— Чаю! Бегом! – Иван закашлялся. – Не видишь, мужу плохо!
— Вижу-вижу, — ответила Алиса. – Минуточку.
— Я сейчас задохнусь! – постарался крикнуть Иван, но закашлялся еще сильнее.
— Бедный мой, бедный, — покачала головой Алиса, однако двигаться быстрее не стала.
— Ты издеваешься? – все же крикнул Иван, но тут же от кашля перегнулся пополам.
— Не напрягал бы ты так горло, — посетовала Алиса. – Как же ты разговаривать-то будешь!
— Да, я тебя сейчас…
Что именно ждало Алису сейчас, осталось тайной. Кашель перехватывал дыхание так, что Иван на остатках волевых старался продышаться.
Даже к форточке подбежал, но толку-то. Лето, жара, духота. Форточка, да и все окно, ни капельки не спасает.
А вот ангина, да с осложнениями, как раз старалась окончательно Ивана добить.
— Скоро я принесу чай, — ответила Алиса и вышла из комнаты.
Иван перестал кашлять и с изумлением посмотрел вслед супруге. Он, понимаешь, задыхается, а она спокойно так уходит.
Возмущение всколыхнулось в груди, отодвинув все симптомы.
— Алиска! – прокричал Иван. – Что это за поведение? Мало я тебя воспитывал? Ты что, не понимаешь, что порядочная жена должна дежурить у постели больного мужа!
А еще должна его лечить, и ухаживать за ним! Куда ты пошла? Немедленно вернись обратно!
Алиса лишь заглянула в комнату и спокойно спросила:
— Так, тебе чаю или чтобы я рядом сидела?
— Ты должна с чаем уже сидеть со мной рядом! – переходя на ультразвук, прокричал Иван.
Он хотел еще что-то добавить, но…
— Ой! – воскликнула Алиса. – Кто-то докричался!
Иван открывал рот, но звука не было. Он старался прокашляться, бил себя кулаком в грудь, щипал за горло, сглатывал.
Продолжал попытки что-то сказать, но сам не слышал самого себя. И в глазах его читался ужас.
— Да-а, — довольно протянула Алиса. – Ангина – это не я, криков не прощает!
Иван бросился к телефону и начал набирать в нем сообщение, при этом продолжая что-то говорить.
Он дописал, отправил и показал пальцем на телефон, а потом помахал жене, чтобы та прочитала.
— Временно забыла все буквы! – с улыбкой заявила Алиса. – Как вспомню, прочитаю!
Иван отшвырнул телефон на диван и с угрозой пошел на супругу. На что он уже решился, а на что, пока нет, опять же осталось неизвестным.
На кухне чайник сообщил, что вода закипела, Алиса сбегала на кухню за чайником, а потом спросила у мужа, держа чайник с кипятком в руке:
— Ты смотри, аккуратнее будь! А то несчастный случай может произойти!
Иван отпрянул. А потом с прищуром посмотрел на жену.
— Может, сказать чего-то хочешь? – поинтересовалась Алиса.
Злое надсадное дыхание с присвистом было ей ответом.
— Что, покричать не получается? – спросила Алиса. – А так хочется, да? Чтобы опять меня унизить, растоптать, подавить? Ну, значит, не судьба!
Алисе негде было взять твердый характер. При ее родителях вообще удивительно, что она говорить научилась и смогла принимать хоть какие-то решения в жизни.
Папа у Алисы был начальником производства на крупном заводе. А это и власть, и деньги, и положение.
С положением ничего не сделаешь, оно либо есть, либо его нет. Деньги он приносил в семью.
Неприлично было тратить деньги куда-то, кроме семьи, это ущерб репутации. А власть…
Это была и любовь, и отдушина!
Когда Илья Валентинович раздавал распоряжения, он сиял, как только что отчеканенная медаль. Он буквально упивался тем, как от его приказов разбегаются работники и начинают выполнять светлые повеления.
Ну, на работе, да от начальника и нужно, чтобы умел командовать. Да так командовать, чтобы все исполнялось в точности.
Но, если люди правильные, работу оставляют на работе, то Илья Валентинович не собирался дома быть кем-то иным. Или каким-нибудь другим. Он и дома был начальником!
Дома он давал указания жене, как подчиненным на работе. А если у той возникали иные мысли, он подавлял их криком. Вера у него по струнке ходила, слово боялась лишний раз сказать.
Перед мужем Вера была бессловесной куклой, а перед знакомыми – фигурой. Жена большого начальника! Только и дома хотелось ей иметь какую-то власть. Вот на дочке она и отрывалась.
Алиса при всем желании не могла стать сильной цельной личностью. Ее давили, унижали, помыкали ею. Наказывали ни за что. А еще требовали, требовали, требовали!
Отец требовал подчинения, а мать просто вычитывала. За косой взгляд, за паузу перед ответом, за вдох не к месту или выдох со смыслом.
А учителя видели, что девочка забита и закомплексована, но должность папы и горло мамы останавливали все инициативы. Стыдливо глаза отводили и оправдывались:
— У меня их целый класс! Не могу я за всеми следить!
Едва восемнадцать исполнилось Алисе, как ее, как переходящее Красное знамя, выдали замуж. О династиях речи не шло, и договоренностей при рождении не было. Просто Илье Валентиновичу захотелось в директора выбиться, а этот вопрос решить мог будущий сват.
Алису даже спрашивать не стали. Пригласили Ивана пару раз в гости, познакомили. А потом пирком, да за свадебку!
Перевезли Алису к Ивану. И, слава Богу, что очень далеко от родни! Иван от своих корней отпочковался на три тысячи километров. Ему там по родственной протекции поручили руководить чем-то очень важным.
Иван сначала притворился добрым, ласковым и внимательным. Алиса даже обрадовалась, что ей подобрали хорошего мужа.
Но, ни три тысячи километров, ни ритм другого города, ни иная обстановка не выбили из картины мира Ивана, как нужно обращаться с женой.
Точно так же, как ее отец с ее матерью. Хотя, кое-какие подвижки к лучшему были.
Иван все свои пожелания высказывал спокойно. А если что-то получалось не так, вот тогда начинался крик.
А крика Алиса боялась больше всего. Она сразу замирала, как кролик перед удавом, а потом только и могла, что выполнять распоряжения в точности.
Пять лет они прожили, пока Алиса дочь не родила. Иван дал на это разрешение. Рожай, мол, разрешаю! А до этого Алиса пичкала себя таблетками.
С рождением дочери Алиса подумала, что Иван станет мягче, добрее, внимательнее и отзывчивее. Он просто повел себя так, когда Алиса грудью выкармливала дочку.
Возвращение на круги своя не так чтобы неожиданностью стало, но желаний не оправдало.
Неизвестно, сколько бы продолжался брак, неизвестно, сколько бы еще Алиса могла такое выносить. Но его величество случай начал менять ее сознание.
Алиса, чисто случайно, сварила кофе более крепкий, чем он требовал. А он, находясь в состоянии несколько неоднозначном после встречи с друзьями, этого не заметил.
А потом Алиса наблюдала, как Ивану было нехорошо от того, что сердце колотится, испарина выступает на лице и шаг нетверд из-за головокружения.
Она внезапно поняла, что может в любой момент скорректировать поведение супруга, просто что-то добавив в его еду.
Она даже небольшие эксперименты провела, заставив Ивана в кабинете релаксации прописаться на ночь.
Да, он имел над ней власть, да он криком заставлял ее делать все, что ему было угодно.
Но и у нее появилась маленькая капелька власти. И эта капелька ей нравилась. Хотя она понятия не имела, что с этой властью делать.
Загнать мужа в туалет или сделать так, чтобы ему там делать было нечего – какой от этого смысл?
Но поняла Алиса, что нужно что-то менять, когда впервые, доведенная мужем до истерики, сорвалась на четырехлетней дочери.
Дочка всего лишь не хотела чистить зубы пастой с хвоей, а попросила пасту с лесными ягодками.
Алиса сорвалась, накричала, довела дочку до слез, а потом… целый час успокаивала доченьку и просила прощения.
Она увидела в своей дочке саму себя! На нее тоже мать срывалась, доводила до слез. А сейчас Алиса не знала, что делать со своей жизнью.
Но она в этот момент решила, что не будет поступать, как ее мама. А еще, нужно было что-то сделать с семейной жизнью. Дочку она от себя защитила, осталось саму себя как-то защитить.
Никто Ивану не виноват, что тот в самый разгар лета, распаренный с улицы, нахлебался холодного молока из холодильника. Да после этого полировался разной степени прохладительными напитками, пока его не настигла ангина.
Иван вращал глазами и продолжал что-то говорить. Хорошо, что звука не было, потому что в его речи, судя по движению губ, цензурой и не пахло.
— Эх, Ваня! – Алиса покачала головой. – И то до сих пор считаешь себя правым?
Иван добавил широкие жесты, но продолжал посматривать на горячий чайник в руках супруги.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Алиса, — мы же поженились не по любви. Но мы с тобой прожили девять лет.
В принципе, можем и дальше жить, дочку растить, но тогда в нашей жизни нужно кое-что поменять!
Ваня перестал жестикулировать и вопросительно уставился на жену.
— А я отвечу! – сказала Алиса. – Когда ты не кричишь, я могу ответить! И сказать могу!
Ваня, ты же всегда считал, у кого голос громче, тот и прав! А ты понимаешь, что это неправильно?
Иван покачал головой из стороны в сторону.
— А сейчас, — продолжила Алиса, — ты не можешь меня перекричать, значит, получается, я права?
Иван показал себе на горло, а потом сделал отрицательный жест рукой, мол, вылечусь, тогда устрою!
— Что вы говорите? – усмехнулась Алиса. – На самом деле, а что это вы такое говорите? Вас не слышно!
Она поставила чайник на пол, а сама подошла к шкафу, открыла дверку и достала мегафон.
— А меня хорошо слышно? – спросила она на максимальной громкости устройства.
Ваня так отшатнулся, что сел на пол. Жестко сел.
— Еще раз ты на меня повысишь голос! – продолжала вещать через мегафон Алиса. – Я не просто от тебя уйду и разведусь, я еще подам на раздел имущества, на алименты на ребенка и на лишение тебя родительских прав!
А если ты мне будешь уг.рожать рас.правой, то я на тебя еще и заявление напишу! И вспомню, как ты меня унижал все эти годы!
И Алиса поделилась подробностями, конкретно, за что она будет писать заявление на мужа.
Пыталась ли она таким экстравагантным образом до него докричаться? Или она хотела по его принципу, кто громче, тот и прав, установить свое право?
Это бы не подействовало!
А подействовало то, что через мегафон все соседи их дома и соседнего прекрасно слышали, каков семьянин Иван, и как с женой и ребенком поступает!
Ивана Алиса вылечила. А развода так и не произошло. Продолжили жить вместе.
Общественность надавила на большого начальника, что негоже такому большому человеку слабую женщину обижать! Тем более, жену!
Сохраняя лицо и репутацию, Иван поклялся исправиться. Далось это ему непросто, но изменения были на пользу и ему самому, и их семье!
Купить дачу и развестись