Лада подняла глаза от ноутбука, когда Артём прошёл к кухонному столу и сел напротив. В руках у него была кружка с кофе — третья за утро.
Она это заметила, потому что считала автоматически: первая в семь утра, вторая в половине девятого, теперь вот третья. Привычка аналитика — всё раскладывать по полочкам.
Ноябрьский день за окном был серым и мокрым. Капли дождя стекали по стеклу, размывая очертания соседних домов. Лада работала дома уже второй месяц — перешла на удалёнку в новой компании. Удобно, особенно зимой. Не нужно тратить время на дорогу, можно работать в удобной одежде, варить кофе когда захочется.
— Веру вчера окончательно утвердили на работу в Праге, — сказал Артём, ставя кружку на стол. — Уезжает через месяц. С детьми.
Лада кивнула, не отрываясь от экрана. Новость ожидаемая. Вера готовилась к переезду уже полгода — училась чешскому языку по видео-онлайн с преподавателем, собирала справки и переводы документов, искала школу для восьмилетней Кати и десятилетнего Максима.
IT-сфера давала такие возможности — можно работать из любой точки мира, лишь бы интернет был стабильный.
Хорошая возможность, новая жизнь. Лада искренне была рада за неё. Вера заслуживала перемен — после развода три года назад тянула двоих детей одна, работала на двух работах, жила в съёмной однушке. Теперь наконец-то появился шанс начать всё заново.
— Но есть проблема с пропиской, — продолжил Артём, и в его голосе появилась осторожная нотка. — Ей нужно сохранить российскую регистрацию. Для банков, для налогов. Понимаешь?
Лада подняла брови, отвлекаясь от отчёта по продажам. Не понимала, при чём здесь она. Вера взрослая женщина, сама разберётся со своими документами.
— На даче прописать нельзя — участок не имеет статуса жилого дома, — Артём говорил медленно, будто объясняя что-то сложное. — У мамы тоже проблема — если к ней кого-то прописать, у неё льготы по коммунальным слетят. А у тебя квартира есть.
Лада медленно закрыла ноутбук. Вот оно. То, чего она ждала, сама не понимая почему. Какое-то шестое чувство подсказывало: разговор пойдёт не туда.
Квартира досталась ей от бабушки Риты три года назад. Двушка в хорошем районе, пятый этаж в кирпичном доме, недалеко от метро. Сначала они с Артёмом думали туда переехать, но потом решили остаться в его частном доме. Там больше места — три комнаты, кухня-столовая, два санузла. Есть участок с яблонями и грушей, гараж для машины, подвал для заготовок. А главное — тишина. Никаких соседей за стенкой, никого сверху и снизу.
А квартиру сдавали молодой паре без детей. Сорок тысяч в месяц — неплохой дополнительный доход. На эти деньги они ездили отдыхать летом, покупали технику для дома, откладывали на будущее.
— Вера не просит жить там, — Артём говорил осторожно, будто предлагал что-то совсем простое. — Только прописка. Формальность. Она же будет за границей.
Лада встала, прошла к окну. За стеклом серел день, ветер качал голые ветки тополей вдоль дороги. Где-то в глубине души что-то неприятно кольнуло. Не от того, что муж попросил помочь сестре — это было бы естественно. А от того, КАК он попросил. Будто речь шла о чём-то само собой разумеющемся.
— Ты уже ей обещал? — спросила она, не оборачиваясь.
— Нет! — быстро ответил Артём. — Я сначала с тобой хотел обсудить. Мы же семья.
Семья. Красивое слово. Только почему-то именно она должна была решать семейные проблемы своей квартирой. Не Артём своей дачей. Не свекровь своей жилплощадью. А она.
Лада повернулась к мужу. Артём сидел, слегка подавшись вперёд, руки сложены на столе.
На нём была серая толстовка, которую она она выбирала на маркетплейсе. Волосы слегка растрёпаны, небритый — работал тоже дома, мог позволить себе не следить за внешним видом. Искренний, открытый взгляд карих глаз. Он действительно не понимал, в чём может быть проблема.
Пять лет брака научили Ладу читать выражение его лица. Сейчас Артём был уверен в своей правоте. Для него просьба для сестры — дело естественное. Семья должна помогать семье. А то, что помогать будут за счёт Лады, каким-то образом выпадало из его внимания.
— А если мне нужно будет продать квартиру? — спросила она.
— Зачем тебе её продавать? — Артём искренне удивился.
— Не знаю. Может, захочу купить что-то побольше. Или вложить деньги в бизнес. Или купить дом у моря.
— Ну, это же не завтра, — он пожал плечами. — А Вера через пару лет, может, вернётся.
Лада села обратно за стол. В животе появилось неприятное ощущение, будто она съела что-то не то. Тяжесть, тошнота. Так бывало в детстве, когда родители принимали за неё решения, не спрашивая мнения.
— Артём, а ты знаешь, как выписать человека, который находится за границей?
Он моргнул, на лице появилось недоумение.
— Ну… наверное, как обычно. Подъедет, оформит.
— А если не подъедет? Если у неё не будет времени? Или денег на дорогу? Или просто желания?
— Да что ты такое говоришь? — Артём удивился, даже откинулся на спинку стула. — Это же Вера. Мы же родственники.
Лада встала и пошла к холодильнику. Достала бутылку воды, налила себе стакан. Медленно выпила, чувствуя, как холодная жидкость стекает по горлу. Артём ждал, поглядывая на неё с лёгким недоумением.
В памяти всплыли рассказы коллеги по работе — Оксаны из соседнего отдела. Та полгода не могла продать квартиру, потому что одна из прописанных там жила в Америке и «никак не могла приехать». То болела, то работа не отпускала, то виза не готова, то просто нет денег и требовала оплатить ей перелёт для всей семьи. В итоге пришлось через суд выписывать. Год ушёл, плюс расходы на адвоката.
А ещё был случай у знакомой мамы — там вообще человек пропал без вести. Прописался у тёти, уехал на заработки и не вернулся. Тётя умерла, квартиру не могли ни продать, ни переоформить — нужно было сначала признать пропавшего умершим. Судились три года.
— А с детьми как? — спросила Лада. — Их тоже не будет сложно выписать?
— Каких детей? — не понял Артём.
— Катю и Максима. Если их пропишешь вместе с Верой.
— Ну… они же несовершеннолетние. Мать решает.
— Мать, которая будет в Чехии. И которой, возможно, будет невыгодно терять российскую прописку для детей.
Артём помолчал, видимо обдумывая её слова.
— Ладочка, ну ты же понимаешь — это временно. Вера нормальный человек, она не будет создавать проблемы.
— Я не сомневаюсь, что Вера нормальный человек, — Лада села обратно за стол. — Но жизнь непредсказуемая вещь. Сегодня у неё одни планы, завтра — другие.
Она вспомнила, как три года назад сама планировала переехать в Питер — предлагали хорошую должность. Потом передумала из-за Артёма. А если бы тогда кто-то строил планы, рассчитывая на её неизменные намерения?
— Сестра не просит много — просто пропиши её с детьми в свою квартиру, — повторил Артём, и в его голосе появилась едва заметная нотка раздражения.
Лада поставила стакан на стол. Резко, звонко. Вода плеснула на столешницу.
— Я не хочу лишаться своего жилья, — сказала она тихо.
Артём растерялся. Брови поползли вверх, рот приоткрылся.
— Какого жилья лишаешься? Ты же там не живёшь!
— Я лишаюсь права РАСПОРЯЖАТЬСЯ своим жильём. Понимаешь разницу?
Он не понимал. Лада видела это по его лицу. Для него квартира, которая сдаётся, — это не совсем собственность. Что-то вроде банковского вклада. Лежит, приносит доход, но не требует ежедневного внимания.
Она села за стол, положила руки на столешницу. Пальцы сами собой переплелись. Нужно было объяснить спокойно, без эмоций. Артём любил логику, факты, причинно-следственные связи.
— Артём, если я пропишу Веру с детьми, а потом мне понадобится продать квартиру, я не смогу этого сделать без их согласия. А они будут за границей.
— Ну позвонишь, договоришься…
— А если не договорюсь? Если у неё в тот момент будут проблемы? Или она обидится на нас из-за чего-то? Или просто решит, что ей удобно числиться там прописанной, а возвращаться не хочется? Дорогу кто ей будет для всей семьи оплачивать — я?!
Артём помолчал. На лице появилось выражение, которое Лада знала хорошо — он пытался найти контраргументы.
— Ты что, не доверяешь Вере?
— Я не доверяю СИТУАЦИИ. Слишком много переменных. Слишком много зависимостей.
Лада встала, прошлась по кухне. Остановилась у мойки, посмотрела в окно. Во дворе соседи жгли листья — дым поднимался серым столбом, рассеивался между голыми ветками. В детстве она любила этот запах. Теперь он казался горьким.
— Знаешь, — сказала она, не оборачиваясь, — а ведь никто даже не СПРОСИЛ моего мнения. Ты с Верой уже всё обсудили, а мне преподносите как данность.
— Я же с тобой сейчас обсуждаю!
— Нет. Ты мне СООБЩАЕШЬ решение. И делаешь вид, что это мелочь, не заслуживающая обсуждения.
Артём встал, подошёл к ней. Положил руки на плечи, развернул к себе.
— Ладочка, ну что ты так? Мы же семья. Вера мне всегда помогала, когда я был маленький. Восемнадцать лет ей было, а она меня из детдома забрала, опекунство оформила. Неужели я не могу ей помочь, когда она просит?
Лада смотрела в его карие глаза. Да, она помнила эту историю. Артёму было двенадцать, когда погибли родители. Вера училась в институте, снимала комнату в коммуналке, подрабатывала в кафе. Но младшего брата забрала к себе. Недоедала сама, чтобы его кормить. Сидела с ним ночами, когда болел. Учила уроки, ходила в школу на родительские собрания.
— Ты можешь ей помочь, — сказала Лада тихо. — Но почему именно МОЕЙ квартирой?
— А какой ещё? Больше вариантов нет!
— Вот именно. Нет вариантов. Кроме как поставить мою квартиру в зависимость от настроения твоей сестры.
Артём убрал руки с её плеч, отступил на шаг.
— Настроения? Ты серьёзно думаешь, что Вера…
— Я думаю, что люди меняются. Обстоятельства меняются. И то, что кажется простым сегодня, завтра может стать большой проблемой.
Они смотрели друг на друга через небольшое расстояние. Артём выглядел расстроенным и растерянным. На лице читались обида и недоумение. Лада чувствовала себя эгоисткой, но отступать не хотела.
— Я схожу к юристу, — сказала она. — Узнаю, что по закону.
— Зачем к юристу? — удивился Артём. — Это же простая прописка!
Но Лада уже достала телефон и листала контакты. Нашла номер своей знакомой Марины, которая работала в риелторской компании. Та разбиралась в жилищных вопросах лучше многих адвокатов.
Марина приняла её на следующий день в офисе. Небольшая переговорная комната, стол из тёмного дерева, кожаные кресла. На стенах — дипломы, сертификаты, фотографии с каких-то деловых мероприятий.
Марина выглядела как всегда — строгий костюм, аккуратная причёска, минимум косметики. Деловая женщина, которая привыкла решать проблемы быстро и эффективно.
Выслушала ситуацию, покачала головой.
— Лада, ты же умная девушка. Зачем тебе это?
— Объясни подробнее.
Марина достала папку с документами, положила на стол.
— Смотри: прописываешь сестру мужа с детьми. Сестра уезжает за границу. Чтобы потом их выписать, нужно либо их личное присутствие всех — включая детей — либо нотариально заверенные доверенности через консульство, либо решение суда.
Лада кивнула.
— Доверенности через консульство — это месяцы ожидания и большие деньги. В Праге консульство одно на всю Чехию, очереди огромные. Личное присутствие — тоже дорого и не факт, что удобно. Билеты, гостиница, отпуск на работе. А если дети в школе? Суд — если они не согласны выписываться добровольно.
— А если согласны?
— А если в тот момент, когда тебе надо продать, у неё кризис в семье? Или проблемы с работой? Или болеет кто-то из детей? Думаешь, ей будет до твоих проблем?
Лада помолчала.
— Знаешь, сколько случаев в моей практике, когда люди годами не могут продать квартиры из-за прописанных родственников за границей? — продолжила Марина. — И все начинали с «это же семья, договоримся».
Она открыла папку, достала несколько справок.
— Вот этот случай — тётя прописала племянника с женой, те уехали в Германию. Тётя захотела продать квартиру и переехать к дочери. Племянник согласился выписаться, но жена его — нет. Говорит, пригодится российская прописка. Судились полтора года.
Марина перелистнула страницы.
— А здесь — отец прописал сына с внуками, сын уехал в Канаду. Через три года отцу понадобились деньги на лечение, хотел продать квартиру. Сын не отвечает на звонки, телефон поменял. Через суд признавали его пропавшим без вести.
Лада слушала, и в животе крепло противное ощущение. Все эти истории начинались одинаково — с желания помочь близким.
— А что с детьми? — спросила она. — Их тоже сложно выписать?
— С детьми ещё сложнее. Нужно согласие органов опеки, справки о том, что детям есть где жить. А если мать за границей, то ещё и доказательства, что новое место жительства соответствует интересам ребёнка.
Лада вышла с тяжёлым чувством в груди. Теперь она знала точно: это не паранойя. Это реальные риски, с которыми сталкиваются тысячи людей.
По дороге домой остановилась в кафе, заказала кофе. Сидела у окна, смотрела на прохожих и думала. Как объяснить Артёму, что она не жадная и не бездушная? Что просто не хочет лишаться контроля?
Вечером рассказала мужу о разговоре с Мариной. Артём слушал молча, хмурясь. Сидел на диване, локти на коленях, смотрел в пол.
— Понятно, — сказал он в конце. — Значит, отказываешься помочь.
— Я не отказываюсь помочь. Я отказываюсь связывать свою квартиру с непредсказуемыми обстоятельствами.
— Это одно и то же.
— Нет, не одно и то же!
Лада сжала кулаки. Как же его достать, этого барана?! Как объяснить?
— Артём, представь: ты дашь кому-то свою машину в долгосрочную аренду. А ключи от неё будут у человека в другой стране. И когда тебе понадобится машина срочно, ты не сможешь её взять, пока этот человек не приедет и не отдаст ключи. Удобно?
— Плохое сравнение.
— Почему плохое? Очень даже хорошее! Я теряю контроль над своей собственностью.
Артём встал, прошёлся по комнате. Остановился у книжной полки, повертел в руках фотографию — их свадебное фото пятилетней давности.
— Знаешь, что обидно? — сказал он, не оборачиваясь. — Вера всегда думала, что ты хороший человек. Говорила, что Артёму повезло с женой. А теперь что я ей скажу? Что моя жена боится ей помочь?
Лада почувствовала укол вины, но устояла.
— Скажи правду. Что твоя жена не хочет лишаться права распоряжаться своей собственностью.
— Красиво звучит, — Артём поставил фотографию на место, обернулся. — А по сути — отказ помочь семье.
— По сути — защита своих интересов.
— Твоих интересов, — он подчеркнул слово «твоих». — А интересы семьи тебя не волнуют.
— Семья — это мы с тобой. А Вера — твоя сестра.
— Понятно. Значит, для тебя есть разница между мной и моей семьёй.
— Есть. И в этом нет ничего плохого.
Они смотрели друг на друга. Между ними пролегла невидимая граница. Лада это чувствовала и понимала: первый раз за пять лет брака они столкнулись с ситуацией, где интересы НЕ совпадали.
Раньше все решения принимались легко. Куда поехать отдыхать, какую машину купить, как обустроить дом — они всегда находили компромисс. А тут компромисса не было. Либо она соглашается, либо нет.
— Хорошо, — сказал Артём тихо. — Не будем прописывать. Вера что-нибудь придумает.
Он ушёл в спальню. Лада осталась в гостиной, глядя в окно на вечерний двор.
Неделю они почти не разговаривали. Артём был подчёркнуто вежлив, но холоден. Утром желал доброго дня, вечером спрашивал, как прошёл день. Отвечал на вопросы односложно. За ужином молчал, уткнувшись в телефон.
Лада понимала: он обижен. И, может быть, имел на это право. Ведь она действительно отказалась помочь его сестре. Женщине, которая воспитала его после ухода родителей.
Но каждый раз, когда к ней приходили сомнения, она вспоминала слова Марины: «Все начинали с «это же семья, договоримся»».
А ещё она думала о том, что Артём даже не попытался найти другие варианты. Сразу решил, что удобнее всего использовать квартиру жены.
Через неделю Артём сообщил за ужином:
— Вера нашла вариант. Бывшая коллега согласилась прописать у себя. Временно.
— Это хорошо, — сказала Лада.
— Да. Хорошо.
Он не добавил «для тебя», но Лада услышала эти слова. И поняла, что обида никуда не делась.
Вера уехала в конце ноября. Перед отъездом заехала попрощаться. Приехала с детьми — Катя и Максим выглядели возбуждённо и немного испуганно. Большое путешествие, новая страна, новая школа. В их возрасте это одновременно и приключение, и стресс.
Вера была приветлива, но сдержанна. Обнимала Ладу при встрече, спрашивала о работе, рассказывала о планах. Но в глазах читалось понимание: она знает об отказе и делает выводы.
— Удачи тебе в новой жизни, — сказала Лада на прощание.
— Спасибо, — ответила Вера. — Надеюсь, у всех всё сложится.
Они обнялись. Формально, без тепла. Дети попрощались, помахали руками из машины.
Артём проводил сестру до машины, помог погрузить чемоданы. Вернулся мрачный, сел на диван, уставился в телевизор.
— Довольна? — спросил он, не глядя на Ладу.
— Нет, — честно ответила она. — Но и не жалею.
Артём кивнул, продолжая смотреть в экран.
— Сестра не просила много — просто пропиши её с детьми в свою квартиру, — произнёс он тихо, повторяя свои же слова.
Лада посмотрела на него.
— Хотя всё равно считаю, что мы могли бы помочь.
Они просидели в молчании до самого вечера.
Прошло полгода. Артём постепенно оттаял. Перестал дуться, вернулся к нормальному общению. Вера звонила раз в неделю, рассказывала о новой жизни: дети хорошо устроились в школе, выучили основы чешского, завели друзей.
Работа нравится — в международной IT-компании можно было общаться на английском, а чешский изучать постепенно. Квартиру снимают в хорошем районе, недалеко от центра.
— Кстати, — сказал Артём как-то вечером за ужином, — у коллеги Веры проблемы начались. Та, что прописала её у себя. Её муж требует, чтобы она всех выписала. Говорит, что квартира не резиновая, платить приходится втридорога, а им самим ребёнка планировать.
Лада подняла глаза от тарелки.
— И что Вера?
— Ищет новый вариант. Говорит, хорошо, что ты тогда отказалась. Я бы потом сам не знал, как это выпутывать.
Лада ничего не ответила. Только кивнула.
— Извини, — сказал Артём. — Я тогда не понимал, какие могут быть сложности.
— Понимаю, — ответила Лада. — Ты хотел помочь сестре. Это правильное желание.
— Но ты была права. Нельзя помогать за счёт того, что потом сам загонишь себя в угол.
Лада закончила есть, встала из-за стола. Подошла к мужу, обняла за плечи.
А ты думал, я вам квартиру просто так отдала? — тёща подняла бровь