То, что у Насти есть двухкомнатная квартира, Вадим знал еще до свадьбы. Но проблема была в том, что сейчас эта квартира сдавалась и договор с квартирантами был действителен еще почти полгода.
Вот такая получилась ситуация: квартира есть, а жить молодоженам негде.
– Можно, конечно, расторгнуть договор и сразу вселиться, – рассуждала Настя. – Но тогда потеряем деньги. Можно на эти пять с небольшим месяцев снять себе квартиру. Но это как-то нелогично: свою сдавать, а себе снимать.
– Настя, а вы поживите пока у нас, – предложили ее родители. – А деньги, которые за аренду получите, отложите на ремонт.
– Как ты думаешь, что лучше? – спросила девушка у жениха.
– Предложение твоих родителей, конечно, разумное. Но вшестером в трешке будет тесно. К тому же твои братья так обрадовались, что у них теперь будут отдельные комнаты, а тут мы явимся, и их опять в одну затолкнут. Может, пока поживем с моей мамой? Я поговорю с ней, – сказал Вадим.
Елена Владимировна не отказала молодым.
– Ты знаешь, – рассказывал Вадим Насте, – она даже обрадовалась. Так что после свадьбы переедешь ко мне.
– Мне страшно, Вадим. Я твою маму совсем не знаю. Видела ее несколько раз. Найдем ли мы общий язык? – засомневалась Настя.
– Не переживай. Все будет нормально. В конце концов это не на всю жизнь, а только на несколько месяцев, – успокоил ее Вадим. – К тому же мы с тобой целый день на работе, так что дома будем только вечерами.
Елена Владимировна, выработав необходимый для пенсии стаж, уволилась и осела дома. Ей было тогда сорок пять лет. Содержал семью отец Вадима – он был главным инженером на крупном предприятии и получал неплохую зарплату.
Елена Владимировна рассчитывала, что дождется назначения пенсии, занимаясь домашним хозяйством. Но неожиданно она овдовела.
Сын в тот год только что окончил университет и устроился на свою первую работу. Понятно было, что на зарплату молодого специалиста им будет трудно поддерживать привычный уровень жизни, поэтому Елена Владимировна вернулась в областную библиотеку, где до этого проработала почти двадцать лет.
За год до женитьбы сына женщина наконец получила первую пенсию и тотчас снова уволилась с работы.
Теперь она могла не беспокоиться о деньгах и полностью погрузилась в домашние дела. Она с удовольствием готовила, наводила чистоту и порядок, занималась рукоделием.
Когда Вадим сообщил матери, что он женится и что у его невесты есть своя квартира, в которой они будут жить, Елена Владимировна расстроилась.
Нет, за сына женщина радовалась – Настя ей сразу же понравилась, а вот то, что теперь ей придется жить одной, очень ее печалило.
Поэтому просьбу сына – разрешить им пожить в ее квартире полгода после свадьбы – Елена Владимировна восприняла с радостью.
– Конечно, живите! Сколько угодно! Вы меня ничуть не стесните, – согласилась она.
Прошел месяц. В доме ни одной ссоры, ни одного скандала. Свекровь Настю иначе, как Настенькой и доченькой не называет. Молодые приходят с работы, а квартира убрана, ужин приготовлен, Елена Владимировна их с улыбкой встречает.
После ужина Настя только к раковине подходит, чтобы посуду вымыть, а свекровь ей:
– Настенька, ты иди, отдыхай, я сама тут все уберу!
И чуть ли не силой выпроваживает невестку из кухни. А потом приходит к ним в комнату, и они втроем весь вечер телевизор смотрят и беседуют: Елена Владимировна рассказывает, что днем делала, с какими соседками разговаривала, какие новости от них узнала.
– Валентина Степановна из тридцать второй квартиры на зятя своего сильно жалуется. Говорит, что ленивый: работает в какой-то шарашкиной конторе. Зарплата маленькая, и ту задерживают. Она ему говорит, чтобы искал другую работу, а он ей отвечает, что ему и здесь неплохо.
Настя и Вадим слушают Елену Владимировну, кивают, соглашаются с ней.
Она помолчит немного и снова начинает рассказывать, но уже про другую соседку.
Через месяц такой «сладкой жизни» Настя сказала мужу:
– Вадик, я больше не выдержу. Твоя мама не дает мне ничего делать. Я даже не могу приготовить то, что хочу. Вчера до смешного дошло: я специально встала на час раньше, чтобы напечь блинов на завтрак. По кухне на цыпочках передвигалась, а она все равно услышала. Я только пару блинов испекла, а Елена Владимировна уже тут как тут. Выставила меня из кухни: «Иди, поспи еще, я здесь сама управлюсь». Я хотела блинчики начинить творожным сыром с зеленью, а она сладких наделала.
– А ты бы ей сказала, что сама хочешь приготовить.
– Ты думаешь, я не говорила? Но ведь она, как бульдозер, просто выдавила меня из кухни. Не драться же мне с ней было! А вчера я хотела постирать. Смотрю, а твоя мама уже все выстирала и на балконе развесила. Вадик! Я не хочу, чтобы она стирала мое белье!
– Так скажи ей об этом!
– Я сказала. А она мне: «Ну, что ты, Настенька, мне же нетрудно»! А вечерами? Мы вообще не можем побыть одни! Тебе интересны ее рассказы о проблемах соседок? Не думаю. Но мы сидим и слушаем. И киваем, как китайские болванчики!
– Настя, ну как я могу сказать маме: «Иди в свою комнату, ты нам мешаешь»?! Она же целый день дома одна. И когда мы приходим, ей хочется с нами поговорить. И раньше тоже так было, я уже к этому привык. А ты потерпи, пожалуйста. Еще четыре с половиной месяца, и мы переедем.
– Больше! – вздохнула Настя. – Там надо будет еще ремонт делать. Хотя я бы и без ремонта переехала, честное слово. Вадик, я уважаю твою маму. Она чудесная женщина! Но боюсь, что она задушит нас своей заботой.
Чтобы немного успокоить жену, Вадим снял на выходные номер в спа-отеле, расположенном за городом. Предупредив Елену Владимировну, они уехали туда в пятницу сразу после работы и вернулись домой только вечером в воскресенье.
– Без вас дома так пусто! – пожаловалась Елена Владимировна. – Как я буду жить одна, когда вы уедете!
Наконец этот счастливый для Насти день наступил.
Первую неделю она просто наслаждалась свободой: расставляла посуду так, как ей нравилось, готовила то, что хотела, раскладывала вещи в шкафу и комоде не по системе свекрови, а так, чтобы легко было найти то, что нужно.
И вечерами они с Вадимом теперь ужинали перед телевизором, за просмотром фильма, что было категорически запрещено в доме Елены Владимировны.
А через неделю вечером раздался звонок в дверь.
Вадим открыл и увидел на пороге мать с двумя большими чемоданами.
– Вадик! Случилась такая неприятность! У меня в ванной ни с того ни с сего лопнула труба. Хорошо, что я на первом этаже живу, а то бы я всех затопила. Позвала соседа – Николая Ивановича, он мне воду перекрыл. Теперь надо трубы менять. Можно я у вас немного поживу?
Ночью Настя так плакала в спальне, что Вадим пообещал разобраться с трубами в квартире матери в самые короткие сроки.
Через два дня Елена Владимировна вернулась домой.
Но ненадолго. Не прошло и месяца, как ситуация повторилась. Только причиной в этот раз стал развалившийся пополам унитаз. Тут даже сантехника приглашать не стали – Вадим на следующий день взял отгул, съездил в магазин, и к обеду новенький унитаз занял свое место в квартире Елены Владимировны.
А ровно через неделю после этого мама позвонила Вадиму на работу:
– Сынок! У меня беда: мальчишки в футбол играли и мне окно на кухне разбили. Как мне теперь жить в квартире?
Приехав к матери, Вадим увидел странную картину: двойное остекление действительно было пробито. Несколько осколков лежали на подоконнике, а большинство – на газоне под окном. Дыра была такая большая, что Вадим засомневался, что ее мог пробить обычный футбольный мяч, разве что он был железный.
Вадим закрыл разбитую раму куском фанеры, которую купил в строительном магазине по дороге с работы, попросил соседку приглядеть за квартирой и, забрав мать, поехал домой.
В этот раз Елена Владимировна жила в квартире сына и невестки целую неделю.
В тот день, когда ставили новое окно, Вадим встретил во дворе ту самую Валентину Степановну, о зяте которой рассказывала мать.
– Вадик, вы бы за мамой-то присматривали. Странная она в последнее время. Ходит, всем рассказывает, что у нее с памятью проблемы. Вчера соседке рассказала, что утюг забыла выключить. Три дня назад Софье Антоновне пожаловалась, что на газовую плиту поставила электрический чайник. «Плохо у меня с головой, наверное, придется к сыну переезжать», – говорит. Люди боятся, что из-за нее пожар случиться может или еще чего хуже. А на той неделе я сама видела, как она молотком стекло выбивала.
– Как выбивала? – не понял Вадим.
– Обычно: стояла и лупила молотком по стеклу. Я ее сначала не узнала – она очки надела и голову полотенцем обмотала. Я спросила, в чем дело, а она сказала, что ремонт будет делать.
Этим же вечером Вадим перевез маму в ее квартиру. Но прежде, чем уехать, сказал:
– Мама, я понимаю, что тебе скучно одной. Но мы с Настей взрослые люди, у нас своя семья. Мы хотим жить одни. Но это не значит, что мы бросим тебя. Давай договоримся, что в выходные мы обязательно будем приезжать к тебе. Все праздники тоже будем встречать вместе. И не надо больше для того, чтобы повидаться с нами, выдирать водопроводные трубы, разбивать унитазы и окна. Договорились?
– А ты знаешь, как мне тоскливо вечерами? Сижу одна, с телевизором разговариваю, – всхлипнула Елена Владимировна.
– Я знаю, чем тебе заняться, – сказал сын. – Помнишь, ты когда-то вязала?
– А кому мое вязанье сейчас нужно, – вздохнула мать.
– Мы еще с Настей никому не говорили, но тебе я открою секрет: скоро оно понадобится – пинетки, шапочки и все прочее.
– Правда? Когда?
– Где-то через полгода. Так что у тебя время еще есть, – сказал Вадим.
С этих пор сын и невестка действительно часто навещали Елену Владимировну. Правда, Насте пришлось смириться с тем, что на кухню свекровь ее так и не пускала – все делала сама.
Вороватая невестка