Надя была старшей в семье, хотя в детстве это не приносило ей радости. Мать, Ирина Валентиновна, часто повторяла: «Ты старшая, тебе нужно понимать», и это означало, что все тяготы ложатся на нее. Она всегда была ответственна, выполняла роль взрослого, даже когда была еще ребенком. Саша, ее младший брат, рос избалованным, не зная ни забот, ни ответственности. Родители не могли или не хотели дать ему того, что было нужно, чтобы он научился действовать в жизни самостоятельно. Всё, что требовалось от Нади, — заботиться о нем.
Как бы она ни пыталась сделать для него что-то хорошее, она не могла избавиться от ощущения, что все её усилия были восприняты как должное. Он учился на ее ошибках, а потом говорил, что «ты мне не дала попробовать самой, вот и не научилась», и на самом деле это было правдой. Но никто, кроме неё самой, не замечал этой тонкой игры.
С годами ситуация только ухудшалась. В университете, когда Надя уже окончила свой курс, Саша только поступал. Но именно тогда он решил, что ему не нужна помощь, что он сам все сделает. Нада не могла не помогать ему, потому что мать постоянно говорила: «Ты же старшая, ты понимаешь, как ему трудно». Но помочь — это не означало облегчить ему жизнь. Это означало продолжать держать его за руку, пока он не сделает следующее беспечное решение, на которое она вынуждена будет закрыть глаза.
Время шло, и Надя решала свои проблемы, а брат в это время все больше начинал требовать от неё, что она решала и его. Логика была проста: «Ты же старшая, тебе легче, тебе проще». Никакие объяснения не помогали.
Проблемы в семье становились все более напряженными, когда мать предложила Нади свои помощь, когда ей нужно было решить жилье. «Ты знаешь, как тяжело сейчас найти что-то в нашем районе, а на твою зарплату — вообще нереально», — с раздражением сказала мать, когда Надя настаивала, что хочет сама найти решение. Оказавшись в ловушке, Надя задумалась, что если она согласится, то ей придется снова тянуть на себе ответственность, как всегда. «Но только если ты поможешь Саше!» — в ответ предложила мать.
Надя не знала, как поступить. Она не хотела чувствовать себя снова жертвой, как в детстве. Но это было легче, чем сталкиваться с тем, что ожидала от неё мать. А ей не хотелось выглядеть эгоисткой.
Когда квартира, в которой она когда-то так мечтала жить, наконец, оказалась в её распоряжении, всё встало на свои места. Оказавшись в тихом уголке, она снова переживала, как все их семейные игры с требованиями и обязательствами привели её сюда.
Брат наконец-то подошёл с просьбой.
Саша, наконец, нашел время, чтобы поговорить с Надей, хотя она и не была готова к тому, что его просьба будет такой наглой. Он пришел в гости с широкой улыбкой на лице, которая сразу напомнила Нади о том, как он всегда пытался манипулировать ею своим обаянием.
— Ты, конечно, не против, если я немного задержусь здесь? — сказал он, усаживаясь на кухне и не дождавшись ответа.
Надя знала, что если он не уйдет, ситуация станет еще хуже. Он будет сидеть и обсуждать, как всё у него плохо, как родители не поддержали, как на работе не ценят. И всегда в этих разговорах был подвох — просьба о помощи, которая никогда не звучала напрямую, но Нада чувствовала, что всё идёт к этому.
— Саша, ты в курсе, что я только что справилась с этим жильём? У меня тоже есть планы, мне нужно решить массу вопросов, и ты это понимаешь.
Но он тут же нашел свой путь в её слабое место.
— Я ведь не как ты, у меня нет такого опыта. А ты, как старшая, должна меня поддержать, — с легким упреком произнес он, немного сгорбившись. Его слова были хитро зашифрованы в форму жертвенности, но в них было больше обвинений, чем реальной заботы.
Надя почувствовала, как её терпение начинает уходить, но она всё равно пыталась сохранять спокойствие.
— Саша, я не могу взять на себя всё. У меня есть свои проблемы. — Она сжала губы и добавила: — Ты же взрослый, можешь справиться.
— А ты не думаешь, что если бы не ты, я бы давно справился? Тебе просто не нравится, что я не просил твоей помощи. Я, в отличие от тебя, не жду, что меня кто-то будет держать за руку.
Это было как удар по лицу. Саша всегда использовал её доброту, но теперь он явно делал акцент на том, что она виновата в его неудачах. Ощущение вины было постоянным спутником её жизни, особенно когда речь шла о нём.
— Я никогда не держала тебя за руку, — ответила она, почти срываясь на крик. — Я всегда надеялась, что ты сам научишься жить, но тебе это никогда не было нужно. Ты всегда прячешься за моими решениями, а когда я не могу тебе помочь, начинаешь упрекать.
Он проигнорировал её слова, продолжив свою речь.
— Ты ведь не хочешь быть виноватой в том, что я остался без жилья, правда? Это ведь всегда так, Нада. Ты так не любишь признаться, что не хочешь мне помогать, потому что тебя всё устраивает, а меня — нет. А тебе так удобнее!
Мать, услышав разговор с кухни, подошла и вмешалась. Она всегда вставала на сторону сына, даже если это означало оставить Надю в одиночестве с её проблемами.
— Ну, вы же обе должны понимать, что мы все живем в одной семье, и мне кажется, что ты, Надя, должна быть более гибкой, — сказала Ирина Валентиновна с нейтральным тоном, который скрывал под собой явное недовольство. — Ты старшая, тебе нужно проявлять терпение.
Терпение. Всё сводилось к терпению, которое Надя должна была демонстрировать, пока не лопнет её душа. Казалось, что её жизнь была сплошным жертвоприношением.
Всё это время её личная жизнь была на втором плане. Она никогда не могла погрузиться в отношения, потому что всегда была на острие семейных конфликтов. Когда её коллеги обсуждали поездки, отпуск, новый роман или даже банальные вечера с друзьями, она часто уклонялась от этих разговоров, возвращаясь домой в пустую квартиру, где её вечные задачи заключались в решении чужих проблем.
Но теперь, когда жильё было на её имя, стало ясно, что её жизнь никак не станет её собственной. Саша снова решит, что всё это его. Мать тоже увидит, что это шанс ещё больше втянуть её в свою вселенную.
— Ты же понимаешь, как трудно мне в последнее время. Больше никуда не могу поехать. На работу даже не взяли. Зачем мне искать квартиру? Ты же не бросишь меня? — голос Саши звучал жалобно, но его манипуляции были уже откровенны.
Надя почувствовала, как снова наступает та же ловушка, в которой она застряла годами. Но на этот раз было что-то ещё. В её голове будто вспыхнуло озарение. Её жизнь не будет продолжаться так, как прежде.
Прошло несколько недель, и ситуация с Сашей не менялась. Он продолжал пользоваться каждым моментом, чтобы оставаться у неё, под предлогом того, что «так сложилось». Каждый раз, когда Надя пыталась поговорить с ним откровенно, он уворачивался, переключая разговор на тему, что ей, как старшей, «положено» помогать. Мать поддерживала его, утверждая, что она как бы не вмешивается, но тем не менее её слова всегда были на стороне сына.
Однажды вечером, сидя на кухне, Надя задумалась. Она смотрела на свою жизнь и понимала, что это её последнее время для принятия решения. Параллельно с этим в её голове всплывали образы прошлого: как в детстве, вместо того чтобы гулять с друзьями, она сидела за домашними заданиями, потому что Саша всегда что-то просил. Она вспоминала, как её мечты всегда оставались на втором плане, как она стояла между родителями и братом, выполняя роль, которую никто не осознавал, и которая уже давно стала её тягостью.
На следующее утро она попросила Сашу и мать поговорить с ней, когда все будут дома. Было какое-то необъяснимое ощущение тревоги. Когда все собрались, Надя знала, что этот разговор будет решающим.
— Я не могу больше так, — сказала она спокойно, но с решимостью, глядя сначала на мать, потом на брата. — Я устала от того, что всегда на мне, всегда на старшей. Вся жизнь проходит на уговоры, на уступки, на выполнение чужих ожиданий, а что остаётся мне? Моя жизнь, мои планы, мои мечты — это не имеет значения, потому что у нас всегда есть «важнее» задачи.
Мать несколько секунд молчала, но в её глазах было что-то такое, что заставило Надю почувствовать, что, несмотря на её спокойствие, она ждала именно этих слов. Саша с ещё большим упреком, чем раньше, начал высказываться:
— Ты что, с ума сошла? Мы с мамой тебе не помешали, а ты себя ведешь, как будто тебе всем должны. Ты всегда была такой, а теперь вдруг раз — и всё, хватит? А что, если мне теперь некуда идти? Ты хочешь, чтобы я остался на улице?
Надя знала, что его слова — это часть игры. Он не хотел признать, что всё это время использовал её, и в его голосе не было страха, а скорее безразличие. Он считал, что, даже если её терпение лопнет, он всё равно победит. Он всегда побеждал.
Мать вмешалась, по-своему пытаясь вернуть контроль над ситуацией:
— Надя, ты ведь не хочешь, чтобы он остался на улице, правда? Ты же старшая, тебе нужно думать о брате! Саша не может сам справиться. Ты же знаешь, как тяжело ему.
Надя поняла, что эта манипуляция уже больше не сработает. Её не коснется чувство вины, как раньше. Ирина Валентиновна делала всё, чтобы держать её в тонусе, заставляя поверить, что она обязана делать всё для брата, но Надя больше не могла. Мозг её сопротивлялся, вырабатывая защиту.
— Мать, ты всегда говоришь одно и то же. Ты всегда его оправдываешь. Ты не видишь, что он тоже должен что-то делать? Он не ребенок, чтобы его все время жалеть.
Саша резко встал, побелев от гнева.
— Ты что, с ума сошла? Ты что, думаешь, я не взрослый? А ты всегда все решаешь за меня! Ты не можешь понять, что мне тоже трудно?
Надя сделала глубокий вдох, ощущая, как напряжение постепенно уходит. Она больше не собиралась оправдываться, не собиралась ничего объяснять.
— Ты не можешь понять, что ты и есть причина, по которой я чувствую себя, как сломанная игрушка. Ты всегда был прав, ты всегда манипулировал, а я всегда прощала тебе. Но теперь всё, я больше не могу.
Мать была немногословна. Она поняла, что Надя не собирается идти на уступки. И, наконец, этот момент наступил.
— Завтра приедешь, будете с братом жребий тянуть, кому квартира достанется, — сказала она равнодушно, как будто ничего не произошло. — Я не могу быть причиной ваших ссор, поэтому решайте сами.
Эти слова повисли в воздухе, но ни одна из сторон не могла сказать больше ни слова. Неизвестно, кто выиграет в этом семейном споре. Неизвестно, как будет развиваться жизнь Надиного брата и самой Нади. Но одно было очевидно — разрыв между ними был слишком велик, и за этой дверью теперь не было возврата.
Надя стояла, словно застыла, понимая, что не может двигаться назад. Её жизнь никогда не будет такой, как раньше.
Сбагрили племянника