оль в спине началась в понедельник утром, когда Инна наклонилась за упавшей ручкой. Что-то хрустнуло между лопатками, словно сломалась тонкая веточка, и острая боль пронзила всё тело до самых пяток. Она застыла в неудобной позе — согнувшись пополам, не в силах разогнуться.
Аркадий помог ей добраться до кровати, принёс таблетки от боли, вызвал врача из поликлиники.
— Ну что ж, спину сорвали, — констатировал участковый доктор, осторожно прощупав больное место. — Нерв зажало. В вашем возрасте такое случается часто. Особенно у тех, кто целый день за столом сидит, над бумагами, кто много сидит за компьютером.
Инна работала бухгалтером в большом строительном магазине — двенадцать часов в день перед монитором, согнувшись над отчётами и калькулятором.
— Что делать? — спросил Аркадий.
— Постельный режим две недели. Потом постепенно разрабатывать. Никаких наклонов, тяжестей, резких движений. И к неврологу обязательно — нужно детальное обследование.
Невролог оказался мужчиной серьёзным, обстоятельным. Посмотрел снимки, покачал головой.
— Грыжа межпозвоночного диска. Пока небольшая, но если не беречься — будет расти. В худшем случае — операция.
— А в лучшем?
— В лучшем — полный покой месяц, потом леч..ебная физкультура, массаж, плавание. И никаких нагрузок полгода минимум.
Инна получила больничный лист на месяц с возможным продлением. Аркадий отпросился с работы на неделю, чтобы за ней ухаживать.
Жили они в квартире на втором этаже дома напротив — обычная двушка. Из кухонного окна было отлично видно старый деревянный дом матери Аркадия с высокими потолками и скрипучими полами, который достался Аркадию от бабушки с дедушкой.
Точнее, половина дома. Вторая половина принадлежала его матери, Лидии Сергеевне. Так было оформлено ещё при жизни деда. К дому прилагался участок в двенадцать соток — тоже пополам разделённый по документам.
Лидия Сергеевна жила одна с тех пор, как три года назад умер муж. Бывшая медсестра, она привыкла всех лечить, всем давать советы, во всё вмешиваться. При этом считала себя деликатной женщиной, которая никого не обременяет.
— Инночка, — говорила она, заходя каждый день с банкой малинового варенья или термосом травяного чая, — не переживай ты так. Спина — это всё от нервов. Вот я всю жизнь в больнице проработала, на ногах по двенадцать часов. И ничего, здорова как конь.
Инна кивала, благодарила за заботу. Лидия Сергеевна действительно помогала — готовила обеды, убиралась в доме, даже бельё стирала. При Аркадии вела себя идеально — заботливая свекровь, которая ради больной невестки готова на всё.
— Нам с Инной в этом году не до огорода. Засаживай сама что хочешь. — сказал Аркадий матери перед отъездом на вахту.
— Конечно, сыночек. О чём речь. Инне сейчас нужен покой.
Аркадий работал на нефтяных месторождениях — месяц дома, месяц в тундре. Зарплата хорошая, но график тяжёлый. Особенно для семейной жизни. Инна привыкла к его отсутствию, научилась жить одна. Но сейчас, больная и беспомощная, чувствовала себя особенно одинокой.
Первую неделю после отъезда мужа Лидия Сергеевна продолжала заботиться. Приносила еду, поила отварами, рассказывала новости из поликлиники, где до сих пор подрабатывала, только теперь просто уборщицей.
— Вот Петровна с четвёртого этажа тоже спину сорвала, — говорила она, усаживаясь в кресло у кровати Инны. — Так её дочка сразу к мануальщику повела. Один сеанс — и как новенькая. Правда, дорого очень, пять тысяч за процедуру.
— Мне врач такое не рекомендовал.
— А врачи у нас теперь что понимают? Все молодые, без опыта. Раньше лечили народными средствами — и все здоровые были.
Инна не спорила. Лидия Сергеевна в медицинских вопросах была категорична — сорок лет работы в больнице давали ей право считать себя экспертом.
На второй неделе тон свекрови начал меняться.
— Инночка, а ты уже неделю лежишь. Может, пора потихоньку двигаться? А то совсем атрофируешься.
— Врач сказал — месяц покоя.
— Врач врачом, а жизнь жизнью. Я вот после родов Аркадия на третий день картошку копала. И ничего, жива здорова.
— У меня не роды, а грыжа позвоночника.
— Тем более надо разрабатывать. Будешь лежать — хуже станет. Мышцы слабеют, диски смещаются. Надо понемногу нагружать.
Инна начала сомневаться. Может, свекровь права? Может, она действительно залежалась? Боль стала меньше, двигаться получалось легче. Врач говорил о постепенном возвращении к активности.
Она начала делать лёгкую зарядку — повороты головы, движения руками, осторожные наклоны. Потом стала вставать чаще, ходить по дому, помогать с готовкой.
— Вот видишь, — радовалась Лидия Сергеевна. — Я же говорила — движение лечит. Ещё неделька, и ты совсем здоровая будешь.
На третьей неделе Инна уже могла стоять у плиты, мыть посуду, даже полы помыть — осторожно, шваброй с длинной ручкой. Чувствовала себя почти выздоровевшей.
И именно в этот момент в дом вошла Лидия Сергеевна. Увидела Инну с ведром и тряпкой, хлопнула в ладоши.
— О! Ну вот, я же говорила! Совсем выздоровела! Моешь полы — значит, спина в порядке. А я всё переживала, думала — может, и правда что-то серьёзное.
— Врач разрешил только лёгкую домашнюю работу.
— Конечно разрешил! А то что, до старости лежать будешь? Вот и отлично. Как раз время подошло участок засаживать.
Инна почувствовала неладное.
— Какое время?
— Да май уже. Картошку пора сажать, огурцы, помидоры. А я одна не справлюсь — возраст уже не тот. Думала, попрошу соседку помочь, а тут ты как раз поправилась.
— Лидия Сергеевна, Аркадий же говорил — наша половина участка в этом году не засаживается.
— Говорил-то говорил, да он не подумал. Земля пропадать будет. Сорняки зарастут, потом не выкорчуешь. А между прочим, участок-то наполовину твой. И овощи ты с него ешь. Как же так — брать не стыдно будет, а поработать спина заболела?
Слова прозвучали мягко, но Инна уловила в них упрёк. И требование.
— Лидия Сергеевна, я ещё на больничном. Мне нельзя наклоняться, поднимать тяжёлое.
— Да кто говорит поднимать? Я всё тяжёлое сама сделаю. Ты только семена посеешь, польёшь немного их шланга. Самая лёгкая работа.
— Но врач запретил…
— Врач! — Лидия Сергеевна махнула рукой. — Врачи у нас перестраховщики. Боятся ответственности. А на самом деле лучшее лекарство — труд. Мы всю жизнь так лечились.
Инна попыталась отказаться вежливо, но свекровь не отставала. Каждый день приходила с новыми доводами.
— Инночка, а грядки-то я уже перекопала. Только семена остались посеять. Пятнадцать минут дела.
— Инна, а морковка уже всходит. Надо бы прополоть, а то сорняки заглушат.
С каждым днём тон становился настойчивее, а аргументы — жёстче.
— Инна, ты же видишь — я старая, одна со всем участком не справляюсь. А твоя половина зарастает. Совесть должна быть. Надо обрабатывать.
— Между прочим, земля официально твоя. По документам половина участка на Аркадии записана, значит, и твоя доля есть. Не чужая тётя какая, а хозяйка.
— Я, конечно, не жалуюсь. Но овощи-то ты ешь. Всю зиму мои огурцы солёные ела, помидоры, капусту — что, в этом году откажитесь что ли? А как пришло время поработать — так сразу больная стала.
Инна чувствовала растущее давление. Лидия Сергеевна была мастером психологического воздействия.
А потом случился тот день, когда свекровь пришла с ведром и садовым инвентарём.
— Всё, Инночка, хватит отлынивать. Смотри — картошку уже все посадили, если сегодня не посадим, пропадёт. А я спину сорвала, таскать вёдра не могу. Тебе же легче — молодая, здоровая.
— Лидия Сергеевна, я же объясняла…
— Объясняла, объясняла! — свекровь впервые повысила голос. — Месяц уже объясняешь! А полы моешь, по магазинам ходишь, еду готовишь. Значит, можешь! Просто не хочешь!
— Это домашняя работа, лёгкая…
— А картошку посадить — тяжёлая? Наклонилась, бросила в лунку, засыпала землёй. Минута дела!
— Мне врач запретил наклоняться!
— Какой врач? Этот молокосос из поликлиники? Да он сам небось огород в глаза не видел! А я сорок лет видела как людей лечат, знаю, что говорю!
Лидия Сергеевна стояла посреди квартиры с ведром картошки, красная от возмущения. Инна понимала — разговор принял другой оборот. Свекровь больше не просила — требовала.
— Совести у тебя нет!
— У меня есть медицинская справка…
— Справка! — Лидия Сергеевна презрительно фыркнула. — За справкой дело не станет. Скажешь врачу — болит спина, он и даст справку. А на самом деле здорова как лошадь!
Инна почувствовала, как закипела внутри. Месяц боли, месяц страха за своё здоровье, месяц осторожных движений и бессонных ночей. А свекровь считает это симуляцией.
— Лидия Сергеевна, я не буду работать в огороде. У меня грыжа позвоночника.
— Не будешь? — голос свекрови стал ледяным. — А овощи будешь есть? Картошечку мою, огурчики, помидорчики? Будешь?
— Если нужно, буду покупать в магазине.
— В магазине! — Лидия Сергеевна засмеялась зло. — А зимой что делать будешь? За килограмм картошки сто рублей просят!
— Справимся как-нибудь.
— Справитесь! Конечно, справитесь! За мой счёт! Я работай, как проклятая, а вы пользуйтесь!
— Никто вас не заставляет работать на нас.
— Не заставляет? — Лидия Сергеевна подняла голос ещё выше. — А кто вам овощи даёт? Кто всю зиму кормит? Кто банки закатывает, в погреб спускается? Я! А вы — потребители!
— Мы вам деньги дадим за овощи. Вы ж откажитесь.
— Деньги! Что мне ваши деньги? Мне помощь нужна! Участие! А не отписки!
Конфликт нарастал с каждым словом. Инна понимала — дальше будет только хуже. Лидия Сергеевна не отступит, будет давить до последнего.
— Всё, — сказала свекровь решительно. — Хватит разговоров. Или берёшь ведро и идём сажать картошку, или сыну звоню. Пусть знает, какая у него жена — дармоедка.
— Звоните.
— Позвоню! Не сомневайся!
Лидия Сергеевна развернулась и ушла к себе. Через полчаса зазвонил телефон. Аркадий.
— Инна, мать звонила. Говорит, ты с ней поругалась.
— Поругалась. Потому что она требует, чтобы я работала в огороде.
— И что тут такого? Ну поможешь немного. Мать старая, одной тяжело. Ты же уже легко двигаешься.
— Аркадий, у меня грыжа позвоночника! Врач запретил физические нагрузки!
— Да понятно. Но картошку посадить — это же не мешки таскать. Наклонилась, положила, засыпала. Пять минут дела.
— Мне нельзя наклоняться!
— Инна, не преувеличивай. Совсем чуть-чуть. Ради матери. Она же для нас старается.
— Для нас? Или для себя?
— Для всех. Овощи же не только она ест. Да что ты как маленькая? Взрослая женщина, а капризничаешь. Что, так сложно помочь пожилой женщине один раз?
— Сложно. Особенно когда она меня за притворщицу держит.
— Да не держит она тебя… Земля же пропадать будет.
— Пусть не переживает. Нам этот огород не нужен. Пахать на свекровь я не нанималась, а картошка и в магазине продается, пусть сама хоть раз купит. А потом уже требует засаживать и спину рвать.
В трубке повисла тишина.
— Что?
— То и говорю. Не нанималась я на неё пахать. У меня своя работа есть, своя зарплата. А картошка в магазине продаётся. Пусть твоя мама сама себе купит, если огород для неё тяжёл стал.
— Инна, ты о чём говоришь? Это же моя мать!
— И что? Я ей должна горб надорвать, потому что она твоя мать?
— Горб надорвать! Да ты слышишь себя? Картошку посадить — это горб надорвать?
— Для человека с грыжей позвоночника — да. Надорвать.
— А полы дома мыть — не надорвать?
— Полы я мою шваброй, стоя. А картошку сажают на корточках или наклонившись. Чувствуешь разницу?
— Не чувствую. Чувствую, что ты просто наглеешь.
— Не хочу и всё тут. Потому что она считает меня симулянткой. И потому что это не моя обязанность.
— Там половина дома моя!
— Оформлена на тебя, значит, и на меня тоже.
— Формально!
— А участок тоже формально мой? Тогда и работать на нём я буду формально.
Аркадий дышал тяжело в трубку.
— Инна, я не узнаю тебя. Что с тобой случилось?
— Со мной случилась болезнь. И понимание того, что здоровье дороже чужого мнения.
— Чужого? Это моя мать!
— Для меня — чужая. Я её не выбирала.
— Но ты выбрала меня. А значит, и мою мать.
— Я выбрала тебя. Не твою мать. И не её огород.
— Инна…
— Всё, Аркадий. Разговор окончен. Твоя мать будет жаловаться тебе на меня — слушай. Но работать на неё я не буду. Даже если ты разведёшься со мной из-за этого.
Инна положила трубку и почувствовала странное облегчение. Впервые за месяц болезни она сказала то, что думала. Не оправдывалась, не объяснялась — просто обозначила свою позицию.
За окном своей квартиры Инна видела участок. Лидия Сергеевна ходила по своей половине с граблями, время от времени поглядывая в сторону их окон. Ждала, что Инна спустится, выйдет, попросит прощения.
Но Инна не собиралась спускаться. Она легла на диван, задернула шторы.
Пусть Лидия Сергеевна сама решает, что делать со своим огородом. А их половина участка пусть зарастает сорняками. Здоровье дороже урожая. И гораздо дороже чужого одобрения.
Мамина квартира