— Мы с Аней планируем свадьбу праздновать в твоём доме.
Я сижу в кабинете у нотариуса и думаю: может, у меня со слухом что-то? Вот прямо сейчас он это сказал или мне показалось?
— Прости, что?
— Ну… пока ещё твой дом, Ир. Мы же понимаем оба — после развода всё равно продавать, делить. А у Анечки мечта — свадьба на природе. С музыкой, шатром… Участок у нас большой.
У нас. Ну да. У нас.
Нотариус — приятная такая тётка в очках — смотрит на нас и, кажется, всё понимает:
— Я вас минут на пять оставлю. Чайку, кофейку?
— Нет, спасибо, — говорю я и складываю бумаги обратно в папку.
Как только дверь закрылась, поворачиваюсь к Сашке:
— То есть ты хочешь сказать, что собираешься жениться на своей… как её там… на этой твоей Анечке в доме, который мы двадцать лет строили?
— Ира, ну что ты так…
— А как? Как я должна, Саш? Радоваться? Плясать от счастья?
— Мы цивилизованные люди. Развод — дело двух недель. Я не претендую на большее, чем положено.
— Ага. А свадьбу когда планируете?
— В мае. Конец мая, если точнее.
— Чудненько. А если развод затянется?
— С чего бы ему затягиваться? Подпишем бумаги, потом суд и готово.
Я встаю, беру сумку:
— Знаешь что, Саша? Передай своей Анечке — пусть попробует сначала заставить меня с тобой развести. А потом уже шатры заказывает.
Выхожу из кабинета, а нотариус в коридоре кофе пьёт:
— Уже всё? Подписали?
— Нет. И не подпишем. До свидания.
На улице дождь. Сажусь в свою старенькую машину, достаю телефон. Три пропущенных от Маринки.
— Ну что? Оформили всё? — сразу спрашивает подруга.
— Ага, щас. Знаешь, что этот… мой благоверный выдал?
— Что?
— Хочет свадьбу в нашем доме играть. С Анькой своей.
— Ты врешь!
— Вот тебе крест. Говорит, всё равно же дом делить будем.
— Ого себе! Слушай, приезжай ко мне. Посидим, чайку попьём.
— Не, Марин. Мне домой надо. Документы кое-какие поискать.
Дома тихо. Костик в меде учится, последний курс. На холодильнике магниты из всяких стран — сын привозит. А рядом фотка старая: мы с Сашкой и маленький Костя на фоне фундамента нашего дома.
Иду в спальню, достаю из шкафа коробку. «Документы на дом» — написано моим почерком. Всё тут: договор купли-продажи маминой квартиры, квитанции по ипотеке, чеки…
Мама умерла двадцать лет назад. Оставила трёшку в центре. Я тогда рыдала неделю — мы с ней вдвоём жили после того, как отец ушёл. А Сашка предложил: давай продадим квартиру, построим дом. Косте простор нужен, воздух…
Семьсот тысяч — это тогда большие деньги были. На первый взнос хватило, на фундамент. Потом начались наши мытарства. Сашка работу потерял — сократили. Полгода дома сидел, «себя искал». Я в аптеке за троих пахала.
Потом вроде устроился, но денег всё равно не хватало. Я вторую ставку взяла, по выходным дежурила. «Ты же у нас умница, — говорил Сашка. — Справишься».
Справилась, да. Дом достроили. Сад посадили. Я каждое деревце сама выбирала. Сирень под окнами — пятнадцать кустов. Сашка ворчал: зачем столько? Я говорю: красиво же. А он: лучше б картошку посадила.
Звонит телефон. Номер незнакомый.
— Алло?
— Ирина Павловна? Это Мария Воронова, адвокат. Ваша подруга Марина дала ваш телефон. Она вкратце рассказала о вашей ситуации. Могу я вам помочь?
— А что вы можете сделать? Муж хочет дом пополам делить.
— Это мы ещё посмотрим. У вас первоначальный взнос был из личных средств? Наследство?
— Да, мамину квартиру продала.
— Отлично. Есть все документы?
— Конечно. Я всё храню.
— А ипотека погашена?
— Почти. Три платежа осталось.
— Замечательно. Пока есть обременение, дом быстро не поделить. Встретимся завтра?
Вечером звонит Сашка:
— Ир, ну что ты выдумываешь? Давай по-человечески решим.
— По-человечески? Это как ты со своей Анькой в моём саду свадьбу справлять собрался?
— При чём тут сад? Дом же общий!
— Общий? А кто ипотеку тянул, пока ты работу искал? Кто ремонт оплачивал пять лет назад?
— Ну хорошо, я готов тебе больше половины оставить. Шестьдесят процентов устроит?
— Нет, Саш. Не устроит. Увидимся в суде.
Утром еду к адвокату. Мария Воронова оказалась бабой лет пятидесяти пяти, с короткой стрижкой и острым носом.
— Так. Что у нас? Дом куплен в браке, но первый взнос — ваше наследство. Платежи по ипотеке в основном с вашей карты?
— Да. Муж часто без работы сидел.
— Прекрасно. Ещё что?
— Капремонт пять лет назад. Четыреста пятьдесят тысяч. Тоже я со своей карты всё платила.
— Документы есть?
— Все.
— Отлично. Будем требовать признания дома вашей личной собственностью. Или как минимум — две трети вам.
— А это реально?
— С такими документами? Более чем. Но главное — время выиграем. Экспертиза, запросы в банк… Месяца три-четыре точно.
— То есть в мае никакой свадьбы?
— Гарантирую.
Первое заседание назначили на конец апреля. Прихожу в суд, сажусь на лавочку. Тут и Сашка появляется. А с ним — она. Анечка.
Молодая, лет тридцать, в красном платье, на шпильках. У меня в аптеке такие покупательницы бывают часто по ночам — сразу видно, что не своим умом живут.
— Здрасьте, — буркает Сашка.
— Привет.
Анька демонстративно берёт его под руку, проходит мимо. Каблуками цокает — аж эхо по коридору.
В зале судья — женщина лет пятидесяти, усталая такая — бумаги листает:
— Итак, истец требует развода и раздела имущества поровну. Ответчица?
Встаёт моя адвокат:
— Ваша честь, мы не против развода. Но по разделу имущества подаём встречный иск. Просим признать дом личной собственностью моей клиентки.
— Основания?
— Первоначальный взнос — личные средства гражданки Сергеевой от продажи наследственного имущества. Вот документы.
Сашкин адвокат вскакивает:
— Протестую! Имущество нажито в браке!
— У вас доказательства финансового участия вашего клиента? — спрашивает судья.
— Э-э… Часть доходов была неофициальной…
— То есть документов нет. А у ответчицы — есть. Хорошо. Вижу, ипотека не погашена?
— Верно, — говорит моя адвокатша. — Просим привлечь представителя банка и назначить экспертизу.
— Принято. Заседание переносится.
В коридоре Сашка меня догоняет:
— Ира, ты что творишь? Мы же договаривались!
— О чём договаривались? Что ты уйдёшь и будешь свадьбу в моём доме праздновать?
Подбегает Анька:
— Саш, что происходит? У нас же свадьба через месяц!
— Ань, подожди в машине.
— Нет! Я хочу знать! Почему она тянет? Мы же всё спланировали!
Поворачиваюсь к ней:
— А что вы спланировали, девушка? Как в моём доме праздновать будете? Сирень мою под арку использовать?
— В вашем? Это ещё бабушка надвое сказала!
— Вот и проверим. У меня, в отличие от вашего жениха, все бумажки в порядке.
Еду домой, а там Костик сидит:
— Мам! Как суд?
— Перенесли. Будем экспертизу делать.
— А правда, что папа… ну, со своей этой… у нас свадьбу хотел?
— Правда, сынок, правда.
— Обалдеть. Слушай, может, тебе ещё какие документы поискать? Вдруг что забыла?
И тут меня осеняет:
— Костик! Ремонт же! И сад! Я ж рабочих нанимала, деревья сажала…
— Точно! Давай искать!
Лезем в кладовку. В старых коробках — чудо! Договор с бригадой, чеки из садового центра.
Две недели пролетели быстро. Сашка названивает:
— Ир, давай договоримся. Чего ты хочешь?
— Справедливости, Саш.
— Ладно, забирай две трети. Только быстрее давай.
— А что, горит?
— Аня… она беременна.
— Что?!
— Ну да. Поэтому свадьба срочная.
— Поздравляю. Но это ваши проблемы.
Адвокатше говорю:
— Добавьте в иск моральный ущерб. За измену в браке.
— Ого! Сделаем.
День второго заседания. Май, жарко. В зале эксперт отчёт зачитывает:
— На основании представленных документов, личные вложения гражданки Сергеевой составляют семьдесят восемь процентов от стоимости дома…
Сашка белый сидит. Анька сумку мнёт.
— Кроме того, благоустройство участка полностью оплачено гражданкой Сергеевой…
После заседания в коридоре — цирк.
— Ты специально! — орёт Анька. — Ты не хочешь жениться!
— Ань, успокойся…
— Какое успокойся?! Свадьба сорвана! Платье пропало! Что я родителям скажу?! Что гостям скажу! Да это позор какой!
— Мы перенесём…
— Куда?! В твою съёмную однушку?!
Проходим мимо с адвокатшей.
— Кажется, в раю проблемы, — говорит Мария.
— Сам виноват. Нечего было золотые горы обещать. И меня носом тыкать в мой же дом!
В июне последнее заседание. Решение: дом — мой на три четверти. Сашке предложили или выплатить мне его долю, или продавать и делить деньги.
На выходе из суда Анька даже не обернулась на него и не попрощалась. Села в такси и умчалась.
Через неделю Сашка звонит:
— Ир, можно поговорить?
— Валяй.
— Аня меня бросила. Сказала, что я неудачник.
— Сочувствую.
— Может… может, попробуем всё сначала? ну гульнул… ну запутался…
— Саш, ты же хотел второй шанс на счастье. Вот и ищи его. У кого-нибудь другого. Меня в покое оставь!
В июле закрыла ипотеку. Последний платёж — и дом полностью мой.
А в конце месяца Костик приводит девушку:
— Мам, это Лена. Мы вместе учимся.
Милая девочка, скромная. За ужином разговорились.
— Костя много о вас рассказывал, — говорит Лена. — Как вы дом отстояли.
— Да что там… Жизнь заставила.
— Моя мама тоже нас одна растила. Пятерых. Я знаю — женщина может всё.
Потом молодые гулять ушли, а я в сад вышла. В беседке села — той самой, которую сама строила — но свои деньги. Сашка всё отнекивался: зачем она нужна? Некогда там сидеть.
Телефон пикнул. СМС от Маринки: «Ну что, хозяйка? Новоселье когда?»
Отвечаю: «Да какое новоселье? Я тут двадцать лет живу. Просто теперь это точно МОЙ дом.»
И казалось бы — вот идилия — всё как я и хотела. Но не тут-то было.
В августе сад как с картинки. Розы цветут, яблони плодами усыпаны. Решила в отпуск уйти — первый раз за пять лет.
Утром звонок в калитку. Открываю — женщина лет пятидесяти стоит.
— Вы Ирина Павловна?
— Я.
— Меня Ольга зовут. Я мама Ани.
Ну, думаю, началось.
— Проходите.
— Я пришла… — она замялась. — Не знаю, как и сказать. Аня в Москву уехала. Беременная. На седьмом месяце уже. А ваш бывший…
— Что Саша?
— Он исчез. Телефон не берёт. Говорят, пьёт начал. Снимает комнату где-то. Я подумала, может, вы повлияете? Всё-таки столько лет вместе…
— Я? Повлиять? На Сашу?
— Ну поговорите с ним! Ребёнок же скоро родится! Его ребёнок! Как он может…
— Ольга, — я вздохнула. — Мне жаль вашу дочь. Правда. Но если Саша скрывается от беременной невесты, что я могу сделать? Двадцать лет замужем была — не смогла из него мужика сделать.
— Но хоть попробуйте! Аня одна, без работы, декрет скоро…
— Знаете что? Дам вам телефон его адвоката. Пусть Аня алименты через суд требует. Это единственное, что может помочь.
Она ушла сломленная. А я стояла у калитки и думала: вот тебе и второй шанс на счастье, Саша. Променял семью, дом — на что? На пустоту. Даже от собственного ребёнка сбежал.
А я в своём саду. В своём доме. Который отстояла.
Когда-то сказала: «Ну я им устрою».
И устроила.
И правильно сделала.
Завещание