Наталья проснулась от звука ключей в замке. Шесть утра. Дима уехал к матери еще вчера вечером — после очередной ссоры, которая началась из-за мелочи, а закончилась его фразой: «Надоело мне это все.Достала. Поживу пока у мамы, пока ты не одумаешься».
Она лежала в кровати, прислушиваясь к звукам в прихожей. Шуршание пакетов, скрип ламината, чужие шаги. Тяжелые, медленные. Точно не Димины.
Наталья накинула халат и вышла в коридор. В прихожей стояла Лидия Аркадьевна с двумя огромными сумками и пакетом, из которого торчали полотенца.
— Доброе утро, Наталочка, — свекровь сняла куртку и повесила на крючок, словно была здесь хозяйкой. — Не удивляйся. Дима ключи дал, сказал — вы пока поживете врозь.
Наталья стояла посреди коридора и пыталась осмыслить происходящее. Лидия Аркадьевна между тем прошла на кухню, поставила чайник и начала доставать из сумок банки, пакеты с крупой, лекарства.
— Лидия Аркадьевна, — осторожно начала Наталья, — а что это значит?
— А то и значит, дорогая. На даче тесно нам двоим, да и здесь ближе к поликлинике. Дима сказал — квартира ведь теперь и его тоже. Так что не переживай, места всем хватит.
Наталья села на табуретку. Голова шла кругом.
Три года назад эта квартира была только ее. Однушка в старом доме, досталась от бабушки. Тесная, но уютная. Ремонт делала сама — клеила обои, красила батареи, покупала мебель в рассрочку.
Потом появился Дима. Добрый, внимательный, с букетами из ромашек и посиделками на лавочке в парке. Переехал к ней через полгода знакомства. Сначала «на время», потом навсегда. Женились, зажили обычной семейной жизнью.
А год назад он начал говорить о переоформлении документов.
— Ну ты что, я же не чужой человек, — убеждал он вечерами. — Всё равно это наша общая жизнь. Мы же семья. А если со мной что-то случится? А если с тобой?
Наталья сопротивлялась. Интуитивно чувствовала — что-то тут не так. Но Дима был настойчив. Приводил примеры знакомых, которые остались без жилья из-за неоформленных документов. Обижался на ее недоверие.
— Ты что, думаешь, я тебя обману? Разведусь и выгоню?
В конце концов она сдалась. Подписала документы о переоформлении квартиры на обоих супругов. Дима радовался, обнимал, обещал скоро сделать ремонт.
Ремонта не случилось. Зато начались изменения в поведении мужа. Он стал чаще ездить к матери, советоваться с ней по любому поводу, приглашать в гости. Лидия Аркадьевна появлялась в квартире все чаще — то суп принесет, то белье постирать, то просто «навестить детей».
Наталья терпела. Понимала — у Димы сложные отношения с матерью, женщина одинокая, сын для нее — единственная отдушина.
Но терпение имеет границы.
Лидия Аркадьевна была из тех людей, которые считают весь мир должным им что-то. Вежливость воспринимала как слабость, доброту — как глупость. В присутствии сына говорила сладко, без него — показывала истинное лицо.
— Квартирка-то у тебя небольшая, — замечала она, рассматривая комнату. — Дима привык к простору. У нас дача большая, двухэтажная.
Или:
— Готовишь просто. Дима борщ мой любит, пюре с фрикадельками. Рецепт дать?
Наталья отвечала дежурными фразами, старалась не раздражаться. Но внутри копилось недовольство.
Хуже всего было то, что Дима не замечал маминого поведения. Или делал вид, что не замечает. На любые попытки Натальи поговорить о границах отвечал одинаково:
— Ну что ты придираешься? Мама старается, помогает. Не все же свекрови такие заботливые.
Постепенно атмосфера в доме становилась все более напряженной. Дима чаще оставался у матери на выходных, ссылаясь на дачные дела. Лидия Аркадьевна звонила каждый день, интересовалась, что они едят, как спят, не ссорятся ли.
Наталья чувствовала себя лишней в собственной квартире.
Окончательно все испортилось месяц назад. Лидия Аркадьевна приехала «просто так», села на кухне пить чай и начала рассказывать о своих болезнях. Потом плавно перешла к вопросам о планах на детей.
— Дима хочет сына, — сообщила она, размешивая сахар. — Мужчине нужен наследник. А ты все работаешь, работаешь. В твоем возрасте пора о семье думать.
— Лидия Аркадьевна, это наше с Димой дело, — ответила Наталья.
— Конечно, дорогая. Просто жалко сына. Мужчина должен продолжить род. А то что получается — живет как в гостинице.
Наталья поняла: намек прозрачный. Рожай или освобождай место.
Тогда она не выдержала и высказала все, что думает о вмешательстве свекрови в их жизнь. Говорила спокойно, но твердо. Лидия Аркадьевна слушала с каменным лицом, потом встала и ушла без прощания.
Вечером Дима устроил скандал.
— Ты как с моей матерью разговариваешь? Она тебе что, девчонка? Старается для нас, переживает, а ты ее оскорбляешь!
— Я никого не оскорбляла. Просто сказала, что наши семейные вопросы — это наши семейные вопросы.
— Мама — часть семьи! И если тебе это не нравится, то проблема в тебе!
Ссора продолжалась до полуночи. Дима спал на диване, утром собрал вещи и уехал к матери.
А сегодня приехала она. С сумками, полотенцами и ключами.
— Лидия Аркадьевна, — Наталья глубоко вдохнула, — вы понимаете, что квартира все-таки моя? То есть, наша с Димой. Но не ваша.
Свекровь обернулась от плиты, где уже варилась какая-то каша.
— Дорогая, квартира теперь на двоих оформлена. Дима мне все объяснил. Ты же сама подписала документы. А раз Дима — хозяин, то и я имею право здесь находиться.
— Но согласие должно быть обоих владельцев…
— Согласие Димы у меня есть. А твое… — Лидия Аркадьевна пожала плечами, — ну поссорились вы, бывает. Пройдет.
Наталья почувствовала, как внутри поднимается злость. Не просто раздражение — настоящая ярость. На Диму, на его мать, на себя за то, что подписала эти документы.
— Лидия Аркадьевна, я прошу вас уйти.
— А зачем мне уходить, дорогая? Дима сказал — квартира теперь семейная, а я — семья. Здесь ближе к врачам, да и Димочке одному на даче лучше. Не переживай, я тебя трогать не буду. Будем жить тихо-мирно.
Наталья поняла: разговор бесполезен. Свекровь приехала всерьез и надолго. И чувствует себя здесь полноправной хозяйкой.
Она ушла в комнату, закрылась и позвонила Диме.
— Забери мать, — сказала без предисловий.
— Какую мать? — голос мужа был сонный, недовольный.
— Твою. Она приехала с вещами и говорит, что будет жить в моей квартире.
— В нашей квартире, — поправил Дима. — И мама имеет право…
— Какое право? Это наш семейный конфликт, при чем тут она?
— При том, что ей некуда деваться.Потерпи немного.
— Сколько немного?
— Ну… пока мы не помиримся. Разберемся между собой.
— А если не разберемся?
Дима помолчал.
— Разберемся, — сказал наконец. — Мама ни при чем. Это между нами.
И отключился.
Наталья села на кровать и попыталась осмыслить ситуацию. Дима использовал мать как инструмент давления. Мол, извинись, верни все как было — и мама уедет. Не извинишься — будешь жить с ней в одной квартире.
Красиво придумано.
За стеной слышались звуки хозяйничества. Лидия Аркадьевна варила, мыла, переставляла.
К обеду запахи из кухни стали невыносимыми. Свекровь готовила что-то с капустой, луком и специями. Ароматы смешивались с запахом ее дешевых духов и создавали удушливую атмосферу.
Наталья вышла на кухню. Лидия Аркадьевна стояла у плиты в домашнем халате — принесла с собой, видимо. На столе лежали разложенные документы Натальи — квитанции, справки с работы, какие-то письма.
— Лидия Аркадьевна, это мои бумаги.
— Да я просто место искала, куда кастрюлю поставить. Стол же общий.
Наталья собрала документы, сложила в папку.
— А готовить можете с вытяжкой?
— Она шумит громко — мне не нравится.
— Тогда давайте договоримся о времени. Чтобы вы готовили, когда меня нет дома.
Лидия Аркадьевна обернулась. На лице — выражение человека, которому предложили что-то неприличное.
— Дорогая, ты о чем? Мы же теперь одной семьей живем. Будем готовить вместе, есть вместе. Как положено.
— Мы не одна семья.
— Как не одна? Дима — мой сын, ты — его жена. Я — свекровь. Самая что ни на есть семья.
Наталья поняла: женщина искренне не понимает, в чем проблема. Для нее естественно занять чужую территорию и обустроиться там как у себя дома.
— Лидия Аркадьевна, вы здесь временно. До тех пор, пока мы с Димой не разберемся. Это не значит, что мы теперь живем одной семьей.
— А как же иначе? — свекровь развела руками. — Нельзя же в одной квартире жить как чужие люди.
Можно, подумала Наталья. И нужно.
Но сказала только:
— Я пошла в душ.
В ванной она провела полчаса. Стояла под горячей водой и думала о том, как быстро рушится привычная жизнь. Еще неделю назад это была ее квартира, ее пространство, ее тишина. Теперь — чужие запахи, чужие звуки, чужое присутствие в каждом уголке.
И главное — полная беспомощность. Юридически Лидия Аркадьевна не имела права здесь жить. Но Дима дал ей ключи и разрешение. А он — законный совладелец.
Наталья вышла из ванной в махровом халате. Волосы мокрые, на лице — усталость от бессонной ночи и утренних переживаний.
На кухне Лидия Аркадьевна мыла посуду. Увидела Наталью и улыбнулась.
— Как раз кстати. Суп сварила, попробуй, дорогая.
Она потянулась приобнять невестку и вытерла мокрые руки о полу Наталиного халата.
Просто так. Не спросив разрешения, не извинившись. Словно Наталья была кухонным полотенцем.
— Что вы делаете? — Наталья отпрыгнула.
— Руки вытерла. А что такого? Мокрые, а тебя обнять хотела, приласкать — Лидия Аркадьевна посмотрела на нее с удивлением. — Халат же махровый, хорошо впитывает.
— Это мой халат!
— Ну и что? Постираешь. — Свекровь развела руками. — Знаешь что, девочка, давай спокойнее! Ваша ссора — только между вами, но квартира теперь наша. Мы с сыном теперь совладельцы на ровне с тобой — Ты же сама подписала документы. А я буду жить там, где мне удобно.
Наталья стояла и смотрела на эту женщину. На ее самодовольное лицо, на руки, которые снова потянулись к полам халата.
И поняла: это конец. Конец терпению, компромиссам, попыткам ужиться.
— Лидия Аркадьевна, — сказала она тихо, — убирайтесь из моей квартиры. Сейчас же.
— Как это убирайтесь? — свекровь нахмурилась. — Я же объяснила — у меня есть права…
— У вас нет никаких прав. Это моя собственность, и я не давала согласия на ваше проживание здесь.
— А Дима давал. А он — хозяин.
— Он — совладелец. Как и я. И без моего согласия вы здесь жить не можете.
Лидия Аркадьевна смотрела на Наталью с возрастающим раздражением.
— Дорогая, не устраивай истерик. Тебе некуда деваться. Буду жить здесь, пока сын не образумится и не вернется домой.
— Это не ваш дом.
— Теперь мой. Дима — хозяин, а я — его мать. Имею полное право.
Наталья развернулась и пошла в комнату. Достала телефон, нашла в интернете номер юридической консультации.
— Добрый день. У меня вопрос по жилищному праву…
Консультация длилась полчаса. Наталья узнала много полезного о правах собственников, согласии на вселение третьих лиц, порядке выселения. Главное — поняла, что не бессильна.
Когда она вернулась на кухню, Лидия Аркадьевна сидела за столом с тарелкой супа.
— Садись, поешь, — предложила свекровь миролюбиво. — Зачем голодать из-за ссоры?
— Я съезжаю, — сказала Наталья. — Сегодня же. А завтра подаю документы на раздел квартиры.
Лидия Аркадьевна поперхнулась супом.
— Как это раздел?
— Через суд. Продажа квартиры и деление денег пополам. Либо выкуп моей доли.
— Ты же не сможешь… Дима не позволит…
— Дима — не царь. А я — не крепостная.
Наталья ушла в комнату и начала собирать вещи. За стеной раздавались звуки возбужденного телефонного разговора. Лидия Аркадьевна звонила сыну, жаловалась, требовала немедленно приехать и «образумить жену».
Дима появился через час. Бледный, взволнованный.
— Ты что творишь? — набросился он на Наталью. — Мать в слезах, говорит, ты ее выгоняешь…
— Я никого не выгоняю. Просто хочу жить спокойно.
— А как же мама? Ей здесь удобнее!
— Пусть живет с тобой на даче, в съемной квартире, где угодно. Но не здесь.
— Это и моя квартира тоже!
— Знаю. Поэтому подаю на раздел.
Дима побледнел еще больше.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
Он помолчал, глядя на собранные сумки.
— И что, все? Развод?
— Скорее всего, — честно ответила Наталья. — Но пока просто хочу пожить отдельно. Подумать.
— А если я скажу маме уехать?
— Поздно, Дима. Ты уже показал, что готов использовать ее против меня. Это многое объясняет.
Дима сел на кровать.
— Я не хотел… Просто мама действительно больна, одинока…
— Твоя мама — взрослый человек. И очень самостоятельный, судя по сегодняшнему дню.
— Наташа… — он поднял голову. — Давай все сначала. Я все понял.
— Что именно понял?
— Что был неправ. Что нужно было с тобой советоваться, а не принимать решения самому.
Наталья застегнула молнию на сумке.
— Это хорошо, что понял. Но мне нужно время подумать. И побыть одной.
— Где ты будешь жить?
— У подруги пока. А потом — видно будет. Может, сниму что-нибудь.
Дима проводил ее до двери. В прихожей стояла Лидия Аркадьевна с красными глазами.
— Наташенька, — она попыталась обнять Наталью, — ну что же ты… Я ведь не хотела тебя обидеть…
Наталья мягко освободилась.
— Я знаю, Лидия Аркадьевна. Просто нам всем нужно время подумать.
И вышла из квартиры.
На улице дышалось легко. Наталья шла к остановке и думала: может быть, она поступает глупо. Может быть, стоило потерпеть, найти компромисс.
Но потом вспомнила руки свекрови на своем халате. Самодовольное лицо. Фразу «квартира теперь наша».
И поняла: терпеть больше нечего. Пора начинать новую жизнь.
Квартиру она не отдаст. Но и жить в ней на условиях Лидии Аркадьевны тоже не будет.
Чужой ребенок