Валентина Васильевна была из тех женщин, на которых держится вся родня. Надо денег занять — к Вале. Документы оформить — Валя поможет. С детьми посидеть — Валя не откажет. За двадцать лет замужества она так к этому привыкла, что и не задумывалась — почему всегда она?
— У тебя голова на плечах, — объяснял муж Сергей. — И денежка водится. Вот и обращаются.
Денежка действительно водилась. Валентина работала заведующей столовой заводской, зарплата приличная, плюс продукты. Сергей трудился электриком, получал меньше, но стабильно. Жили без детей — не сложилось как-то, и в сорок два года Валентина уже не рассчитывала.
Зато детей было полно в семье мужа. Его младшая сестра Светлана народила двоих — семилетнюю Дашу и двухлетнего Максимку. Жили они втроём с матерью, Анной Дмитриевной, в бабушкиной двушке.
Светлана работала продавцом в универсаме — две недели через две, зарплата копеечная. Отцы детей неизвестны. Первый сбежал ещё во время беременности, второй исчез сразу после родов. Светлана не горевала — мужики все такие, а дети и так растут.
Анна Дмитриевна помогала как могла — нянчила внуков, готовила, убирала. Пенсия у неё маленькая, но на хлеб хватало. А когда денег совсем не было, звонили Валентине.
— Валь, выручай, — просила Светлана каждые полгода. — То Дашке на школьную форму нужно, то Максимке на лечение, то на продукты не хватает.
Валентина давала. Сначала просили вернуть, потом перестали — и так понятно, что не с чего. Сергей иногда ворчал, но не запрещал.
— Семья же, — говорил он. — А у нас лишние есть.
Лишние действительно были. Валентина умела экономить, копить. За годы отложила на машину, на дачу, на чёрный день. Светлана этого не понимала — жила сегодняшним днём, тратила, сколько есть.
— Богатые вы, — говорила она с завистью. — Хорошо устроились. И жильё своё, и работа, и денег куры не клюют.
Валентина промолчала. Какие богатые? Двенадцать лет снимали углы, экономили на всём, чтобы копейка к копейке — на первоначальный взнос за квартиру. Ещё восемь лет выплачивали ипотеку. А Светлана получила двушку просто так — от бабушки.
Правда, квартира была старая, требовала ремонта. Но можно же было потихоньку, по комнате в год. А Светлане хотелось всё сразу и даром.
Очередной «складчинный» сбор случился в марте. Светлана созвонилась со всей роднёй — надо помочь с ремонтом.
— Представляешь, Валь, — жаловалась она по телефону, — полы скрипят так, что соседи жалуются. Трубы текут — в ванной уже грибок пошёл. А в нашей с детьми комнате стены в пятнах — обои отваливаются. Мама живёт как в развалюхе!
— Ну и что конкретно надо делать?
— Да всё! Полы перестелить, трубы поменять, обои переклеить. Мастера говорят — тысяч двести минимум выйдет.
— Двести тысяч? — присвистнула Валентина.
— Ну да. Дорого, конечно. Но что делать? Дети же растут, им нормальные условия нужны.
Валентина вздохнула. Двести тысяч — треть их накоплений. Но действительно, дети ни в чём не виноваты.
— А сама сколько скинешься?
— Валь, да у меня откуда? Мне еды нормальной покупать не на что. Я думала, родные люди помогут. Дядя Витя обещал пятьдесят дать, тётя Зина — тридцать. Остальное… — Светлана многозначительно помолчала.
Остальное, понятно, с Валентины. Как всегда.
— Подумаю, — пообещала Валентина.
Думать особо не пришлось. Дети есть дети, им крыша над головой нужна. Через неделю Валентина собиралась идти в банк снимать деньги.
Но сначала решила заехать к Анне Дмитриевне — отдать документы для оформления льготы на коммуналку. Свекровь просила помочь с бумагами, а Валентина как раз была в курсе.
Приехала в обеденное время. Во дворе играли дети, Максимка среди них — носился с ведёрком и лопаткой. Валентина поднялась на третий этаж, постучала в дверь.
Никто не открыл. Странно. Светлана должна быть дома — смена дневная. Анна Дмитриевна тоже вроде никуда не собиралась, не предупреждала.
Валентина попробовала толкнуть дверь — оказалось, не заперто. Вошла в прихожую. Из кухни доносились голоса — тихие, но слышимые.
Валентина прошла по коридору, остановилась у приоткрытой кухонной двери. Светлана сидела за столом спиной к выходу, рядом с ней — незнакомая женщина лет тридцати, блондинка в ярко-розовой футболке.
— Ну и как дальше? — спрашивала блондинка.
— А дальше просто, — отвечала Светлана, размешивая сахар в чае. — Как закончу ремонт, выставлю квартиру на продажу. Цены сейчас хорошие, двушка в нашем районе — миллионов восемь точно дадут.
— А мама с детьми куда?
— Да разъедутся по родственникам. Маме с мальчиком у Вальки хорошо будет — у них двушка просторная, никого больше нет. А Дашке и так всё равно, где бегать.
Валентина застыла, не веря ушам. Светлана продолжала:
— Я давно об этом думаю. Надоело в этой развалюхе сидеть. Продам — куплю однушку где-нибудь в центре, рядом с работой. А на остальные деньги жить буду.
— А если родня запротивится?
— А что им против? — Светлана рассмеялась. — Валька вообще не посмеет возражать. Она у нас добренькая, все просьбы выполняет. Скажу — мама больная, присмотри, она и присмотрит.
— А мать твоя в курсе?
— Мама? Да ей всё равно. Лишь бы внука видеть. А у Вальки она его каждый день видеть будет.
Блондинка хихикнула:
— Ловко ты придумала. И ремонт за чужие деньги, и квартира продана, и от ответственности избавилась.
— Ага. Заживу наконец как человек.
Валентина тихо отступила от двери, на цыпочках прошла в прихожую и вышла из квартиры. Сердце колотилось так, что в глазах мутнело.
Значит, вот оно что. Ремонт за счёт родни, потом продажа, а мать с одним ребёнком — к ней на шею. А вторую к другим сплавить. Навсегда. Ну и молодец какая! Потому что найти съёмное жильё на пенсию Анны Дмитриевны нереально.
Валентина спустилась во двор, села на лавочку, хотелось задымить. Она бросила пять лет назад, но парочка всегда лежала в сумочке — на всякий случай. Случай настал.
Максимка подбежал, потянул за рукав:
— Тётя Валя! А где бабушка?
— Не знаю.
— А почему ты тут сидишь?
— Отдыхаю немножко.
Мальчик кивнул и убежал играть дальше. Славный ребёнок, не виноватый ни в чём. Но это не значит, что Валентина должна стать ему приёмной бабушкой.
Всю неделю Валентина мучилась — как поступить? Прямо обличить Светлану? Но та всё отрицать будет. Промолчать? Тогда попадёт в ловушку.
Решение пришло само собой. В воскресенье у Анны Дмитриевны собрался весь клан — отмечали день рождения Дашки. Дядя Витя, тётя Зина, двоюродные братья с жёнами, дети. Шумно, весело, по-семейному.
За ужином Светлана снова подняла тему ремонта:
— Ну что, народ, кто сколько скидывается? Витя пятьдесят обещал, Зина тридцать. Остальное…
Она посмотрела на Валентину выжидающе.
— Остальное что? — спросила Валентина.
— Ну… ты же поможешь? У вас возможности есть.
— А сколько «остального»?
— Ну… тысяч сто двадцать, — замялась Светлана.
— Сто двадцать тысяч? — удивилась тётя Зина. — Света, это ж целое состояние!
— Зин, а что делать? Дети в плесени живут!
Все заговорили разом — кто сочувствовал, кто считал сумму завышенной. Валентина слушала и молчала.
— Валь, — обратилась к ней Светлана, — ну ты же не откажешь? Ради детей?
— А вот и откажу, — спокойно сказала Валентина.
Разговоры смолкли. Все уставились на неё с удивлением.
— Как откажешь? — не поверила Светлана.
— Вот так. Я отказываюсь наотрез платить за ремонт этой квартиры.
— Но почему? — Светлана начала краснеть. — Мы же семья!
— Именно потому, что семья.
— Валя, я не понимаю…
— А я понимаю. Понимаю, зачем тебе этот ремонт.
Светлана побледнела:
— О чём ты?
— О том, что после ремонта ты квартиру продашь. А мать с Максимом отправишь жить ко мне.
В комнате воцарилась тишина. Дядя Витя отложил вилку, тётя Зина открыла рот. Анна Дмитриевна удивлённо посмотрела на дочь:
— Света, что это значит?
— Мам, не слушай её! — Светлана вскочила из-за стола. — Она врёт!
— Не вру, — Валентина допила чай, встала. — На прошлой неделе случайно услышала твой разговор с подругой. Про то, как ты «заживёшь наконец как человек» после продажи квартиры.
— Этого не было!
— Было. И про то, что я «не посмею возражать», потому что я «добренькая».
Светлана металась взглядом по лицам родственников. Те смотрели на неё с нарастающим пониманием.
— Света, — тихо спросила Анна Дмитриевна, — это правда?
— Мам, ну что ты! Какая правда?
— То, что ты собираешься продать квартиру?
— Я… я думала… в перспективе…
— А нас с детьми куда?
Светлана молчала, глядя в пол.
— Отвечай! — повысила голос мать.
— Ну… я думала, у родни поживёте…
— У какой родни?
— У… у Вали…
Анна Дмитриевна медленно встала из-за стола. Лицо у неё стало серым.
— Значит, ты хотела меня обмануть? Взять у людей деньги на ремонт, а потом продать квартиру и нас выбросить?
— Мам, ну не так всё…
— А как?
— Ну… я же не выбрасываю! У Вали хорошо будет, она добрая, хорошая…
— Без моего согласия? Без Валиного?
— Да согласилась бы она! — вдруг взорвалась Светлана. — Всё равно у неё денег куры не клюют! Детей нет — куда ей их тратить-то? Живёт в квартире мужа, как сыр в масле катается!
— В квартире мужа? — переспросила Валентина.
— Ну да! — Светлана окончательно потеряла самообладание. — Сергей квартиру купил, а ты только пользуешься! Нахлебница!
Валентина посмотрела на золовку долгим взглядом. Потом спокойно сказала:
— Нахлебница — это та, кто за счёт семьи делает ремонт, чтобы продать жильё, а родную мать с детьми собралась отправить по чужим углам.
Светлана открыла рот, но слов не нашла.
— А квартиру, между прочим, покупали мы вместе с Сергеем, — добавила Валентина. — На мои деньги в том числе. И оформлена она на двоих.
— Валя, — вмешался дядя Витя, — а ты точно слышала этот разговор?
— Точно. Дословно помню.
— Света, — обратилась тётя Зина к племяннице, — это правда?
Светлана молчала, сжав губы.
— Отвечай! — потребовала Анна Дмитриевна.
— Да! — крикнула дочь. — Правда! Надоело мне в этой дыре с матерью и детьми сидеть! Хочу нормально жить!
— За счёт обмана?
— А что я плохого делаю? Квартира же моя! Имею право продать!
— После того, как люди вложат в неё деньги?
— Они же не просто так вкладывают! Для детей стараются!
— Для детей, которых ты потом выбросишь вместе с бабушкой?
Светлана не ответила.
Валентина взяла сумочку, кивнула родственникам:
— Ну что ж, теперь всё ясно. Я пошла.
— Валь, постой, — попросила Анна Дмитриевна.
— Что, Анна Дмитриевна?
— Прости её. Она… она глупая. Не подумала.
— Я её не сужу. Каждый живёт как умеет. Просто теперь знаю, с кем дело имею.
Валентина вышла из-за стола, направилась к двери. В спину донёсся голос Светланы:
— И не надо! Обойдёмся без тебя!
Валентина обернулась:
— Обойдётся она. Ну давай! И в следующий раз, когда будешь просить о помощи, подумай — стоит ли врать тем, кто тебя поддерживает.
Домой Валентина ехала с лёгким сердцем. Сто двадцать тысяч остались в банке, совесть была чиста. А главное — теперь она знала правду о золовкиных планах.
Сергей встретил её на пороге:
— Ну как? Деньги дала?
— Не дала.
— Почему?
Валентина рассказала мужу всё, что услышала на кухне у Светланы. Сергей слушал молча, хмурел бровями.
— Вот же жучка, — сказал он наконец. — Родную мать продать готова.
— Готова. А меня в придачу обмануть.
— Правильно сделала, что отказалась.
— А ты не против? Она же твоя сестра.
— Сестра-то сестра, но такие номера прощать нельзя.
Больше Светлана о деньгах не просила. Ремонт делать не стала — видимо, собранной суммы не хватало. Квартиру тоже не продала.
А через месяц Анна Дмитриевна позвонила Валентине:
— Валенька, можно к вам в гости приехать? С Максимкой?
— Конечно. А что случилось?
— Да так… хочется с нормальными людьми пообщаться. А то дома атмосфера тяжёлая. Света на меня обижается.
— Обижается?
— Говорит, из-за меня у неё планы сорвались. Что я должна была молчать.
— А вы что?
— А я сказала — планы строить надо честно. А не за счёт обмана родных.
Валентина улыбнулась. Хорошо, что есть в этой семье хоть один честный человек.
— Приезжайте, Анна Дмитриевна. Всегда рады.
И это была правда. Видеться с семьёй мужа Валентина не перестала. Просто теперь делала это по собственному желанию, а не по чужим планам.
Вынужденный переезд к свекрови