Когда Нина приехала, Виктор сначала воспринял это как временную меру. Не было ничего страшного в том, что его тёща пожила в их доме пару недель. К тому же она не так уж и часто приезжала из своего небольшого городка. А тут её затруднительное положение — квартира в ремонте, а у него с Ириной всегда было достаточно места. Только вот быстро стало понятно, что привычка Нины контролировать всё и вся обостряется в чужом доме. Виктор всегда был спокойным человеком, но даже он не мог не заметить, как её замечания начинали раздражать.
— Ты мне можешь объяснить, почему полотенца не на крючке, а на батарее? — с укоризной спрашивала Нина, заходя на кухню. — Тут же всё пересохнет.
Он не успел ответить, как она продолжала:
— И посудомойку ты не правильно ставишь. Мне кажется, ты не в курсе, как это всё работает. А ты ведь мужчина, должен разбираться в таких вещах.
Виктор лишь коротко буркнул:
— Полотенца будут в порядке. Что касается посудомойки, она работает, не переживай.
Но раздражение нарастало. Он знал, что Нина всегда была человеком строгих убеждений и порой чувствовал, что она считает его малозначительным в своей жизни. Ещё в начале их с Ирой отношений Нина говорила, что Виктор — это «хороший человек», но не настоящий мужчина. Тогда Виктор ещё смеялся над этим. Но сейчас, в их доме, его терпение начинало иссякать.
Ирина, тем временем, как обычно, находилась на работе. У неё была устойчивая привычка избегать любых конфликтов. Она пыталась быть хорошей дочерью и любящей женой, но не умела находить золотую середину. Она пообещала Нине, что та будет с ними жить, пока не решит свои проблемы с ремонтом, и Нина, несмотря на свои возраст и не слишком хорошее здоровье, развернула свою власть в доме с полной силой. Виктор уже знал, что это затянется.
Но чего он не ожидал — так это манипуляций с деньгами. Вечером, когда они все сидели за ужином, Нина, не скрывая своег раздражения, произнесла фразу, которая вывела Виктора из себя:
— Виктор, я тут подумала… Ты ведь с женой накопили на машину, а у нас тут всё плохо с ремонтом. Могу я попросить вас помочь мне? Дочка ведь тоже ни разу не предлагала.
— Мы не планировали такие расходы, — сказал Виктор, начиная чувствовать, как холодный пот начинает выступать на лбу. — Скажи, Ира, это правда?
Ирина молча покосилась на Нину, потом на Виктора, но ничего не сказала.
В тот момент Виктор почувствовал, как его терпение сдает. Вопрос о деньгах в семье всегда был особенно острым, и несмотря на то, что они с Ирой обеспечены, Виктор не мог допустить, чтобы кто-то использовал их финансовые средства в своих целях.
— Я не понимаю, как ты можешь такие вещи говорить, — ответил Виктор с нажимом. — Это не твои деньги.
Нина в свою очередь не смутилась и продолжила:
— Ну, если у вас такие принципы, значит, я зря рассчитывала.
Ирина снова молчала, и Виктор начал понимать, что это было только начало.
Когда Нина пошла в ванную, Ирина тихо заговорила:
— Не переживай. Это всё временно. Мама просто переживает, вот и старается как-то облегчить свою жизнь.
— Она же манипулирует, — ответил Виктор, бросая на неё взгляд, в котором было больше недовольства, чем любви.
Ирина вздохнула, словно не зная, что сказать.
В тот момент Виктор осознал, что он оказался в ловушке. Ситуация с тёщей выходила из-под контроля. Нина явно чувствовала, что может распоряжаться всем в доме, и не собиралась уходить.
Дни тянулись, и напряжение нарастало. Виктор чувствовал, как стены их квартиры сужаются. Нина, как вторая тень, следовала за ними повсюду — в кухне, в спальне, в гостиной. Каждый её шаг, каждое слово были продиктованы не заботой, а желанием контролировать. Она не просто входила в их личное пространство — она им управляла.
Ирина всё чаще пропадала на работе, уходя рано утром и возвращаясь только к ночи. Виктор пытался поговорить с ней, но разговоры не приводили ни к чему. Она уверяла его, что мама переживает, что её сложно понять, что она просто нуждается в поддержке. Но Виктор начал ощущать, что на самом деле он — тот, кто не имеет права на мнение.
Однажды, возвращаясь с работы, Виктор обнаружил в доме новый беспорядок. Нина, как всегда, устроила своё «ревизионное» заседание. На кухне лежали неубранные вещи, но самое странное — это был его собственный обед, который он приготовил для себя утром. Он забыл убрать кастрюлю с плиты, и теперь это стало объектом её критики.
— Виктор, ты что, с ума сошел? Это же элементарные вещи! Я уже не могу смотреть на эти твои привычки! — сказала Нина, бросив взгляд на кастрюлю.
— Это всего лишь обед, мама, — ответил Виктор, пытаясь скрыть раздражение. — Прости, я не сразу убрал.
— Прости! Ты и прости, — скривила губы Нина. — Всё, как всегда. Я думала, что я тебя научу, но ты не учишься! Сколько можно?! Это не нормально!
Виктор почувствовал, как обида накатывает, и его голос стал более решительным:
— Я взрослый человек. У меня есть своя жизнь, свои правила. И мне не нужно, чтобы ты каждую минуту напоминала мне о том, что я не прав!
Ирина вошла в кухню в тот момент, когда Виктор уже начал взрывать эмоции. Он с трудом сдерживал себя, но его голос всё равно дрожал.
— Ты что, с ума сошел? Ты можешь вести себя как человек? — спросила Ирина, но в её голосе не было той поддержки, на которую Виктор рассчитывал.
— Ты понимаешь, что происходит? Мама контролирует всё, что я делаю. Это не нормально, Ира. Я не могу больше так. — Виктор чувствовал, как в груди скапливается гнев.
— Ну, ты же сам знаешь, что она не может без этого, — тихо ответила Ирина, как будто оправдывая Нину. — У неё не так много внимания в жизни.
Виктор чувствовал, что её слова не проникают в его душу. Всё больше он начинал понимать, что Ирина давно не была тем человеком, который ему дорог. Её податливость и отсутствие позиции вызывали у него отчаяние. Он был не готов терпеть ещё одну неделю такой жизни.
И вот, наступил момент, когда Виктор принял решение. Он рассказал Ире, что хочет поговорить с её мамой и объяснить, что их жизнь с Ниной не может быть постоянной. Он не собирался позволять ей разрушать их отношения, их дом.
Нина, конечно же, не сдержала своих эмоций. Она обвинила Виктора в том, что тот не уважает её, что он не ценит их помощь и поддержку, которую она оказывала. Она напомнила, как много раз была рядом, как спасала Иру в трудные моменты.
— Ты такой же, как твой отец! — сказала она Ире, почти шепотом. — Сначала обещают, а потом предают. Я помогала тебе, но ты меня не ценишь. Ты не помнишь, как я тебя вырастила! А теперь вот этот… Виктор!
Ирина молча сидела, уткнувшись в стол. Виктор заметил, как её лицо стало безжизненным. Он знал, что ей было тяжело, но он не мог больше быть частью этого. Он смотрел на свою жену, на её безразличие, и не мог понять, как они с ней оказались в такой ситуации.
В ту ночь Виктор не смог заснуть. Он думал о своей жизни, о том, что делать дальше. Он знал, что, возможно, этот момент навсегда изменит их отношения, но он не мог продолжать жить в доме, где его не уважали, где ему не давали возможности быть собой.
Утром, когда Нина снова устроила ревизию на кухне, Виктор понял, что ему нужно прекратить это. Он подошел к Ирине и сказал, глядя в её глаза:
— Я не могу больше. Ты должна выбрать. Я или она. Твоя мама не уходит, а я остаюсь. Но так не будет продолжаться.
Ирина молча ответила:
— Я… я не знаю, что делать, Виктор.
И в этот момент Виктор понял, что их жизнь уже не будет прежней. Он чувствовал, как его терпение иссякает. Он встал с места, посмотрел на Нину и произнес:
— Ты уже три недели тут живёшь. Может, хватит?
Слова Виктора, как гром среди ясного неба, повисли в воздухе. Нина, которая до этого момента уверенно чувствовала себя в роли хозяйки, замерла. Она не ожидала такого поворота. Все её манипуляции, все её контрольные вопросы и тонкие намёки вдруг стали неуместными. В этом вопросе Виктор оказался непоколебим.
Ирина, сидящая напротив, словно пришла в себя только через несколько секунд. Её лицо побледнело, и она медленно подняла взгляд на Виктора. Он видел в её глазах растерянность, но не было ни осуждения, ни обиды. Она была как всегда — мягкая, колеблющаяся между двумя мирами, между мужем и матерью.
— Виктор… — начала она с таким же обессиленным голосом, как и в тот момент, когда не могла отстоять его мнение перед матерью. — Ты же знаешь, что она не может быть одна. Она… она всегда так переживает.
— Ты мне расскажешь про её переживания? — Виктор почти шипел от гнева. — Она уже три недели здесь, Ира. Три недели! И я не могу дышать! Не могу принять душ, не могу спокойно поесть, не могу просто… быть дома, как раньше! Тебе это нормально?
Ирина закрыла лицо руками, пытаясь скрыть эмоции. Она всегда была так зависима от своей матери, что не могла позволить себе выбрать между двумя мужчинами в своей жизни. Но сейчас, когда ситуация дошла до точки кипения, она наконец поняла, что всё пошло не так.
— Ты же не понимаешь! Я не могу так просто ей сказать! Она всё воспримет как предательство. Она же мать, Виктор. Мать! Я не могу…
Виктор покачал головой, его лицо исказила боль от понимания, что его борьба была не только с Ниной, но и с самой Ириной. Он любил её, но чувства женщины, которая не может принять сторону своего мужа, стали для него чем-то непереносимым.
— Ты уже не выбираешь. Ты избегала решения этой проблемы, Ира. И теперь мы все оказались в этой трясине. — Он вдруг замолчал, и его взгляд стал жестким. — Я не могу больше быть частью этого. Я не стану жить с женщиной, которая не способна защитить меня.
Нина, наконец, прервала молчание, её голос был тихим, но решительным:
— Я понимаю, Виктор. Ты, конечно, прав. Но я не могу уйти. Это моя дочь, моя жизнь. Я была рядом с ней всю жизнь. А ты, ты никогда не поймешь, что значит быть матерью. Так что давай, решай.
Виктор понял, что у Нины нет ни малейшего намерения уйти, и её слова не несут в себе ни капли извинений или даже сожаления. Она не собиралась покидать их дом. Всё, что она делала, — это манипулировала, чтобы утвердиться в своей роли.
Тишина, повисшая в комнате, стала тяжелой. Ирина наконец поднялась и вышла из кухни, не сказав ни слова. Виктор остался стоять в центре комнаты, пытаясь собрать все свои мысли. Он понимал, что их отношения с Ирой подошли к пределу. Его терпению пришёл конец. Нина явно не собиралась уезжать, и если Ирина не сделает выбор, он будет вынужден уйти.
Следующие несколько дней были мучительными. Виктор пытался поговорить с Ирой, но она избегала встречи взглядов, её глаза были полны слёз. Она, как и прежде, не могла противостоять влиянию своей матери.
В один из вечеров, когда Виктор вернулся домой поздно, он нашёл Иру сидящей в гостиной, её лицо было печальным и усталым. Она не смотрела на него, но он мог видеть, как её плечи напряжены, как она замирает при каждом его шаге.
— Я не могу больше так, Ира, — сказал Виктор, усаживаясь рядом с ней. — Ты должна что-то решить. Я не могу терпеть это постоянное давление. Это уже не просто твоя мама. Это я. Это мы.
Ирина молча посмотрела на него, затем положила голову на его плечо.
— Я не знаю, что делать, Виктор. Я не знаю, как тебе объяснить. Мне тяжело, потому что я и её понимаю, и тебя понимаю. Она не может быть одна, я же не могу её оставить. Но я… я не хочу терять тебя.
Виктор почувствовал, как его сердце сжалось от боли. Он был готов продолжать бороться за их семью, но не знал, хватит ли ему сил. Он знал, что ситуация требует решительных шагов, но он так устал от того, чтобы быть между двух огней.
— Тогда почему ты молчишь, Ира? Почему не можешь встать на мою сторону? — его голос стал тише, но в нем была ярость. — Я тоже нуждаюсь в твоей поддержке.
Ирина не ответила. Вместо этого она просто встала и пошла к двери. Перед тем как выйти, она остановилась и слабо произнесла:
— Я люблю тебя, Виктор. Но мне нужно время.
Виктор остался один в пустой квартире. Он понимал, что их отношения на грани разрушения, и сейчас не было никаких гарантий, что они смогут восстановиться. Ему стало ясно, что если Ирина не примет решение, то он не выдержит. Он не мог продолжать быть частью этого замкнутого круга.
Но в тот момент, когда он собирался собраться с мыслями и решить, что делать дальше, Ирина вернулась. И в её глазах было что-то решительное. Она подошла к Виктору, взяла его за руку и тихо сказала:
— Виктор, я выбрала. Я с тобой.
Но в ответ на эти слова в дверях, как будто в очередной раз, оказалась Нина. Она стояла на пороге, скрестив руки на груди, её взгляд был холодным, а лицо жестким.
— Ты уверена? Ты выбрала его, а не меня? — тихо произнесла она, её голос почти не дрожал от гнева.
Виктор почувствовал, как внутри него всё обострилось. Он был готов к борьбе, но понимал, что Ирина уже сделала свой выбор. Теперь ему нужно было только одно:
— Ты уже три недели тут живёшь. Может, хватит?
– За что мне такое несчастье! – я слышала это от матери каждый день (часть 2)