нелли могла снова позвонить. Костя — нагло прийти за «забытой вещью». Или мама снова заговорит про то, что «не по-людски». Но сегодня — они были одни в своей квартире. И этого было достаточно.
Конфликт остался открытым. Как и дверь в коридоре.
Решение принято за вас, – сказала Анна. – Завтра чтобы вас здесь не было