Иван уже несколько месяцев мечтал о спокойном отдыхе на даче. Он готов был ради этого оставить все городские заботы позади, а дача казалась идеальным местом для отдыха от городской суеты. Однако его представление о покое резко изменилось, когда снова пришлось столкнуться с тещей, которая каждое лето без приглашения заезжала в дом.
Первое время всё вроде бы было нормально. Она, как всегда, встречала его с тёплой улыбкой, делала вид, что не замечает его «неправильных» методов ведения хозяйства и относилась к нему с чем-то средним между настороженностью и отчуждённым любопытством. Иван был привыкшим к тому, что мать его жены, Ирины, всегда старается иметь свой угол в жизни дочери. Однако всё же ему удавалось держать дистанцию, и они как-то мирно сосуществовали.
Но вот уже в третий раз она приезжала на дачу без предупреждения, и на этот раз запахло каким-то серьёзным вмешательством. Сначала она начала с «маленьких» замечаний: «Иван, ты что, забыл, как правильно подметать?», «Дочка, ты же ведь не видела, как у меня на даче растёт клубника. У тебя-то ведь всё зарастают сорняками!» Ирина пыталась оправдаться, но её взгляд, полный усталости и тревоги, выдавал её внутреннее беспокойство.
Иван не сразу заметил, как постепенно его мир начали разрушать эти мелкие замечания. Тёща всё больше углублялась в их повседневную жизнь, включая вопросы хозяйства и даже воспитания их детей. Проблемы с сыном, который не хотел убирать игрушки, казались маловажными, но вот тёща, словно по заказу, напомнила: «Валера, ты посмотри, как ребёнок носится по дому, как на свалке! Нужен порядок, а то вы его на улицу пустите, не научив элементарным вещам.»
Иван пытался держать себя в руках, но с каждым днём его терпение было на пределе. Он знал, что Ирина не скажет ничего, что её мать посчитает неправильным, и именно это его больше всего злило. Всё больше ощущалась отчуждённость между ними: Ирина, как на острие ножа, балансировала между двумя мирами — между мужем, которому она, по её мнению, обязана поддержкой, и матерью, которая своим «любовным» контролем превращала жизнь дочери в нескончаемую борьбу за внимание.
Когда Ирина на неделю уехала с детьми в город, Иван на какое-то время ощутил лёгкую свободу. Он снова взялся за работу по ремонту, планировал на даче несколько важных дел. Но как только они вернулись, тёща объявила, что им пора «почистить участок», а «то, что ты называешь ремонтом, похоже на детский сад». Он был в отчаянии. Неужели так будет всегда?
На следующий день, когда Иван пошёл в гараж, чтобы привести в порядок инструмент, его настигла тёща. Она стояла у двери, как всегда, с тем самым видом, когда её слова уже решены заранее, а она только ждёт момента, чтобы их озвучить.
— Иван, ты ведь так и не решил вопрос с огородом, — сказала она, стоя в дверях с надменно приподнятой бровью. — И не говори, что нет времени, ты же только и делаешь, что «работаешь»! А дача — это не место для того, чтобы валяться на диване.
Иван знал, что если не отреагирует сразу, тёща будет продолжать в том же духе ещё несколько часов, так что решил ответить спокойно, не давая повод для новой атаки.
— Я планировал всё сделать, тёща, но сейчас немного не до того. Нужно доделать пару дел в доме. Огород займёт время, но я это сделаю.
Она фыркнула.
— Огород, — тёща с презрением произнесла это слово, как будто сама идея о даче была для неё не более чем личным доменом. — Ты видишь, как растёт трава? Когда я приезжаю, тут не должно быть этого беспорядка. Ты и так всегда думаешь, что у тебя всё в порядке, а на деле только одни проблемы.
Иван почувствовал, как внутри него начинает нарастать раздражение. Он знал, что так будет каждый раз — и хоть он и продолжал искать общий язык, она не замечала его усилий, а вместо того, чтобы просто помочь, всегда искала повод, чтобы указать на его «нехватку».
— Мы не можем просто поехать и отдохнуть, тёща? — не выдержал он. — Ты постоянно вмешиваешься в всё. В мой огород, в наш быт… Неужели ты не можешь оставить нас в покое хотя бы на пару дней?
Тёща даже не взглянула на него, продолжая перебирать свои вещи на столе.
— Ты слишком воспринимаешь всё близко к сердцу, Иван. Тебе нужно научиться понимать, что я не вмешиваюсь, а пытаюсь помочь. В отличие от тебя, я знаю, как должна выглядеть дача, как нужно относиться к хозяйству. Ты постоянно что-то строишь, но ничего не доделываешь.
Иван был в ярости. Он пытался быть терпимым, старался избежать конфликтов, но то, что она говорила, было неприемлемо. Она всегда находила его слабые места, подчеркивая их с таким расчетом, что он не знал, как на это ответить. Всё, что она говорила, было оправданием её неуместного вмешательства в их жизнь.
Тем временем Ирина вернулась с детьми, и в доме наступило ещё большее напряжение. Тёща явно чувствовала себя хозяином ситуации, постоянно высказывая своё мнение, как все должны поступать. Она загружала Иру упреками, мол, она «не справляется» с хозяйством, не понимает, что нужно делать на даче.
Но самое ужасное было то, что Ирина теперь начала переносить эти замечания и на Ивана. Он был не только раздражён, но и подавлен, понимая, что даже она теперь не стоит за него. Его попытки хоть как-то устроить свой уголок на даче уже не имели смысла — они с Ирой стали разными людьми, и он не мог понять, когда и как это случилось.
И вот наступил тот момент, когда пришёл и следующий удар — тёща устроила ей целую лекцию по воспитанию детей.
— Валера, опять не убрал игрушки? Ирина, ты что, не понимаешь, как важно приучить его к порядку? Когда я была в его возрасте, мне бы за это сразу объяснили, как надо вести себя.
— Мама, не переживай, — попыталась мягко ответить Ирина, но это звучало слишком робко. Иван почувствовал, как тёща продолжала давить на неё, и это было ужасно.
— Так не бывает, Ирина! — сказала тёща, сжимая руки в кулаки. — Ты не научишь его правильным вещам. Всё это потом выльется в большие проблемы.
Иван не выдержал, встал и вышел на улицу. Он был не в силах больше слушать эти слова. «Как будто не я пытался за что-то бороться», — думал он, смотря на небольшой участок и ощущая, как всё его старание не имело значения. В этот момент ему стало ясно: в этой семье он стал чужим.
Когда он вернулся в дом, Ирина была на кухне, как всегда, пытаясь угодить матери.
— Ты что, опять не понимаешь? — бросила Ирина, едва взглянув на мужа. — Мама права, я и так устала от всего. Ты ничего не делаешь. Всё остаётся на мне.
Иван был ошеломлён. Он был готов к любому повороту, но не к этому. Он стоял в дверях, не зная, что ему делать, как справиться с тем, что происходило. Он не мог ни победить, ни избежать всего этого. Всё в их жизни стало тяжёлым, и если бы не дети, он бы уже давно ушёл. Но теперь ему было сложно понять, что будет дальше.
И, как ни странно, его мысленный момент «покой на даче» казался чем-то далеким и недостижимым.
Дни на даче тянулись, как мучительные часы. Иван уже не знал, что хуже: постоянные замечания тещи или холодная дистанция Ирины, которая словно сдалась в этом конфликте. Он стал чувствовать себя зажато в собственном доме, как в клетке, где ему не позволяли ни дышать, ни двигаться по-своему. В последний день своей «отпуска» тёща предложила очередной план.
— Иван, — сказала она с каким-то ледяным спокойствием, — нам нужно очистить ту часть сада. Сезон уже почти прошел, но ты ведь не можешь пропустить этот момент. Я уже все подготовила, вон, у соседей такие грядки, а у нас только беспорядок.
Иван устал, глаза болели от постоянного напряжения. Он уже готов был уйти в город, но тёща продолжала без усталости планировать, как и что должно быть сделано на участке. Она говорила о том, как сажать растения, какие нужно удобрения, а ещё что-то про перекапывание грядок, хотя сам Иван знал, что это не самое важное дело на даче.
Ирина, которая давно не вмешивалась в разговоры, сидела в углу и молча пыталась сосредоточиться на своих мыслях. Она привыкла, что её мать берёт на себя весь контроль, и теперь даже не замечала, как погружается в этот бесконечный круг манипуляций и давления.
Иван встал с кресла, не глядя в сторону Ирины, и не мог больше сдерживаться.
— Почему ты не можешь хотя бы раз понять, что я не хочу этим заниматься? У меня и так куча работы, а ты меня просто раздираешь. Я устал от этого давления, устал от твоих бесконечных указаний!
Ирина вздрогнула, и её лицо застыло в выражении тревоги. Она не привыкла к таким эмоциям со стороны мужа. Но тёща молчала, её лицо оставалось бесстрастным, словно она вовсе не воспринимала сказанные слова всерьёз.
— Ты что, не понимаешь? Мы все должны работать, чтобы всё было идеально! — наконец произнесла она. — Ты не сможешь избежать этого, Иван. Если хочешь быть частью этой семьи, нужно делать то, что я говорю. Или ты не хочешь? Ты, видимо, не понимаешь, что я только помогала вам, а теперь хочу, чтобы в этом доме было всё так, как должно быть.
Иван почувствовал, как его терпение уже на грани. Он давно пришёл к выводу, что его тёща никогда не будет удовлетворена, а Ирина всё больше отдаляется от него, выбирая сторону матери. Он больше не мог скрывать свою боль.
— Нет, ты меня не понимаешь. Я не хочу этого. Я не буду снова копать, как раб на поле, просто потому что ты так решила! Я не могу так жить, мне нужно пространство для себя, а не вечное подчинение!
В тот момент Ирина встала, её лицо побледнело, она всё ещё не верила, что их отношения пришли к такому моменту.
— Ты ведь не понимаешь, как трудно мне. Я не могу быть с тобой и с мамой одновременно. Я не могу ничего изменить. Ты же знаешь, как она всегда будет со мной, как она влияет на меня.
Иван стоял, не зная, что ответить. Он был зол и разочарован. Всё, что он пытался сделать, казалось бессмысленным. Всё, что его жизнь на даче с Ирой и тёщей стало — это борьба с невидимыми стенами, за которые он так и не мог зацепиться.
Тёща, не произнеся больше ни слова, тихо подошла к двери, повернулась и добавила:
— Не хочешь копать — не приезжай вообще на дачу.
Эти слова, произнесённые без всякой злости, но с холодной решимостью, как окончательный приговор, повисли в воздухе. Иван застыл на месте, в голове пронеслись тысячи мыслей. Всё, что он чувствовал, можно было описать одной фразой: «Что делать теперь?»
Он не знал, что делать с этими словами. Ирина молчала, её взгляд не встречал его. А тёща уже уходила, не давая ему возможности что-то сказать в ответ. Вдруг его глаза затуманились, и он ощутил, как всё его тело напряглось, а дыхание стало тяжелым. Никакие слова больше не имели значения. Он стоял, поглощённый яростью, в той самой клетке, которую они ему создали.
Как бы он не пытался «поправить» отношения, это было невозможно. Весь этот конфликт выдавил из него последние силы, и теперь он был на грани того, чтобы выйти. Но стоя там, под тяжёлым взглядом Ирины, он понимал, что уходить — это, возможно, единственный выход.
Когда тёща закрыла калитку, Иван остался стоять у двери, словно жертва, застигнутая врасплох, и лишь несколько минут спустя тихо произнёс:
— Я больше не приеду.
Я не понимаю, чем тебе помешают мои дети? – упрямилась сестра