Ирина с трудом успела убрать сковороду с огня, когда в кухню вбежал сын и закричал:
— Мама, мы уже пришли!
«Мы» включало в себя не только его молодую жену Олю, но и её старшую сестру Леру с сыном-первоклассником и каким-то новеньким мужиком — похоже, её очередным ухажёром. Те ввалились в квартиру, как в общежитие: с пакетами, рюкзаками, пластиковыми бутылками и криками.
— Уф, еле доехали! — Лера скинула сандалии прямо у порога. — Ир, ты как всегда — пахнет обедом. Не обижайся, я в душ. В поезде такая духота была!
— У нас душ на вечер, Лер. Вода по графику, — сухо отозвалась Ирина.
— Да ты что! — хмыкнула Лера. — Ну ничего, я быстренько!
Ирина вздохнула. Душ — ладно. Но что она здесь делает в принципе? Говорили же — на денёк заскочат в гости. Уже третий день они «заскакивают». При этом вежливого уточнения сроков визита ни от кого не последовало.
Ольга — невестка Ирины — всё это время смотрела в телефон и делала вид, что она не при чём. А сын, как назло, каждый день был на работе до ночи.
— Мам, ну ты потерпи немного, — сказал он, когда Ирина подняла вопрос. — Лера с парнем в процессе переезда. Пока они комнату снимают. Ну и что такого, пусть пару дней побудут. С тобой же не скучно.
Скучно? Да нет, не скучно. Просто холодильник опустел в два раза быстрее обычного. В ванной вечно кто-то. По кухне снуют чужие люди. У мальчишки Леры — Антона — аллергия, и он всё время лезет в пакеты с продуктами и потом покрывается сыпью. А виновата, конечно, Ирина — «что вы кладёте в еду, я в шоке, у ребёнка же диатез!»
Пока что Ирина держалась. Она всегда была спокойная, рассудительная, привыкла помогать. После развода сына она и Олю приняла не как невестку, а как дочь. Приготовит, уберёт, присмотрит. Подруга даже раз как-то съязвила: «Ты бы им ещё зубы чистила, совсем из ума выжила». Но ей было несложно.
Поначалу Оля помогала, но с тех пор, как в жизнь вошла Лера, всё изменилось.
Вечером, когда Ирина села вышивать, Лера влетела в комнату с телефоном:
— Ир! У тебя интернет работает? Мы тут фильм хотим включить на ноуте, что-то не грузится.
— Работает. Только у меня лимит, тариф не безразмерный.
— А, ну тогда мы на телефоне посмотрим. У Димы там трафик свой. Да, Дим?
Тот самый ухажёр, который ещё утром ел колбасу прямо из холодильника, не спрашивая, кивнул и осклабился.
— Норм у вас тут, уютно, — протянул он. — Я бы тут пожил.
Ирина усмехнулась про себя. Он-то бы и жил. Но где заканчивается гостеприимство и начинается наглость?
— А одеяло ещё одно найдётся? — донёсся голос Леры из коридора. — Мы с Димой мёрзнем под одним, а в шкафу только пледы.
На следующий день, едва Ирина проснулась, услышала за стеной визгливые голоса. Поднявшись, застала такую картину: на кухне Лера выливала остатки утреннего борща в раковину, а Оля размешивала порошковое пюре.
— Это что? — Ирина чуть не выронила кружку. — Почему борщ в раковине?
— Ир, он с кислым вкусом, — спокойно сказала Оля. — Я попробовала — явно испортился.
— Он с щавелем! Он и должен быть кисловатый. Я вчера варила!
— Ну прости, — отмахнулась Лера. — Мы не знали. Всё равно бы никто не ел. У нас Дима супы не любит. Мы пюрешку сделаем.
Ирина молча вышла. Горло сдавило. Ощущение было такое, будто из неё выжали весь воздух. Суп никто не ел, в доме она — никто. Ни прав, ни голоса. Даже собственная кухня теперь — общая.
Поздно вечером ей позвонила подруга Лена.
— Как там твои квартиранты?
— Пока терплю, — с трудом выдавила Ирина. — Но если честно, мне уже даже домой возвращаться не хочется. Это же моя квартира… а я там как будто в гостях.
— Не дай собой вытирать ноги. Они же понимают, что ты мягкая. А мягкое либо едят, либо по нему ходят.
Ирина задумалась. Вроде бы ничего страшного. Просто «немного посидят». Просто «случайно вылили суп». Просто «ребёнок сыпью пошёл — ты виновата». Но ведь именно из таких «просто» и складываются чьи-то нервы.
Она легла спать в наушниках, чтобы не слышать, как в соседней комнате взрослые смотрят фильм и хохочут. Завтра будет новый день. Может быть, всё уладится.
А может, нет.
На четвёртый день Лера пришла на кухню с планшетом и кружкой кофе.
— Ир, у тебя тут стол удобно освещён. Я с утра поработаю. У нас в комнате розетки искрит, боюсь технику включать.
— Что ты хочешь делать?
— Онлайн-консультации. Я же теперь коуч, работаю с людьми. Мотивация, цели, жизненный баланс.
Ирина едва не рассмеялась. На фоне утреннего бардака и пустой раковины это звучало особенно абсурдно.
— Но у меня тут обед готовится. Картошку чистить надо, тесто ставить…
— Я ненадолго. Мне только один звонок провести. Кстати, можно, чтобы в кадре тишина была? — и Лера, даже не дождавшись ответа, уже включила Zoom.
Ирина скомкала фартук и вышла в комнату. Раздражение копилось. Оно скапливалось в груди, как густой дым. Раньше она думала — ну ничего, бывает. Потерплю. Сейчас всё больше ощущала: это уже не просто неудобства, это посягательство на личное пространство.
Позже она всё-таки зашла на кухню, когда Лера ушла в ванную. Под столом валялись фантики, на стуле — кофейное пятно. Поверхность липкая.
— Уборка вообще кому-то интересна? — вырвалось у неё вслух.
Вечером она сказала Оле:
— Послушай, ты же хозяйка. Скажи сестре, чтобы соблюдала хотя бы базовые правила. Тут не пансионат. И ещё — мальчику нужен присмотр. Он сегодня весь пол каплями залипучего сиропа уделал, я чуть не упала.
— Мам, ну что ты сразу так… — замялась Оля. — Лера и так на нервах. У них с жильём не всё просто, ты же знаешь. И вообще, ты ведь всегда говорила: «Мой дом — для семьи». А она мне как родная.
— А я? — спокойно спросила Ирина. — Я тебе как?
Оля промолчала.
Следующий день начался с того, что Ирина не нашла свою кофеварку.
— А, она у нас в комнате, — махнула рукой Лера. — Дима с утра капучино заварил, ты же не проснулась ещё. Не стала тебя будить.
— Это моя вещь, — сдержанно ответила Ирина. — Я не хочу, чтобы её без спроса таскали по квартире.
— Ир, ты чего такая принципиальная? Мы же семья. Что, жалко? Кофе сварили, не золото расплавили.
Ирина стояла с побелевшими губами. В глазах мелькнули слёзы, но не от обиды — от бессилия. Они не слышат. И не собираются. Все её слова разбиваются, как стекло, об их безучастные лица.
Через пару дней она наконец сказала сыну напрямую:
— Они уезжать собираются?
Он посмотрел на неё уставшими глазами.
— Мам, ну ты же видишь. У Леры проблемы. Она сама в подвешенном состоянии. Я с Олей поговорю, но… не сейчас. Мне на работе завал. Давай до выходных дотерпим, а?
Но до выходных оставалось ещё четыре дня. И каждый из них был как измотанный марафон.
Соседка по лестничной клетке, Надежда Сергеевна, встретила Ирину у подъезда:
— А что у тебя за гости? Ребёнок по этажу носится, как угорелый. Сегодня ковер на лестнице разлил йогурт! А этот — парень её… Уж извини, но ведёт себя как дома. Курит у мусоропровода, в майке на животе. Культура прям с полки упала.
— Я разберусь, — пробормотала Ирина. — Спасибо, что сказала.
Но внутри всё дрожало. Этот человек не её родственник. Не друг. Не муж Леры. Но он у неё на кухне. Он пьёт из её чашек. Он лежит на её диване. Его трусы сушатся в ванной.
Она решилась. Вечером накрыла ужин — без лишнего — и позвала всех к столу.
— Завтра мне нужно будет рано встать. Прошу сегодня улечься пораньше и прибраться за собой.
— Ты что, встречаешь кого-то? — фыркнула Лера.
— Нет. Просто я хочу в тишине пожить хотя бы один день. В своей квартире.
— Ир, ты обиделась? — попыталась изобразить сочувствие Оля. — Мы же не нарочно. Просто ситуация сложная.
— У меня тоже сложная. Я живу с чужими людьми. И никто не спрашивает, как мне.
Лера посмотрела на неё так, будто та предложила сжечь квартиру.
— Ну извини, — протянула она, — что мы не вписались в твой идеальный уклад. Не все такие педанты. Некоторые живут свободнее.
—Некоторые — это кто?
— Да хотя бы я. Я живу, как умею. И знаешь, я не на всё готова, чтобы быть «удобной».
Ирина хотела ответить. Хотела закричать: «А я — не удобная. Я просто привыкла уважать других!» Но не сказала. Не было смысла.
На следующий день в квартире снова стоял запах чужой еды и голос чужого мужчины, кричащего в гарнитуру.
Ирина понимала: всё, что она ни делала — ничего не работает. Ни просьбы, ни намёки, ни разговоры. Они ведут себя как будто имеют право. Как будто дом — их.
И вот тогда, в один обеденный момент, когда Лера, не спросив, налила борщ в лоток с надписью «заморозка» — Ирина поняла: терпению конец.
Вечером Лера объявила:
— Мы тут подумали с Димой, завтра съездим в «Мегу». Надо постельное новое купить. У вас всё какое-то жёсткое, у меня поясница болит. Там акция как раз. Может, и кастрюльку прихватим. Тут суп варить не в чем. Эти эмалированные — прошлый век.
Ирина даже не повернулась. Просто мыла посуду. Пальцы дрожали. Она уже не пыталась скрывать это.
Оля в это время с кем-то переписывалась в телефоне. За столом сидел Антон, с ног до головы перемазанный шоколадом. Под ним — стул с тканевой обивкой, который Ирина только перетягивала месяц назад.
— Антон, иди руки мой, — сказала она. — И снимай майку. Не садятся к столу грязными.
— Мама сказала, что я могу, — пробормотал он, не глядя.
— Я тоже что-то могу сказать, — тихо произнесла Ирина, вытирая руки. — Например, что хватит.
— Чего хватит? — вскинулась Лера. — Ир, ты не перегибаешь палку? Ты в последнее время какая-то… резкая. Прямо как свекровь из анекдотов.
— Это мой дом, — медленно сказала Ирина. — И я устала просить, чтобы вы хотя бы вели себя уважительно. Я каждый день уступаю: ванну, кухню, тишину, даже кофе. Вы вольготно здесь обосновались, хотя изначально собирались задержаться на день. Уже вторая неделя пошла.
Лера пожала плечами:
— Так обстоятельства изменились. Мы думали, на пару дней, а потом выяснилось, что риелтор нас подвёл. Ну и что? Тебе жалко? Ты же одна живёшь.
— Да, я одна. И мне с вами стало тесно. Потому что вас четверо. А у меня одно сердце. И оно больше не справляется.
Оля встала из-за стола:
— Мам, подожди. Мы же семья. Просто надо потерпеть. Сложности бывают. Лера — моя сестра. Мы не можем её выгнать.
— Зато вы можете выгнать меня из моей собственной жизни.
Тишина повисла. Лера гневно хлопнула ладонью по столу:
— Ну и что ты предлагаешь? Чтобы мы на улицу вышли?
— Я предлагаю вам вспомнить, что вы здесь гости. Временно. И что любая временность имеет срок.
— Ах так? — фыркнула Лера. — Значит, мы тебе обуза? Отлично! Мы и сами уйдём. Не сегодня, так завтра. Не волнуйся. Только не надо вот этих трагедий: «моё сердце, моя тишина»… Ты не одна такая — у всех проблемы.
— Нет, Лера. Проблемы — это когда человек старается и не выходит. А вы просто живёте за чужой счёт. С комфортом. С претензиями. Без благодарности. Это — не проблемы. Это — привычка. Халявная.
Лера вскочила, стул громко заскрипел.
— Всё ясно. Типичная «я же мать», только в возрасте. Всё ей не так. Всё ей мешают. Все виноваты.
— Я никого не обвиняю. Просто расставляю границы.
В этот момент из ванной вышел Дима, с полотенцем на шее и телефоном в руках:
— А что тут у вас, скандал семейный? Ирине что-то не нравится?
Ирина посмотрела на него спокойно.
— А мне с самого начала не нравилось. Просто я воспитанная. Но, похоже, хватит.
— Ну извините, что не соответствуем, — съязвил он, — не в твой монастырь со своим уставом.
— Это мой монастырь, — сказала Ирина твёрдо. — А ты тут паломник без приглашения.
— Ну и ладно. Уходим мы. Всё. Лер, собирай шмотки. Не стоит нам мешать человеку жить в одиночестве и вышивать крестиком.
Он рассмеялся, но Лера не разделила веселья. Она вдруг побледнела и встала, не глядя на сестру.
— Ну и живи, Ирина. В своей «тише да глаже». Мы ж думали — родной человек. А ты просто… тихий тиран.
Ирина не ответила.
На следующее утро они ушли. Без прощания. В прихожей остались конфетные обёртки, в холодильнике — открытая банка шпрот, на подоконнике в комнате — носки.
В обед пришла соседка.
— Ну, как? Тишина вернулась?
— Почти, — вздохнула Ирина. — Но, боюсь, теперь в ней будет немного пустоты.
Соседка пожала плечами:
— Лучше пустота, чем вечный беспредел. А ты молодец. Я бы не выдержала. Как они себя вели! Как дома.
Ирина взглянула в окно, поправила штору.
— Вот именно. Вели себя как дома. Хорошо. Сейчас покажу, где у нас выход, — Ирина не подняла глаз.
И всё-таки дверь осталась приоткрытой.
Вдруг они вернутся. Вдруг не навсегда. Вдруг просто заскочат — «на пару дней».
А вдруг — снова придётся выбирать между добротой и границами.
Бывшая жена явилась за наследством