— Можно лучше ты, а не она? Тебя я хотя бы знаю.
— Можно, — вообще по протоколу было не положено, но ради спокойствия друга Лика была готова взять на себя обязанности процедурной медсестры на несколько минут.
— Привет, Рапунцель! – стоило Лике выйти встречать приехавших за ворота, как Паша стиснул ее в крепких дружеских объятиях.
— О, так это и есть наше недостающее звено? – хмыкнула стоящая рядом с ним женщина. – Я Тася, привет, кстати. Понимаю, почему он тебе кличку Рапунцель дал.
Лика усмехнулась, перекинув косу до …опы обратно за спину. Из машины раздался детский плач.
— Ох ты боже, да что там у тебя опять случилось, — Тася поспешила достать из автолюльки ребенка, тут же принявшись укачивать его на руках.
— Сын или дочь? – с любопытством уточнила у Паши Лика.
— Дочь. Викой назвали. Вы идите в дом, я чемоданы сейчас принесу, расскажешь, как у вас тут дела.
— Да все хорошо, не о чем рассказывать.
— Мрак! – раздалось с заборного столба. В следующий момент на плечо мимо проходящей Лики спрыгнул черный пушистый кот.
— Да Мрак себе никак любимца нашел, — хмыкнул Павел. – Меня, значит, не подпускает, Тасю не любит, тетю Надю и ту еле терпит, а к тебе на руки лезет.
Ты там что, шампунчик с кошачьей мятой где-нибудь у тетки в кладовке нашла?
— Он ко мне в первую ночь пришел. Ох я перепугалась тогда. Чувствую, как будто дышать не могу, глаза открываю – а мне в лицо две фары светит и голос такой «мраа-а-а-а-ак».
Я с перепугу его через всю комнату швырнула, потом полчаса ловила, чтобы извиниться.
Но мы решили наши взаимные разногласия и даже подружились. А почему ты меня недостающим звеном назвала?
— О, ну смотри какая история получается. Тетя Надя ведь правильно Паше сказала, что ты на врача поступать собираешься?
— Ну да. На хирурга.
— Ага, теперь следи за цепочкой. Я всегда хотела быть музыкантом, но родилась в потомственной династии преподавателей, профессоров и прочих уважаемых людей, которые искренне считают, что сцена – это позор, раз..врат и прожигание жизни.
Кстати, с матерью твоей работать доводилось, она мне аккомпанировала пару раз. Не бледней, не бледней, я же с мозгами, не стала ей ничего про тебя рассказывать.
В общем, я после школы в музучилище поступила, после чего меня вся семья прокляла и от меня отреклась, ну да я и не особо-то и расстраиваюсь.
Пашка у нас из потомственных врачей, но в силу некоторых обстоятельств…
— Называй вещи своими именами – в силу того, что при виде крови сразу улетаю в обморок, — тут же раздался за их спинами насмешливый голос Павла.
Он без труда пронес мимо посторонившихся девушек два чемодана и скрылся в доме.
Оттуда тут же донеслись радостные возгласы тети Нади о том, как двоюродный племяш подрос, похорошел и вообще – красавцем стал за те полгода, что она его не видела.
— Да, собственно из-за этого ему медицинской карьеры не светило, так что ушел в учителя и тоже связи с семьей из-за этого разорвал.
— Не из-за этого, а из-за того, что приводить десятилетнего ребенка на скотобойню или же четырнадцатилетнего заставлять санитаром в больнице подрабатывать, чтобы «опыта набраться» и «фобию перебороть» — это нечто в моем понимании недопустимое и отдает поехавшей кукухой.
У тебя ситуация полайтовей в чем-то, — Паша рукой указал на Лику, — но мамахен твоя тоже не с той резьбой.
Они ко мне приходили и с полицией и отдельно. Все уговаривали вспомнить, не проболталась ли ты мне о каких-то планах, мол, классному руководителю дети доверяли, мог я что-то и знать.
Ну, я и выдал заготовленную тираду, мол, девочка мне за несколько недель до побега призналась в чувствах, я ее аккуратно завернул, родителям сообщил, ну а сам постарался до выпуска ни о чем не разговаривать, чтобы повода не давать воспринимать мой отказ как-то иначе, чем этот самый отказ.
Ну а после выпуска и подавно не видел, не знаю, не встречался и не интересовался. Мать твоя тогда все время вопила, что время для поступления проходит и что все планы в тартарары полетели.
Нормальный родитель беспокоился бы, что ребенок, гипотетически, где-то голодный, холодный и без крыши над головой скитается, в неприятности влипнуть может по неопытности, или в беду попасть, а эту только планы и волновали.
Ты, кстати, сними себя с учета в списке пропавших, чтобы зря ориентировки не висели.
— Уже. Я когда в институт ездила на день открытых дверей, зашла в полицию и все сделала. Где пряталась, не сказала, да они и не спрашивали, просто проверили паспорт, дали на подпись кучу бумаг, и сказали, что дело закроют за отсутствием состава чего-то там.
Так что поступать и учиться буду уже спокойно, надеюсь только, что матери никто не скажет, где меня видели.
Да даже если и скажут – там город большой, искать долго можно. И вообще не факт, что я именно туда поступлю, документы-то буду сразу в несколько заведений подавать, а уж куда возьмут…
— Да возьмут тебя, еще и повыбирать сможешь. Баллы по ЕГЭ высокие, аттестат красивый, да и голова варит, а больше ничего и не надо, — подбодрил ее Паша.
И как в воду глядел – Лика без труда поступила, да еще выбирала между тремя учебными заведениями.
Учеба давалась ей достаточно легко, а помощь тети Нади и возможность приезжать к ней на каникулы позволили не беспокоиться о жилье на летний период и самых необходимых вещах.
С третьего курса девушка устроилась подрабатывать на «Скорую помощь» чтобы и опыта набраться, и стаж, да и деньги получать.
А уже после института и ординатуры поехала по распределению в совершенно другой город, где ее никто не знал.
Но, как оказалось, именно в этом городе недостающие звенья сложились в цепочку, из-за которой только осталось и ей, и Паше удивляться, как повернулась судьба.
Она тогда осталась за дежурного хирурга. А по скорой к ним привезли пациентку после неудачного падения. Фамилия показалась знакомой, да и редкой была достаточно, но тогда Лика не обратила на это внимания.
Просто сделала свое дело, простояла шесть часов у операционного стола, но вытащила незнакомую женщину с того света.
А когда ей сообщили, что приехал сын пациентки – в коридоре она увидела белого, как мел, Пашку.
Тот узнал ее. Даже под маской и шапкой, но узнал. Привычно стиснул в дружеских объятиях, сейчас больше цепляясь за нее, как за последнюю надежду, словно боясь услышать самое страшное, но у Лики были хорошие новости. Кроме одной.
— Нужна кровь. Первая отрицательная. Наших запасов тут не хватит, машину мы послали к соседям, но неизвестно, когда приедут и не факт, что там нужная будет.
— Намек понял, ты там главное нашатырь поближе держи, а то ведь я иголку увижу – и присяду полежать там, где стоял, — нервно улыбнулся Павел.
Уже во время забора крови посмотрел на Лику умоляюще и едва слышно попросил:
— Можно лучше ты, а не она? Тебя я хотя бы знаю.
— Можно, — вообще по протоколу было не положено, но ради спокойствия друга Лика была готова взять на себя обязанности процедурной медсестры на несколько минут.
Подготовив все необходимое, она начала процесс. Паша сидел на стуле, дрожа от страха, но руку не вырывал. Только отвернулся и уткнулся лицом в Тасино плечо, стараясь глубоко и ровно дышать.
— Все, все хорошо, — быстро убрав кр..овь и иглы так, чтобы Паша их не увидел, Лика наложила повязку и сбегала за горячим чаем с шоколадкой.
Благо, что запас сладостей у нее, кажется, не переведется теперь никогда.
Уже утром мать Павла пришла в себя. Увидев у кровати сына, выдавила дрожащими губами:
— Пашенька, прости. Я все думала, когда меня везли, что умру, так и не скажу тебе этого. Я же… Я же такая д***!
— Я знаю, мам. И я даже сейчас тебе объясню, почему именно ты д***, — широко улыбнулся парень. – Видишь вот эту замечательную девчонку? Это она тебя вытащила.
Я тут с другими врачами поговорил – так вот вообще не факт, что другие бы справились. У нее руки золотые, понимаешь ли. Талант.
А знаешь, где бы этот талант был, если бы не я? В какой-нибудь филармонии по клавишам наяривал.
— Скорей в петле бы качался, учитывая мое отношение к клавишам, — хмыкнула Лика.
— Но появился такой хороший я, увидел в девочке себя и помог ей сва.лить от мамаши, которая хоть и не такой мон.стр..иной, как ты была, но тоже с прибабахом.
А вот не стал бы учителем, не познакомился с девочкой – и загорала бы ты сейчас на нижнем этаже с биркой на ноге.
Так что да, ты д***, мама. Простить не прощу, но можем попробовать наладить общение.
— Ты это серьезно? – уточнила у Павла Лика, когда они вышли из палаты.
— Ну, один-то шанс можно дать, тем более, что она сама прощения попросила. Если вдруг за старое возьмется или дочь мне полезет воспитывать в своей манере – всегда можно обратно отыграть эту партию.
Кстати, Рапунцель, а куда ты свою косу дела?
— Косу завтра из детской онкологии выписывают, — улыбнулась Лика. – Пока у нее своя не отрастет обратно, с моей побегает.
— О как, — Пашка чуть улыбнулся. Потрепал Лику по коротким волосам. – Ну бывай, Рапунцель. Не буду от дел отвлекать, еще увидимся.
— Увидимся, конечно, — улыбнулась Лика. Посмотрела на дверь палаты, где все еще всхлипывала пациентка, а потом поняла, что надо бы и со своими личными драконами увидеться. Много ведь лет прошло. Пора расставить все точки над «и».
В родной город она приехала в отпуск через три месяца. Остановилась у Паши и Таси, а потом, решив подготовиться к визиту к родителям, пошла погулять с дочерью друзей в ближайшем парке. Именно там и состоялась случайная встреча с матерью.
— Лика? Лика, господи, это что, и правда ты?! – Мать бросилась к ней, но замерла в ступоре, глядя на девочку рядом. – Это… Это то, о чем я думаю?
— Нет, мам, своих детей у меня нет. И вряд ли будут – боюсь стать таким же мон.стр..ом, каким была ты, — невольно вырвалось у Лики.
Сама себя она тут же одернула, ведь не хотела начинать все с претензий и обвинений, но невысказанные обиды, которые в детстве никто не слушал, жгли изнутри.
— Все еще считаешь меня мон.стр..ом? Я как лучше хотела! Развить твой талант, дать тебе путевку в жизнь.
Вот кем ты стала? Могла бы быть великой пианисткой, с твоими золотыми руками можно было…
— Я знаю про свои руки, мам, — криво усмехнулась Лика. – И мои коллеги тоже называют их золотыми. Я стала хирургом. Одним из лучших в соседней области.
Может, и не великим, но я нашла свое место в жизни. И я счастлива. Так, как не была НИКОГДА счастлива рядом с тобой и посвящая свое время осуществлению ТВОЕЙ мечты.
Валерия Геннадьевна отшатнулась. А потом тихо спросила.
— В том письме, которое ты написала. Ты правда хотела…
— Да мам, хотела. Добрые люди остановили вовремя. Вот, думаю, где бы я была сейчас, если бы все-таки успела тогда молотком вдарить от души и со всей силы.
Ты все еще считаешь, что твоя мечта стоила того, чтобы я захотела себя покалечить, лишь бы не идти у тебя на поводу и дальше?
— Если бы я поняла, что все настолько серьезно…
— Да не хотела ты ничего понимать, мам. Тебе плевать было и на меня, и на весь мир вокруг, лишь бы через меня реализовать то, что у тебя не получилось. Повезло еще, что я смелости набралась тогда сбежать.
— Да, доченька, повезло, — со вздохом признала Валерия Геннадьевна. – Зайдешь? Отец будет рад тебя видеть.
— Только если мы обойдемся без упреков в том, что вы так много в меня вложили, а я в итоге сама и без вашей помощи реализовалась в совершенно другой сфере.
— Врач – это хорошо, — высказал за ужином отец. – Может, нам и надо было тебя на хирурга с детства учить?
«Тогда я бы с вашим подходом ненавидела медицину», — этого Лика вслух не сказала.
Но, кажется, родители и сами поняли, что это был бы не лучший выход из ситуации и поэтому замяли тему, предложив выпить за то, что Лика все-таки осуществила свою мечту, пусть ей и пришлось преодолевать для этого преграды, поставленные собственными родителями.
За время отпуска она еще несколько раз заходила к ним в гости. Даже дала номер телефона. Созванивалась все чаще и чаще.
К моменту свадьбы с появившимся женихом Макаром их с родителями отношения потеплели до степени «дружеских».
А потом дочери Лики исполнилось шесть и она сама попросила маму записать ее в музыкальную школу. Приемная комиссия отметила, что у девочки есть явный талант.
— Наверное, кто-то из родственников музыкой занимался, мы правы?
— Занималась, но реализовалась в другой сфере, — уклончиво ответила Лика.
— С такими данными девочка должна…
— Девочка ничего не должна, — резко обрубила педагога Лика. – Пока ей нравится заниматься – пусть ходит.
Захочет дальше учиться – я сделаю все, от меня зависящее, чтобы помочь ей поступить. Но ломать ее я не буду и никому не позволю, понятно вам?
— Да я же не имел в виду ничего такого. Лишь хотел сказать, что такой талант нужно развивать.
— Если ей самой нужно будет – пусть развивает.
Как бы не изъявлял именно этот педагог желание работать с ее дочерью, Лика попросила, чтобы Веру записали к другому преподавателю. Да и сама Вера сказала потом, что ей «дяденька не понравился».
— А с Розой Михайловной весело. Она меня новой песенке научила. А еще – сказала, что мы можем выступить на конкурсе, но только мне тогда надо будет много готовиться и стараться, чтобы пройти отбор.
А еще… — без умолку болтала дочь после нескольких первых занятий в музыкальной школе.
Лика лишь улыбалась, понимая, что, возможно, в семье все-таки будет свой виртуоз. Если только Вера сама этого захочет, конечно.
«Я такое не ем! У вас не принято следить за здоровьем?» Наглая гостья