— Хватит, — недовольно бросила Света. – Ты сама хоть понимаешь, что натворила?
— Понимаю, доченька! – рыдая, голосила Наталья Игоревна. – Виновата! Как есть виновата!
Только скажи, как мне вину свою искупить, а я же с радостью! Только прости!
— Прости! И ты считаешь, что можно такое сделать, а потом просто просить прощения?
— Ой, нельзя такое делать! И ничего мне больше не остается, кроме как у родной доченьки прощения просить!
— Прекращай этот спектакль! И хватит на коленях ползать! Я не подметала еще!
— А я подмету! Собственными ладонями каждую пылинку соберу!
Света еще сама не поняла, фантасмагория это или болезненный бред. Она не предполагала, что мама после такого явится.
Однако даже ждать не пришлось. Всего-то два дня назад муж привез детей от бабушки. А тут и она на пороге!
— Я как подумаю, — произнесла Света, — что могло случиться, мне плохо становится! Рома с Катей в городе всегда жили, деревенской жизни не знают, а ты…
— Так я же им все рассказала! И я же у них отпрашивалась…
— Мама! Ты сама себя слышишь? У кого ты отпрашивалась? У детей? Одному — тринадцать, а второй — десять! Они дети!
Как они могут сказать «нет» своей бабушке? Что ты им объяснила? Как печь брикетами топить? Как воду из колодца в дом принести?
Ты же так и не удосужилась ни газ провести с улицы, ни к водоснабжению подключиться! Мама!
— Ой, доченька! И за это меня прости! Собиралась я! И ты же мне деньги на это давала! Да потеряла я деньги…
— Не потеряла! Не ври! Мы обе знаем, куда ты их дела!
— Виновата я перед тобой, доченька! Прости маму свою непутевую! Сколько жива буду, столько прощения просить стану!
— Перестань! Я тебе не только не верю, но и простить не смогу!
— Доченька! Да я жизнью клянусь! Все, что хочешь, для тебя сделаю! Только прости! Не хотела я! Оно само! – рыдала Наталья Игоревна.
— Да, хватит уже! Поднимись с колен!
— А вот простишь, так и встану!
В комнату заглянул муж Светы, скрипнул зубами, но участвовать не стал. Ушел. И Света услышала, как он громко хлопнул дверью соседней комнаты.
— Я и так тебе слишком много прощала, — сказала Света. – А еще прощала даже то, что простить нельзя!
Ты сама вспомни, сколько раз ты вот так стояла передо мной на коленях! И что? Хоть одно мое прощение заставило тебя хоть о чем-то задуматься?
Сама Света этого случая помнить не могла, а узнала лишь тогда, когда бабушка в мир иной отходила. Валентина Геннадьевна не стала бы рассказывать, но она должна была внучке открыть глаза на ее родную мать.
Валентина Геннадьевна жила в деревне, а ее дочка в городе. Восемнадцать лет было Наташе, когда ее отец оставил мир живых. У него осталась квартира. А Валентина Геннадьевна была с ним в разводе уже тринадцать лет.
Другой родни у Игоря не было, поэтому квартира осталась дочке. Вот Наташа и воспользовалась случаем закрепиться в городе. Деревенская жизнь ее никак не привлекала.
Валентина Геннадьевна помогла дочке обустроиться в городе, но сама переезжать не стала. Да и дочка ее не звала.
Наташа для вида поступила учиться, но училась ли, осталось тайной. А что не стало тайной, так это то, что Наташа залетела от неизвестного героя.
На все вопросы Наташа отвечала:
— Это не твое дело! Я сама разберусь! И не лезь ко мне со своими моралями!
Лезть Валентина Геннадьевна не стала, но к возвращению дочки из роддома решила в ее квартире навести порядок и подготовить все для ребенка. Не думала она, что сама Наташа об этом позаботилась.
Только Валентина Геннадьевна застала не пустую квартиру, как думала, а дочку, которая в компании неизвестных накачивалась чем-то дешевым.
Неизвестных граждан Валентина Геннадьевна выкинула на площадку, а дочке устроила допрос. Правда, после принудительного ледяного душа.
— Ты родила? – спросила Валентина Геннадьевна.
— Конечно! Дочку! – еще во хмелю ответила Наташа.
— Ну и где ребенок?
— А я его там оставила! Нафиг он мне нужен? Я сбежала! Пусть они там сами с ней разбираются!
Валентина Геннадьевна остолбенела на минуту, но быстро смогла прийти в себя. А как пришла, тут Наташе небо с овчинку показалось. Простоя русская деревенская женщина отоварила дочку по полной программе.
А потом силой погнала в роддом за ребенком.
Когда до Наташи дошло, что ложилась она под своей фамилией, адрес указала свой, то нашли бы ее в три счета. А там могло прилететь по всем статьям.
Поэтому легенду она рассказала, что именно временно отлучилась из роддома, потому что муж решил сбежать. Соврала, понятное дело. Но, раз мужа удержать не удалось, вот и вернулась за кровиночкой!
Поползала на коленях за главврачом и заведующим отделением. Все причитала, что старалась мужика удержать, а то самой-то сложно! А так бы она ни за что бы доченьку не бросила!
Ей поверили, и санкций не было. А Валентина Геннадьевна еще Наташу так накачала, что та целых два года была самой примерной матерью на свете.
Сама Валентина Геннадьевна не стала переезжать к дочке, но бывала у нее часто. Обновляла, так сказать, материнский инстинкт дочери.
Когда Свете два года исполнилось, произошел первый срыв.
— Не могу! Не хочу! Надоело! – кричала Наташа в лицо своей маме. – Я с ума с ней сойду!
— И что ты предлагаешь?
— Или себе ее забирай, или я ее сдам куда-нибудь!
— Лучше б я тебя куда-нибудь сдала! – ответила Валентина Геннадьевна. – С собой заберу!
И до пяти лет Света прожила с бабушкой в деревне.
Дальше уже Света полагалась на свою память. Что-то было смутно, что-то смазано. Но ключевые моменты в памяти остались.
Так вот. Исполнилось Свете пять лет, а тут мама появилась у бабушки в доме. С порога рухнула на колени, и давай прощения просить.
— Попутал меня нечистый! По таким болотам макал, что осознала я, что живу неправильно! Прожигаю свою жизнь! А жить надо правильно и праведно!
Простите меня! Доченька! прости меня, что я с тобой в разлуке была! Глупая твоя мамка! Теперь ученая! Жизнь научила! Теперь для меня никого роднее доченьки нет!
Объятья, поцелуи, жаркие обещания, подарки! Да и какое критическое мышление у пятилетнего ребенка? Света сказала свое веское «прощаю!».
А Валентина Геннадьевна с недоверием отнеслась к словам дочери. Но Наташа рыдала, рвала на себе одежду, уверяя, что изменилась раз и навсегда. Пришлось поверить.
— С собой забираешь или тут с нами жить будешь? – спросила Валентина Геннадьевна.
— Конечно, в город! – сказала Наташа. – Квартира есть, работа у меня. Да и вся цивилизация! Может, ты к нам переедешь?
— Я подумаю, — ответила Валентина Геннадьевна. – Но в гости буду наезжать!
Три года было все прилично и пристойно. Наташа работала, обеспечивая себя и дочь. Света в школу пошла.
А Валентина Геннадьевна приезжала по мере возможности. Когда раз в месяц, а когда и чаще.
Счастливая случайность, чтобы большого несчастья избежать, наверное, привела Валентину Геннадьевну в гости к дочке и внучке в квартиру. Наташи не было уже четыре дня, а Света была одна.
А девочке было всего восемь лет. Бабушка осталась с внучкой на целую неделю, пока не дождалась явления домой Наташи.
Света была отправлена погулять, а Валентина Геннадьевна провела беседу с Наташей.
— Все равно я к нему уйду! У меня там такая любовь! Такая любовь! Ты даже представить не можешь!
— А то, что ты дочку одну бросила – это нормально? – негодовала Валентина Геннадьевна.
— Я с ума по нему схожу! Обо всем забываю! Мама, но ты же тоже женщина! Ты должна меня понять! – причитала Наташа.
— Вот именно! Я – женщина! А женщина должна заботиться о своем ребенке!
В течение двух недель произошло многое. Света запомнила только суету, крики, какие-то обвинения всех и во всем. А потом мама исчезла, а с ней в квартире стала жить бабушка.
Наташа через нотариуса отписала квартиру в полное владение дочки. Сама не только отказалась от имущества, но и выписалась.
Валентина Геннадьевна уволилась из деревенского магазина и устроилась в магазин возле дома, где она теперь жила с внучкой.
Дом в деревне продавать не стала. Хоть это было сложно и трудно, но там сделали дачу, а так же огород.
А завещание на этот дом Валентина Геннадьевна сразу на внучку оформила. Чтобы дочка ни единым пальцем не могла претендовать.
А Наташа, как уехала, так даже не звонила.
Через десять лет, когда Света праздновала совершеннолетие, Наташа появилась вновь. Упала на колени перед дочкой и мамой:
— Как же я в нем ошибалась! Как я могла предать самых близких и родным мне людей ради этого недостойного человека! Простите меня, пожалуйста! Вот, что хотите со мной делайте, а только простите!
Валентина Геннадьевна ни одному слову Наташи не поверила. Но предложила именно Свете принимать решение.
Света к маме не кинулась. Кое-что помнила. Поэтому спросила:
— И как ты это представляешь? Ну, наше общение. И что ты вообще, от нас хочешь?
— Я не смею ничего просить или требовать! А молю я лишь о том, чтобы можно было с вами общаться! Чтобы в гости приходить! Чтобы чувствовать ваше тепло и самой стараться о вас заботиться!
Валентина Геннадьевна недоверчиво хмыкнула, но ничего не сказала. А Света сказала:
— Сложно тебе поверить! И доверие надо заслужить! Но с нами жить ты не будешь!
— Мне бы только заслужить! – кивала Наташа. – А жилье у меня есть! Комната мне от того недостойного человека осталась!
Следующие два года были странными. Наташа выслуживалась перед дочкой и мамой. Предлагала помощь во всем. Подарки носила. Деньги давала. Никогда себя не навязывала, но с радостью отзывалась, если к ней обращались.
Но Валентина Геннадьевна сдавать стала, годы брали свое. И когда она почувствовала, что ей осталось недолго, сказала внучке:
— Не верь ей до конца! И всегда думай, что ты для нее делаешь!
Да и рассказала, как жизнь Светы началась.
— Может быть, она изменилась, но я все равно ей не верю!
Семнадцать лет не были отмечены чем-то из ряда вон. Но за это время Света вышла замуж, родила двоих детей.
Бабушкин дом в деревне в качестве дачи молодой семьи не пришелся. Света не могла там спокойно находиться, потому что там все напоминало о бабушке.
Так Наталья Игоревна выпросила этот дом себе:
— Сносить будут дом, где комнатка моя! На улице меня оставят! А я в том доме родилась!
Особой коммерческой стоимости дом не имел, поэтому Света с легкостью его отдала.
Правда, много раз Наталья Игоревна приходила за помощью к дочке, чтобы дом поддерживать. То денег на крышу выпросит, то на подключение к газовой линии, то к водоснабжению. Только ничего этого не делала, а деньги прогуливала.
А потом приползала каяться. Мол, в искус ее ввели! И больше – ни-ни!
Вот такая чехарда и продолжалась все семнадцать лет.
А тут выпросила бабушка внуков к себе в гости.
— Вы пока ремонт закончите! – улыбаясь, говорила Наталья Игоревна. – Пусть детки у меня свежим воздухом подышат, чем тут краской и побелкой!
Неделю все было нормально. Перезванивались несколько раз в день. Дети рассказывали, чем занимаются. А потом младшая Катя призналась, что дома кушать нечего, пить тоже. А бабушки уже четыре дня нет.
Вася запрыгнул в машину и полетел в деревню. Забрал детей. А встретил бы тещу, так ничем хорошим бы эта встреча не закончилась.
Спасение детей прошло успешно, хотя могло такое случиться, что Свете страшно становилось. Однако, хорошо, что хорошо закончилось. Но не думала Света, что ее маме хватит наглости явиться.
А не тут-то было!
— В последний раз прости меня, доченька! – Наталья Игоревна валялась по полу. – В самый последний! А если я опять, то гони меня! И даже на порог не пускай!
— Последний раз был предыдущий, — сказала Света. – Ты выбрала весь лимит моих прощений! Я больше ничего тебе прощать не собираюсь!
А то, как ты моих детей кинула, я бы тебе и в первый раз не простила! А сейчас просто убирайся! Мне противно на тебя смотреть!
Молча, вошел Вася, взял тещу за шиворот и потащил по полу, даже не давая возможности подняться. Дотащил до двери, выволок через порог и вышвырнул, как мусор, на площадку. И так же, сохраняя гробовое молчание, захлопнул дверь.
А вернувшись к жене, сказал:
— И не говори, что я мусор забываю выбрасывать! Это ты, почему-то, долго его хранила!
Столь бесцеремонное поведение зятя убедило Наталью Игоревну больше не пытаться искать встреч с дочерью и внуками. Да, тут любой бы понял…
В мой дом брат без спроса вселил свою жену, но я не смогла её выставить