За окном хлестал дождь, злой, колючий — будто сама осень плакала вместе с Надеждой. Впрочем, сама она уже не плакала. Слёз не осталось, выгорело всё внутри начисто, до угольков.
Вещи Максима всё ещё валялись на полу спальни, разбросанные в приступе ярости. Надежда стояла у распахнутого окна, глотая сырой октябрьский воздух, и бездумно крутила кольцо на пальце. Пять лет… Или не было никаких пяти лет? Может, и Максима-то настоящего не было никогда?
Вторник начался как обычно: она выскользнула из постели в пять утра, чтобы не разбудить мужа. Сварила кофе, помыла посуду, даже погладила его белую рубашку. В обед написала, что задержится — дополнительный отчет, сроки горят. А в офисе уже неделю шептались о сокращениях, и она как огня боялась потерять подработку. Ипотека, очередной платёж за ноябрь висел дамокловым мечом — где взять деньги, если не сверхурочными?
А вечером застала Максима перед собранным чемоданом.
— Мы разводимся, — бросил он, не глядя на неё. — К утру чтоб тебя здесь не было.
Надежда моргнула непонимающе:
— Это шутка такая?
Максим поднял глаза — серые, холодные, чужие. Обычно они искрились, когда он рассказывал о своих фантастических бизнес-проектах, которые вот-вот должны были принести миллионы. Глаза-обещания. Сейчас же они напоминали оловянные пуговицы.
— Какие шутки? Меня достала эта дыра. И эта вечная нехватка денег. И твои бесконечные подработки, после которых ты приползаешь никакая. Надоело всё.
Что-то щёлкнуло в голове Надежды. Подработки. Ипотека. Деньги. Он не прикасался к этим счетам уже пять лет, не заплатил ни копейки, зато как лебезил каждый месяц: «Зая, прости, у меня опять инвестиции прогорели»…
— Я никуда не уйду.
— Что?!
— Эта квартира моя. Выметайся сам.
Максим рассмеялся нервно:
— Наденька, ты головой поехала? Усвестала крыша от этих твоих табличек? Квартира на обоих оформлена, если что.
— Покажи документы, — вдруг чётко и спокойно сказала она. Сама удивилась этому неожиданному спокойствию, рождённому где-то под сердцем — тугому, плотному.
Максим запнулся.
— Ну, не сейчас же. Завтра всё найду.
— А я сейчас могу показать, — Надежда шагнула к шкафу, открыла самый верхний ящик, достала папку из-под пледа. — Будешь смотреть? Первый взнос полностью с моего счёта, все платежи за пять лет, ты за этот диван заплатил меньше, чем у меня уходит на страховку в месяц.
— Нечего на меня наезжать! Я деньги в другое вкладывал! В наше будущее! Мы, между прочим, семья…
— Семья? — тихо переспросила она, чувствуя, как холодный комок под сердцем начинает трескаться, выпуская наружу что-то горячее и жгучее. — Это когда я прошу на платёж, а ты говоришь, что в стартап вложился и вот-вот озолотимся? Это когда я в четыре утра встаю, чтобы отчёты доделать, а ты в это время пропадаешь невесть где?
— А ты-то сама? — вкрадчиво начал Максим, подходя ближе. — Ты в курсе, какой ты стала? Серая, замученная, вечно с этими отчётами, на ночи со мной нет сил, готовишь через раз…
— Ааа, в этом дело? Нашёл себе другую что ли? Учти, эта квартира моя. Мне юрист сказал.
Это, конечно, был блеф. Не было никакого юриста. Но Максим дрогнул. В глазах промелькнуло что-то почти испуганное.
— С каким ещё юристом ты разговаривала? Когда?
Надежда почувствовала, как под ложечкой тревожно засосало.
— Три месяца назад, когда ты в очередной раз «прогорел» на бирже своей. Прикинь, я даже проверила — курс тогда рос, а не падал. Только ты об этом не подумал, прежде чем врать!
Всё это была полуправда-полуложь. О юристе наврала, но про биржу — чистейшая правда.
— Ты выслеживаешь меня?! — взвился Максим. — Копаешься в моем телефоне?
— О, а что там ещё можно найти? — прищурилась Надежда, чувствуя, как по позвоночнику поползли мурашки.
Максим осёкся. Потом вдруг сменил тактику, улыбнулся натянуто:
— Ладно, милая, мы оба погорячились. Сядем, поговорим. Ну его, этот развод…
Но Надежда уже не слушала. Она вдруг заметила на журнальном столике его ноутбук. Открытый. С какой-то яркой страницей туров что ли. «ПОЗДРАВЛЯЕМ! Спецпредложение для двоих оформлено. Незабываемые выходные в Сочи.»…
— Что это? — её голос дрогнул, впервые за вечер выдавая настоящие чувства.
Максим обернулся, дёрнулся к ноутбуку, захлопнул крышку.
— Это рабочее!
— А с чем это там поздравляют тебя?
—Это коллеге! И вообще, какого лешего ты лезешь в мои дела?!
Телефон Максима на столе вдруг завибрировал. Высветилось имя. «Вика». Он схватил телефон, сбросил, буквально затолкал его в карман. Но было поздно.
— Понятно, — сказала Надежда, и странное спокойствие снова затопило её с головой. — Значит, так. Это ты из моей квартиры выметайся. Ты вещи свои собирай и давай отсюда. Ключи оставь.
— Надя…
— Квитанций об оплате нет? НЕТ. Выписок с твоего счёта нет? НЕТ. Правильно, потому что платила я. И даже в этот сраный отпуск в Сочи, сколько можно предположить, ты собирался ехать на мои деньги, да?
Ночь выдалась бессонной. Надежда лежала, глядя в потолок, и прислушивалась к звукам в квартире. Максим долго ворочался на диване, несколько раз выходил на балкон. Около трёх она услышала его шёпот за дверью — видимо, кому-то звонил. Странно, но она не чувствовала боли. Только опустошение и незнакомое чувство свободы. Будто камень сняли с души — камень, который она сама взвалила и тащила пять лет.
Под утро Надежда всё-таки уснула, а проснулась от звука хлопнувшей двери. Максим ушёл, не попрощавшись. На столике в прихожей лежали ключи.
Надежда прижалась лбом к прохладному стеклу, глядя вниз. У подъезда Максим грузил чемодан в такси. «И вот с этим человеком я прожила почти шесть лет», — подумала она, и мысль отозвалась внутри.
Звонок раздался через два дня. Незнакомый номер, женский голос.
— Вы Надежда? Жена Максима?
— Допустим, — настороженно ответила Надежда.
— Простите, что беспокою. Меня зовут Виктория. Виктория Леонова. Нам нужно поговорить.
Сердце пропустило удар. Та самая Виктория?
— Не понимаю, о чём нам говорить.
— О Максиме. Точнее, о Романе. Думаю, вам стоит знать правду.
Что-то в голосе Виктории — собранность, сухая деловитость — заставило Надежду насторожиться.
— Какую ещё правду?
— При личной встрече. Поверьте, это в ваших интересах.
Они договорились встретиться в кафе. Виктория оказалась высокой брюнеткой лет тридцати, в строгом костюме и с цепкими глазенками. Ни следа смущения, ни намёка на злорадство.
— Я понимаю ваши чувства. Но я здесь не для того, чтобы как-то вас задеть. Я пришла предупредить.
— О чём?
— О Максиме. Вернее, о Романе Веселовском, это его настоящее имя. Ваш муж — профессиональный мошенник. Он находит женщин с хорошим доходом, женится на них, убеждает взять ипотеку или кредит, живёт за их счёт, а потом… — Виктория сделала паузу, — уходит, чтобы через суд отсудить долю в квартире.
Надежда почувствовала, как к горлу подкатила тошнота.
— Что за бред?
— Я работаю в службе безопасности С…. банка, — спокойно продолжила Виктория. — Мы с Романом познакомились на конференции по финансовой безопасности. Но что-то в его рассказах не сходилось, и я…
— Проверили его, — закончила за неё Надежда.
— Совершенно верно, — Виктория раскрыла папку. — Роман Веселовский, 1986 года рождения. Имеет не менее восьми поддельных паспортов на разные фамилии, но с именем Максим. Был дважды судим за мошенничество. И от его махинаций пострадало не менее шести женщин за последние десять лет. Вот, смотрите.
Она выложила перед Надеждой фотографии. Мужчина с лицом Максима, но разными причёсками, иногда с бородой или в очках. С разными женщинами. На одном снимке даже в костюме жениха.
— Это Екатерина Смирнова, его первая известная нам жена. А это Ольга Федорова, жертва номер два.
— Как вы нашли всё это?
— Профессия обязывает. Когда я поняла, с кем имею дело, начала копать. Связалась с несколькими его бывшими жёнами. Одна согласилась рассказать свою историю. Сейчас работаем с полицией, чтобы его задержать. Но он, похоже, заподозрил неладное и залёг на дно.Ко мне он не приехал, а от вас он уехал же.
— И какое отношение это имеет ко мне?
— Вы следующая в его схеме. Он уже пять лет живёт с вами, верно? За это время вы погасили значительную часть ипотеки. Теперь он планирует развестись и через суд претендовать на свою долю квартиры.
— Но… он же ничего не вносил!
— В том-то и дело. По документам квартира оформлена на вас обоих. Он рассчитывает, что суд присудит ему долю просто по факту брака. И при расторжении договора ипотеки банк потребует полного погашения кредита. Вам придётся продать квартиру, и часть денег уйдёт ему.
Надежда закрыла лицо руками.
— С предыдущими жёнами ему это удалось, — продолжила Виктория. — Получить на руки крупную сумму, не вложив ни копейки. Екатерина потеряла половину стоимости своей квартиры в Москве. Алла из Новосибирска была вынуждена продать дом и отдать ему треть. И таких случаев, как понимаете, множество. Это с вами он получается так долго прожил — обычно ему хватало 3 лет.
— Но почему вы мне помогаете?
— Потому что я не хочу, чтобы пострадал ещё кто-то. И ещё потому, что могу помочь вам предотвратить это. Если он снимал средства с ваших карт или брал кредиты на ваше имя — а поверьте, он это делал — мы можем доказать мошенничество. Для этого нужны ваши свидетельские показания и заявление в полицию.
Надежда закрыла лицо руками. В голове стучало только одно: «Мошенник. Аферист. Всё было ложью».
Максим позвонил на шестой день после ухода.
— Привет, — сказал он так, будто ничего не произошло. — Послушай, я тут подумал… Мы погорячились оба. Может, стоит всё-таки попробовать сначала? Пять лет вместе — это тебе не шутка.
— А ты не боишься, что я уже знаю, кто ты такой? — вырвалось у неё. — Что я знаю про Романа Веселовского? И про все его судимости?
Молчание. Долгое, тяжёлое.
— Кто тебе наговорил этой чуши? — наконец заговорил он, и голос его стал жёстким. — Вика? Знаешь, она не в себе, у неё проблемы с психикой. Это она специально, чтобы мне отомстить.
— Знаю, — неожиданно спокойно ответила Надежда. — Я всё знаю. Про твоих бывших жён, про твои аферы с ипотеками. И у меня, знаешь ли, есть доказательства. Но главное — у меня есть твоя карточка на имя Максима Воронова. Та самая, с которой ты снимал деньги в последние полгода.
Блеф. Наглый, отчаянный блеф. Она так и не нашла никакой карты. Но слишком явным было замешательство Максима.
— Ты не понимаешь, во что лезешь. У меня есть связи, люди. Если ты пойдёшь в полицию…
— Уже пошла, — оборвала она. — И мы с Викторией не одни. Там ещё пять женщин, которых ты обманул. Знаешь, в чём твоя ошибка, Рома? Ты выбирал женщин умных, с хорошей работой. Думал, они слишком гордые, чтобы признать, как их развели?
Она сбросила звонок и набрала номер Виктории.
— Я готова. Поехали в полицию. Прямо сейчас.
Через два дня пришла новость о задержании Романа. Его поймали в аэропорту, когда он пытался вылететь из страны. Нервный, с бегающим взглядом, он протянул сотруднику пограничной службы паспорт на имя Валерия Сидорова. Проверка документа заняла дольше обычного, и это заставило Романа занервничать ещё сильнее. Когда к стойке подошли двое полицейских, он понял, что план побега провалился.
При личном досмотре у него обнаружили набор поддельных документов — настоящий арсенал. Пять разных банковских карт на разные имена лежали в специальном кармане портмоне. А в дорожной сумке нашли пачки наличных, аккуратно перетянутые банковской лентой.
Надежда, Виктория и ещё три женщины — бывшие жертвы афериста — собрались в кабинете следователя для дачи показаний. Девушки представились друг другу, обменялись неловкими улыбками. У них было слишком много общего, о чём тяжело говорить с посторонними.
— Он был безумно убедителен, — тихо сказала Екатерина, когда они остались одни в коридоре. — Знаете, после развода он через суд отсудил у меня половину стоимости квартиры. Доказывал, что вносил деньги наличными. А у меня не было доказательств обратного.
— У меня тоже, — кивнула Алла. — Квартира была моя, но он так юридически всё обставил, что по решению суда мне пришлось отдать ему треть стоимости при продаже. Хотя он ни копейки не вложил!
— У вас это был уже отработанный сценарий, — заметила Виктория. — Сначала жить за ваш счёт, а потом через суд получить ещё и долю имущества. Двойная выгода.
Когда Романа вели по коридору в наручниках, Надежда увидела его мельком. Осунувшийся, с испариной на лбу, он всё равно держался с достоинством. Даже сейчас, загнанный в угол, умудрялся выглядеть прилично — просто человек, попавший в сложную ситуацию.
— Ну что, девочки, жалеете его? — спросила Виктория, когда его увели. — Ещё не поздно забрать заявления.
— Ни секунды, — твёрдо сказала Надежда. — После того, что я узнала…
Оказалось, Роман не просто жил за счёт женщин. Он активно снимал деньги с их карт, оформлял кредиты по поддельным документам. А главное — отточил схему получения денег через суд при разводе. Доказывал, что вносил средства на ипотеку «наличными», подделывал расписки, привлекал лжесвидетелей. Всё было продумано до мелочей.
— Как у всех у нас вышло одинаково? — покачала головой Алла. — Неужели мы все настолько одинаковые?
Суд состоялся спустя четыре месяца после задержания Романа. Каждый раз, когда нужно было говорить о своей «слепоте», о доверчивости, о том, как верила мужу — дыхание перехватывало от стыда и унижения. Но мысль о других женщинах — тех, которые ещё могли бы стать жертвами — придавала сил.
— Из материалов дела следует, — зачитывал прокурор, — что обвиняемый Веселовский Р.Д. систематически использовал одну и ту же схему мошенничества. Знакомился с женщинами, вступал в брак, убеждал оформить ипотеку, кредиты на их имя, а затем, после накопления значительной суммы в виде погашенной части ипотеки, инициировал развод и через суд требовал свою часть имущества.
Надежду вызвали третьей, после Екатерины и Аллы. Поднимаясь на свидетельское место, она чувствовала, как дрожат колени. Она поймала взгляд Романа — спокойный, оценивающий. Ни тени раскаяния.
— Я познакомилась с обвиняемым осенью 2016 года, — начала Надежда, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Он представился Максимом Беркутовым, сказал, что занимается бизнесом, инвестициями…
Сбивчиво, путаясь в словах от волнения, она рассказала историю их знакомства, быстро развивавшихся отношений, предложения, совместной жизни. Когда дошла до квартиры, голос задрожал:
— Максим… Роман… сказал, что у него есть первоначальный взнос, но оформить ипотеку надо на меня, потому что у него якобы проблемы с кредитной историей из-за бизнеса. Так мы купили двухкомнатную квартиру. Первоначальный взнос действительно был от него… Как позже выяснилось, это были деньги, украденные у его прошлой жертвы.
Голос снова начал дрожать, к горлу подкатил ком. Почему так тяжело говорить о самом очевидном?
— Ваша честь, — прокурор поднялся, — позвольте огласить документы, подтверждающие показания потерпевшей. Выписки с банковских счетов, подтверждающие, что все платежи по ипотеке производились со счёта Соболевой Н.А., в то время как обвиняемый Веселовский Р.Д. снимал с её карты крупные суммы.
— Также, — продолжил прокурор, — следствием установлено, что обвиняемый открыл кредитную карту на имя потерпевшей, используя поддельную доверенность. Задолженность по данной карте составляет 435 тысяч рублей.
Вот этого Надежда не знала. Она в ужасе посмотрела на прокурора.
— Как… какая доверенность?
— По данным следствия, обвиняемый имел доступ к вашему паспорту и подделал доверенность, заверенную якобы нотариусом. Мы нашли этот документ в его вещах при обыске. При этом в материалах дела имеются свидетельства того, что обвиняемый готовил документы для судебного иска о разделе имущества, где планировал потребовать половину стоимости вашей квартиры, несмотря на то, что не участвовал в выплатах по ипотеке.
В глазах потемнело. Ещё почти полмиллиона долга и половину квартиры отдать? Да она с ипотекой-то еле справлялась!
Приговор Роману вынесли через шесть часов. Восемь лет колонии общего режима и обязательство возместить ущерб всем пострадавшим. Когда его выводили из зала, он на мгновение задержался возле Надежды.
Когда его выводили из зала, он дёрнулся в сторону Надежды так резко, что конвоир не успел среагировать. Наклонившись к самому её уху, он процедил:
— Думаешь, всё закончилось? — голос его звучал холодно и жестко. — Восемь лет — это не вечность. Я выйду даже раньше, по УДО. И найду тебя, где бы ты ни была. Ты даже не представляешь, сколько у меня связей осталось на свободе.
Надежда успела побледнеть, но взяла себя в руки:
— Угрожаешь? Давай, продолжай. Каждое твоё слово записывается, — она кивнула на камеру в углу зала. — Ещё одно доказательство для суда.
Роман усмехнулся, но в глазах его промелькнуло что-то похожее на бессильную ярость:
— Может, ты и выиграла сейчас. Но никто не вернёт тебе эти пять лет жизни. И квартиру с ипотекой, которую придётся выплачивать ещё пятнадцать лет. Ты ведь по-прежнему в долговой яме.
— Лучше в долговой яме, чем с тобой, — твёрдо ответила Надежда, хотя внутри всё сжалось. — Ты больше никого не обманешь.
— У меня будет достаточно времени подумать, как вернуть тебе должок. А я умею ждать.
— Я тебя не боюсь, — твёрдо сказала Надежда, хотя внутри всё сжалось.
Он дёрнулся, будто хотел что-то сказать, но конвоир уже тащил его к двери.
— Прощай, Роман, — произнесла Надежда. — Жаль, что тебя никогда и не было на самом деле..
Жизнь после суда пришлось собирать по кусочкам, словно разбитую вазу. Надежда осталась с ипотекой и кредитом, оформленным на неё Романом. Первое время не понимала, как жить дальше, как выкарабкиваться.
Но постепенно, день за днём, она восстанавливалась. Банк пошёл навстречу — благодаря Виктории они реструктурировали долг по кредитной карте.
Квартира преобразилась. На стенах появились картины — абстрактные, с буйством красок, которые Роман терпеть не мог. В воздухе витал запах свежесваренного кофе. Исчезла удушающая атмосфера вечного напряжения — то невидимое, но ощутимое давление, когда постоянно кажется, будто ты в чём-то виновата.
Сложнее всего было научиться снова доверять. Любого нового знакомого Надежда просвечивала рентгеновским взглядом, анализировала каждое слово, каждый жест. «Что ему на самом деле нужно? Во что он играет?» — такие мысли возникали автоматически.
Самым неожиданным подарком судьбы стали новые подруги — женщины, пережившие то же, что и она. Они встречались каждые две недели. Сначала говорили только о своих историях, о боли и разочаровании. Но постепенно круг тем расширялся, да и сама боль притуплялась.
— Знаешь, я благодарна Вике, — сказала как-то Екатерина. — Если бы не она, я бы уже никому не поверила в жизни. А теперь знаю, что бывают люди, готовые прийти на помощь просто так.
— Да, — кивнула Надежда. — Она стала нашим ангелом-хранителем.
Год спустя, на подходе к дому, Надежда вдруг замерла, осенённая мыслью: с недавним повышением, возможно, сможет закрыть ипотеку на пару лет раньше. А может, даже подумать о переезде — слишком много призраков в этих стенах. Начать с чистого листа.
Сколько можно на своих детей деньги спускать — злился Антон — Моим детям всегда можно, а твоим иждивенцам уже точно хватит