– Отец распорядился квартирой по своему усмотрению.
Лицо Евдокии исказилось от злости.
– Что ты несешь? Ты что, думаешь, я поверю в эту ерунду? Ты его уговорила! Под давлением он подписал эту бумажку!
Глава 3
Игорю Валентиновичу становилось все хуже. Бесконечные хлопоты по дому подрывали и без того слабое здоровье. Однажды ночью ему стало совсем плохо. Евдокия, испугавшись, позвонила Аглае.
– Глашка! Срочно приезжай! Папе плохо!
Аглая примчалась сразу. Увидев отца, она ужаснулась – он лежал в постели, бледный и слабый, с трудом дыша.
– Папа! Что с тобой?
– Ничего, дочка. Сейчас пройдет…
– Нет, папа! Тебе нужно в больницу!
– В больницу? – запротестовала Евдокия. – Зачем в больницу? Сейчас ему станет лучше.
– Дуся! Не говори глупости! Папе нужна помощь!
– Да некогда мне сейчас больницами заниматься! У меня работа!
Аглая смерила сестру презрительным взглядом.
– Хорошо. Тогда я забираю папу к себе.
– К себе? А Костя что скажет?
– Это уже не твое дело.
Аглая вызвала скорую и отвезла отца в больницу. После обследования врач сказал, что Игорю Валентиновичу нужен покой и квалифицированный уход.
Аглая понимала, что не сможет обеспечить ему всего этого дома, но и оставлять его в руках Дуси она не хотела.
После долгих раздумий она решилась на разговор с мужем.
– Костя, мне нужна твоя помощь.
– Я знаю, Глаш. Я все вижу…
– Папе очень плохо. Ему нужен уход.
– И что ты предлагаешь?
– Я хочу забрать его к себе.
Константин вздохнул.
– Аглая, ты же знаешь, что наша квартира не оборудована для больного человека. И потом, у нас с тобой тоже есть своя жизнь…
Не найдя поддержки у мужа, Аглая позвонила Дусе и предложила ей компромисс.
– Дусь, папе плохо. Ему нужна помощь. Я готова ухаживать за ним, но он должен вернуться в свою квартиру.
Евдокия тут же вскинулась.
– Зачем ему возвращаться в свою квартиру? Ему же лучше у меня!
– Дуся, это не обсуждается. Либо он возвращается домой, либо я ничего не делаю.
Евдокия помолчала, обдумывая ситуацию.
– Ладно. Пусть возвращается, раз уж так все плохо…
Игорь Валентинович, предчувствуя недоброе, решил обезопасить Аглаю от будущих нападок старшей дочери.
Он пригласил нотариуса и оформил дарственную на квартиру на Аглаю. Он знал, что это может вызвать скандал, но не мог рисковать благополучием своей младшей дочери.
Аглая помнила тот день, когда врач объявил о неутешительном диагнозе. «Серьезные проблемы с сердцем. Необходим постоянный уход».
С тех пор её жизнь перевернулась с ног на голову. Работа, дом, собственные планы – все отошло на второй план.
Теперь главным стало здоровье отца. Она возила его по лучшим кардиологам, бегала по аптекам в поисках нужных лекарств, часами сидела у его постели, стараясь облегчить его страдания.
Она кормила его с ложечки, читала ему книги, рассказывала истории из своей жизни, надеясь хоть ненадолго отвлечь его от боли.
Иногда, глядя на отца, она чувствовала невыносимую тоску. Она помнила его сильным, жизнерадостным, полным энергии. А теперь он был лишь тенью самого себя.
Евдокия, казалось, не замечала происходящего. Она звонила раз в неделю, спрашивала, как дела, и быстро прощалась, ссылаясь на занятость.
Бизнес, дети, поставщики, сделки – ее жизнь была слишком насыщена, времени на угасающего отца у нее не было.
Аглая злилась и обижалась на сестру. Ей хотелось кричать, ругаться, высказать ей все, что она думает.
Но она понимала, что сейчас не время для ссор. Сейчас нужно быть рядом с папой.
Она помнила один из последних разговоров с отцом. Он лежал в постели, закрыв глаза, и тихо стонал от боли.
– Папа, тебе больно? – спросила Аглая, нежно гладя его по руке.
Он медленно открыл глаза и посмотрел на неё.
– Больно, дочка. Но больше болит сердце…
– Почему, папа? Что случилось?
– Дуся… Она так и не поняла…
Аглая знала, о чем он говорит. Он переживал из-за отчуждения старшей дочери. Он мечтал о том, чтобы они помирились, чтобы они были вместе, как раньше.
– Папа, не переживай. Все будет хорошо. Дуся обязательно поймет.
Он слабо улыбнулся.
– Не знаю, дочка… Не знаю…
Эти слова навсегда врезались в память Аглаи. Она чувствовала, как его сердце разрывается от боли – не от физической, а от душевной.
Она знала, что он уходит с неспокойной душой. В последние минуты жизни Игорь Валентинович крепко сжал руку Аглаи.
Она почувствовала, как его хватка становится слабее и слабее. Потом он закрыл глаза и тихо выдохнул. Его сердце остановилось.
После кончины отца Аглая взяла на себя все хлопоты по организации похорон. Она обзванивала агентства, выбирала гроб, договаривалась о месте на кладбище.
Евдокия же просто перевела небольшую сумму на карту Аглаи и попросила ее самостоятельно заниматься организацией, ссылаясь на важную сделку с поставщиками и необходимость присматривать за детьми.
– Глаш, я тебе очень благодарна за помощь. Ты у меня самая лучшая. Сообщи мне о времени и месте проведения церемонии, чтобы я могла выкроить время в своем плотном графике.
Аглая промолчала. Она осталась одна. Одна с горем, с хлопотами, с организацией похорон. Но она знала, что справится. У нее другого выхода не было…
После похорон Игоря Валентиновича в душе Аглаи появилась пустота, она как будто выгорела изнутри.
Каждое воспоминание об отце, о его последних днях, было связано с равнодушием Евдокии.
Аглая старалась не думать о сестре, избегала встреч и телефонных разговоров, словно боялась, что новая порция цинизма окончательно её сломает.
Но сбежать от серьезного разговора все равно не получилось…
Время шло, боль постепенно притуплялась. Квартира отца, полученная по дарственной, стала для Аглаи не только материальным благом, но и тяжелым грузом воспоминаний.
Она долго не могла решиться, что с ней делать, пока однажды не поняла, что пустые комнаты лишь умножают скорбь.
Квартиру Аглая сдала. Вернее, просто пустила туда коллегу, мать-одиночку за чисто символическую плату.
Спустя несколько месяцев Дуся все же объявилась – она сама пришла к сестре в гости.
– Здравствуй, Глашка, – произнесла она таким тоном, будто они расстались вчера. – Ты долго бегать от меня будешь? Нам нужно поговорить о квартире. Тебе придется меня выслушать!
Аглая молча пропустила её внутрь. Она прекрасно знала, чего хочет Евдокия, и заранее испытывала отвращение.
– Я считаю, что справедливо будет поделить деньги от продажи квартиры пополам, – заявила Евдокия, не тратя времени на прелюдии. – Это было волей отца. Он всегда говорил, что мы должны быть вместе.
– Воля отца заключалась в том, чтобы я заботилась о нём в последние годы его жизни, – спокойно ответила Аглая. – И у меня есть дарственная. Отец распорядился квартирой по своему усмотрению.
Лицо Евдокии исказилось от злости.
– Что ты несешь? Ты что, думаешь, я поверю в эту ерунду? Ты его уговорила! Под давлением он подписал эту бумажку!
– Он был в здравом уме и твёрдой памяти, когда подписывал дарственную, – парировала Аглая. – И он сам решил, кому достанется его имущество.
Тебе ли рассуждать о том, что правильно и что нет, Дуся! Где ты была, когда ему нужна была помощь? Где была твоя забота?
– Я работала! Я воспитывала детей! У меня не было времени на больницы!
– Ты даже не звонила ему каждый день! – голос Аглаи дрогнул. – Ты просто отмахнулась от него, как от надоедливой мухи!
– А ты, конечно, вся такая святая! – взвизгнула Евдокия. – Целыми днями торчала у его кровати! Да ты просто выслуживалась, чтобы получить квартиру!
Аглая не выдержала.
– Убирайся! – крикнула она, указывая на дверь. – Убирайся и больше никогда не появляйся в моей жизни!
Евдокия ушла, хлопнув дверью, но Аглая знала, что это не конец. И точно: через несколько недель Аглае позвонил юрист.
– Здравствуйте, Аглая Игоревна. Меня зовут Василий, я представляю интересы Евдокии Игоревны. Мы намерены оспорить дарственную на квартиру вашего отца.
Аглая не удивилась. Она была готова к этому.
– Основания? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие.
– Мы считаем, что ваш отец находился под давлением в момент подписания документа.
Кроме того, мы полагаем, что вы не являетесь достойной наследницей, учитывая, что редко навещали отца в больнице.
– У вас нет никаких доказательств, – возразила Аглая. – А у меня есть фотографии, переписка, показания врачей, соседей и всех знакомых – все подтверждает, что я ухаживала за отцом до последнего дня.
– Посмотрим, что скажет суд, – ответил юрист и повесил трубку.
Аглая наняла адвоката и начала собирать документы. Она была уверена в своей правоте, но понимала, что Евдокия не сдастся так просто.
Судебное заседание длилось несколько часов. Юрист Евдокии пытался доказать, что Игорь Валентинович был слаб и подвержен влиянию Аглаи, что он не понимал, что делает, когда подписывал дарственную.
Но адвокат Аглаи представил неопровержимые доказательства обратного: медицинские заключения, свидетельские показания, фотографии и переписку, которые подтверждали постоянную заботу Аглаи об отце.
Суд отклонил иск Евдокии, признав дарственную законной и действительной. Евдокия, осознав, что проиграла, перешла к прямым угрозам. Она позвонила Аглае и потребовала деньги.
– Если ты мне не заплатишь, я расскажу всем о наших семейных тайнах! Я такое придумаю! Век не отмоешься, я тебя с грязью смешаю!
– Шантажистка, – с презрением ответила Аглая. – Исчезни, Дуся. Забудь вообще о моем существовании. У тебя больше нет сестры.
– Посмотрим, как ты запоешь, когда все узнают, какая ты на самом деле!
Сплетни Дуся и правда некоторое время распускала, но в ее бредни никто из общих знакомых не поверил.
Наоборот, люди упрекали неблагодарную дочь, обвиняя ее в корысти и подлости.
Сообразив, что ей ничего не светит, Евдокия, наконец, оставила сестру в покое. Больше они не общаются.
Да мы в вашу дачу все свои деньги вложили — все обустроили, а вы её дочери решили отдать?! — Анна была возмущена решением свекрови