Защитили маму

— Ну да. Мы же действительно переживаем. Понимаешь, в вашем возрасте люди иногда… ну, теряют бдительность.

— В нашем возрасте, — эхом повторила Вера. — То есть я уже выжила из ума?

— Да нет же! — Катя заторопилась. — Просто ты о нем мало рассказываешь. А вдруг он что-то скрывает?

Вера торопливо запихивала коробочку с запонками в дальний угол шкафа, когда за дверью звякнул ключ.

Сердце подпрыгнуло — дети снова явились без предупреждения.

Она захлопнула дверцу и натянуто улыбнулась, встречая сына в прихожей.

— Мам, привет! — Андрей чмокнул ее в щеку, окидывая взглядом квартиру. — Одна дома?

Вопрос прозвучал будничнее некуда, но Вера почувствовала знакомый укол тревоги.

За два месяца дети освоили эту манеру — появляться именно тогда, когда Николай мог быть здесь.

— Николай на даче, — ответила она, проводя сына на кухню. — Грядки готовит к зиме.

— А-а-а, — протянул Андрей, усаживаясь за стол. — Дачник, значит. Хорошо устроился.

Вера ставила чайник и чувствовала, как слова сына царапают по нервам. Андрей говорил это небрежно, словно между делом, но она-то знала — каждое замечание о Николае тщательно обдумано.

— У него там овощи растут. Картошка, морковь, — сказала она, доставая печенье. — Сам все выращивает.

— Да ладно, мам. Не оправдывайся. — Андрей усмехнулся. — Я же ничего плохого не говорю.

«Не говоришь, а подразумеваешь», — подумала Вера, но промолчала.

Два года она встречалась с Николаем. Два года они осторожно, по-стариковски трогательно привыкали друг к другу.

И только последние месяцы дети превратили каждую их встречу в допрос.

— Слушай, а кто он вообще по профессии? — спросил Андрей, откусывая печенье. — Ты как-то не рассказывала.

Вера поморщилась. Рассказывала. И не раз. Но сын словно нарочно забывал детали, заставляя мать повторять одно и то же.

— Инженер на пенсии. Работал на заводе главным конструктором.

— Ага. А пенсия у него какая? Хорошая?

— Андрей! — возмутилась Вера. — При чем тут его пенсия?

— Да я так, интересуюсь. — Сын развел руками. — Мало ли. Вдруг у него проблемы с деньгами, вот он за тобой и приударяет.

Вера почувствовала, как внутри что-то сжимается от обиды.

Неужели сын правда думает, что в шестьдесят лет она превратилась в гл..пую ста..руху, неспособную разглядеть корыстолюбца?

— Николай не такой, — тихо сказала она.

— Откуда ты знаешь? — Андрей наклонился к ней через стол. — Мам, ну посуди сама. Мужик в его возрасте, не женатый. Что-то ведь с ним не так, раз до сих пор один.

— Он вдовец. Жена ум..ерла пять лет назад от рака.

— Говорит он так. — Андрей скептически поджал губы. — А ты проверяла?

Вера уставилась на сына, не веря своим ушам. Проверяла!

— Что ты несешь? — прошептала она.

— Да ничего особенного. Просто мы с Катькой переживаем за тебя. — Андрей потянулся за ее рукой, но Вера отдернула пальцы. — Понимаешь, у тебя квартира в центре, хорошая, дорогая. Мало ли что ему в голову взбредет.

— Например?

— Ну… — Андрей замялся. — Предложит тебе съехаться. Или в завещание попросит включить. Всякое бывает.

Вера медленно поднялась из-за стола. Значит, вот о чем речь. Не о ее счастье, не о том, подходит ли ей Николай. О квартире. О наследстве.

— Выметайся, — тихо сказала она.

— Мам!

— Выметайся из моего дома. Немедленно.

Андрей вскочил, растерянно заморгал.

— За что! Я же из лучших побуждений!

— Знаю я твои побуждения, — процедила Вера. — Боишься, что чужой дядька твою долю наследства урвет.

— Ну… не только поэтому…

Вера прикрыла глаза. «Не только».

— Уходи, Андрей. Пока я не наговорила лишнего.

Сын нехотя поплелся к выходу, на пороге обернулся:

— Мы же тебя любим, мам.

Дверь хлопнула. Вера осталась одна на кухне, глядя на недопитый чай и раскрошенное печенье. Руки дрожали от злости и обиды.

Телефон зазвонил через час. Дочь, голос встревоженный:

— Мам, Андрей рассказал, что вы поругались. Зря ты так.

— Зря?

— Ну да. Мы же действительно переживаем. Понимаешь, в вашем возрасте люди иногда… ну, теряют бдительность.

— В нашем возрасте, — эхом повторила Вера. — То есть я уже выжила из ума?

— Да нет же! — Катя заторопилась. — Просто ты о нем мало рассказываешь. А вдруг он что-то скрывает?

— Что именно он должен скрывать?

— Да мало ли. Долги там всякие. Или еще какие проблемы.

Вера слушала дочь и чувствовала, как внутри нарастает глухая тоска.

Неужели за эти два года дети ни разу не увидели, как светлеют ее глаза, когда приходит Николай?

Как она снова начала следить за собой, покупать красивые блузки, краситься?

— Катя, — устало сказала она. — Мне шестьдесят лет. Я вырастила двоих детей, проработала тридцать пять лет бухгалтером.

Неужели ты думаешь, что за всю жизнь я так и не научилась разбираться в людях?

— Нет, конечно… Но любовь же слепа…

— Любовь, — повторила Вера и усмехнулась.

Катя замолчала, потом вздохнула:

— Мам, ну давай мы с ним познакомимся? Мы с Андреем придем, поговорим по-человечески.

— Чтобы допросить его?

— Да что ты! Просто пообщаемся.

Вера покрутила в руках телефон. А может, и правда стоит? Пусть дети увидят Николая не как потенциального охотника за наследством, а как обычного порядочного человека.

— Хорошо, — согласилась она. — В субботу.

Николай отнесся к идее семейного ужина настороженно.

— А зачем это вдруг? — спросил он, когда Вера предложила встретиться с детьми.

Они сидели на его кухне, и Вера рассматривала его лицо — открытое, немного усталое, с глубокими морщинами вокруг добрых глаз.

— Просто хотят с тобой познакомиться, — соврала она.

— Вера, — Николай накрыл ее руку своей. — Я вижу, что ты встревожена.

Она посмотрела в его глаза и не выдержала:

— Дети думают, что ты из-за денег со мной.

На лице Николая появилось странное выражение — не обида, а какая-то растерянность.

— Понятно, — тихо сказал он.

— Коля, ну не такой ты!

— Знаешь, — кивнул он. — А они нет. И теперь мне нужно им что-то доказывать.

— Ничего не нужно доказывать. Просто поужинаем.

Николай усмехнулся:

— Верочка, я слишком стар для экзаменов на благонадежность.

Но в субботу он пришел. Оделся в лучший костюм, побрился особенно тщательно.

Вера смотрела на него и сердце сжималось от нежности — он так старался произвести хорошее впечатление на ее детей.

Поначалу все шло гладко — обычные разговоры за столом, расспросы о работе, о даче.

Николай отвечал охотно, рассказывал про завод, про проекты, которые разрабатывал.

— А семья у вас была? — вдруг спросила Катя.

Вера дернулась — дочь знала, что Николай вдовец.

— Жена ум..ерла пять лет назад, — спокойно ответил Николай. — Детей у нас не было.

— А почему не было? — не унималась Катя.

— Катя! — одернула ее Вера.

— Да ладно, мам. Я просто интересуюсь.

Николай положил вилку, посмотрел на Катю серьезно:

— Не получилось.

— Ага, — кивнул Андрей. — И наследников, значит, нет.

Повисла тишина. Вера почувствовала, как краснеет от стыда. Николай медленно перевел взгляд с Андрея на нее, потом снова на сына.

— Нет, — тихо сказал он. — Наследников нет.

— Удобно, — не удержался Андрей.

— Андрей! — взорвалась Вера.

— Что «Андрей»? — Сын развел руками. — Я же ничего такого не сказал.

Николай аккуратно промокнул губы салфеткой, встал из-за стола.

— Спасибо за ужин, Вера. — Он поклонился Кате и Андрею. — Было приятно познакомиться.

— Коля, посиди еще, — взмолилась Вера.

— Нет, мне пора.

Он ушел, и Вера проводила его до двери, не в силах поднять глаза.

— Коля…

— Все хорошо, Верочка. Просто… дай мне время подумать.

Он думал неделю. Потом пришел с печальным лицом и сел напротив нее на диван — не рядом, как обычно, а именно напротив.

— Вера, мне нужно тебе кое-что рассказать, — начал он. — Твои дети встретились со мной.

У Веры перехватило дыхание:

— Как встретились?

— Подошли возле дома. Сказали, хотят поговорить по-дружески. — Николай смотрел в окно, избегая ее взгляда. — Объяснили мне, что ты слишком доверчивая.

Что в твоем возрасте женщины теряют бдительность. И что если у меня есть какие-то виды на твою квартиру или сбережения, то лучше сразу исчезнуть.

— Они не могли так сказать!

— Почти дословно, — устало улыбнулся Николай. — Еще предложили денег, если я сам уйду. Без скандала.

Вера закрыла лицо руками. Стыд и ярость душили ее.

— Коля…

— Вера, — перебил он. — Я не могу больше. Понимаешь? Не могу встречаться с тобой в таких условиях.

— А мое мнение тебя не интересует?

Николай наконец посмотрел на нее — долго, грустно.

— Твое мнение — единственное, что меня интересует. Как ты будешь выбирать между нами?

— Я выберу тебя, — твердо сказала Вера.

— Нет, — покачал головой Николай. —Семья — это семья.

Он поднялся, наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Мне было хорошо с тобой, Верочка. Очень хорошо. Спасибо за эти два года.

Дверь закрылась тихо. Вера сидела на диване и смотрела на место, где только что был Николай.

Дети позвонили на следующий день. Сначала Катя, потом Андрей. Голоса радостные, довольные.

— Мам, мы же говорили! — щебетала Катя. — Хорошо, что ты от него избавилась. Теперь будешь спокойно жить.

— Избавилась, — эхом повторила Вера.

— Ну да! Видишь, как быстро он съехал, когда понял, что мы его раскусили?

Вера положила трубку, не дослушав. Потом сняла телефон с зарядки и выключила его.

Она шла по квартире — по той самой квартире в центре, хорошей, дорогой, — и чувствовала, как она превращается обратно в футляр для одинокой ста.рухи.

Вера открыла шкаф, достала коробочку с запонками. Дорогие, красивые, с его инициалами. Она так и не успела их подарить.

«Семья — это семья», — вслух повторила она и горько усмехнулась.

Да, семья. Которая защитила ее от любви.