Галя любила, когда всё по полочкам: крошки сметены, полотенце на батарейке расправлено, у чайника вода свежая, а в холодильнике — наклейки с датами на контейнерах. Библиотекарям порядок к лицу, говорила она себе, застёгивая на ходу серую кардиган-«рабочку» и проверяя, не остался ли в раковине чужой стакан. Муж Сергей подшучивал, но аккуратность уважал: электрик с узлами и схемами бардака не терпит.
Кузина Сергея, Рита, всплывала в их жизни порционно: то сторис пришлёт с очередного марафона «прокачай себя», то заглянет «на чай на минутку». Рита говорила быстро, жестикулировала крупно, и всё у неё было «здесь и сейчас». С ней таскался Артём — худой парень с вечной шапкой-бини и складной мягкой стойкой для телефона. Они называли себя «медиа-активистами двора». Галя улыбалась из вежливости. Активизм активизмом, а чужие границы… ну, они ведь границы.
В тот вторник всё началось буднично. Вечером позвонила Рита:
— Гал, привет! Слушай, у нас маленькая просьбища. Завтра пару часов проведём встречу — тестим формат «обмен вещей» по соседству. Точка нужна нейтральная, чтобы всем удобно, а у вас — идеальный зал, свет такой мягкий. Мы тихо-тихо, честно!
Сергей, услышав «пару часов», уже кивал: мол, молодёжь, проект делает. Галя сжала губы. «Пару часов — это в чьём календаре?» — подумала она, но поправила ободок и вежливо выдохнула:
— Давайте на два часа. Я с работы к шести приду — к семи освобождайте.
На следующий день к пяти в их гостиной вырос «тихий» маркетплейс: пледы на диване, стойка с кольцевой лампой, коробки с чужими свитерами. Рита прыгала по комнате, снимая «бэкстейдж»: — «соседство — это про доверие». Артём шептал: — «звук не трогайте». На журнальном столике кто-то рассыпал пуговицы, на коврике сидела девчушка в ярких колготках и примеряла ботинки сорокового размера, хохоча. Галя держалась. До семи ещё сорок минут. Она заварила чай, поставила на край мойки — пусть хоть пахнет корицей, если уж пахнет чужими духами.
К семи народ не расходился. Кто-то спорил про размер шапки, кто-то спорил про «залог — это токсично». Сергей зажал ключи в ладони и смотрел на Галю из кухни. «Ну ещё десять минут», — уговорила она себя. В половине восьмого Рита подлетела:
— Гал, ты супер! Мы вот-вот. Тут девочка не успевает, курьер задержался…
— До восьми, — сказала Галя жёстче, чем планировала. — И всё. Мы устали.
В девять Рита обняла её на пороге:
— Ты нас спасла! Мы уберём всё завтра утром, можно? Мы же тихо-тихо.
Утром Галя споткнулась о стойку для лампы. На диване — два пуховика «для обмена». На подоконнике — кружка с остывшим зелёным чаем. Она аккуратно сложила чужие вещи в коробку, написала стикер «Рита», поставила у двери. На работе коллега Марина заметила синяки под глазами:
— Ты чего? Опять книги таскала?
— Да так… гости были, — отмахнулась Галя и сама удивилась, как неловко звучит «гости» про людей, которые ушли оставив «завтра утром».
Через два дня Рита всплыла с новой просьбой:
— Гал, мы подумали — формат зашёл! Всего раз в неделю по средам, и всё. Чтобы людям привычно. И мы оплатим электричество, правда-правда. Артём, скажи!
Артём кивнул: — Я табличку сделаю, кто во сколько приходит. Без хаоса. Нам важно, чтоб всем комфортно.
Сергей медленно посмотрел на Галю: мол, ты как? Галя, чувствуя, как внутри поднимается сухая усталость, произнесла:
— Раз в неделю. По две часа. И чтоб ничего не оставляли.
Первая «официальная» среда прошла чуть тише. Только вот в конце курьер действительно явился и оставил у их двери три коробки «на Риту». Рита радостно махнула: — «оставь-оставь, завтра заберём!». К восьми к ним поднялся сосед Тимофей с пятого — высокий, в домашних штанах и с неизменной кружкой «Лучший папа»:
— Соседи, а можно поконкретнее со временем? У меня ребёнок орёт, потому что ваши… как их… комьюнити крутят музыку. И дверь хлопает.
— Мы же до восьми! — торопливо сказала Галя. — Уже заканчиваем.
Рита игриво подмигнула Тимофею: — Приходи со своей кружкой, поменяемся на «Лучшего соседа». Тут все свои!
Тимофей не улыбнулся: — Мне не кружку менять, мне ребёнка укладывать.
Когда дверь за ним закрылась, в комнате зависло плотное молчание. Рита вздохнула нарочито виновато:
— Соседи бывают разной степени осознанности. Ну, мы же не мешаем.
«Мешаете», — подумала Галя, но вслух сказала:
— Давайте строго до семи тридцати.
На той неделе Рита вдруг привезла переноску с котом:
— На пару часов пристрою. Нашего Миликса нельзя в студию, а у вас тихо. Он как подушка, честно!
Кот оказался не подушкой, а живой шерстяной комок, который тут же запрыгнул на занавеску и завис. Галя снимала его, царапаясь, и думала, что где-то в этих прыжках растворилась её «тичер-лайк» улыбка. На кухне Сергей шепнул:
— Может, я скажу им… ну, что коты — это уже перебор?
— Скажи, — ответила Галя и почувствовала, как странно звучит: «Скажи у себя дома».
Вечером пришла свекровь, Роза Ивановна, с пирожками. Увидела коробки, стойку, кота и просияла:
— Молодые! Движуха! А то сидите вы как два пенсионера. Ритка у нас с головой, вон какая предприимчивая!
— Ритка у нас предприимчивая, — повторила Галя про себя как эхо. Вслух сказала: — Мы договорились раз в неделю, без котов и без коробок после.
— Ну что ты, Галина, — отмахнулась Роза Ивановна. — Надо помогать. Мы в своё время всем помогали.
Сергей молча нёс пирожки на кухню, словно это был защитный ритуал.
С каждой «средой» правила расползались. В списке Артёма появились «внеплановые встречи»: «пробный эфир», «коучинг кружка добрососедства», «сбор вещей для театрального реквизита». Галя заметила, что её плед исчез, а потом всплыл в видео у Риты с подписью «ретро-атмосфера». Плед вернули пахнущий чужими духами, сложенный неровно. Марина на работе пожалела:
— Ты слишком добрая, Гал. Они тебя используют.
— Свои же, — автоматически отвечала Галя и тут же злилась на это «свои».
Лера, подруга со школы, посоветовала иначе:
— Пиши им правила. Прямо бумажкой на холодильник. «Часы, вещи, ответственность». И если что — штраф. Ты не гостиница.
Галя написала. Акуратно, чёрным маркером, пунктами:
-
Среда, 17:30–19:30.
-
Без животных.
-
Ничего не оставлять.
-
Курьеров — на улицу.
-
Без музыки и «эфиров».
Рита прочитала и кивала:
— Супер! Я сфоткаю, чтобы никого не забыть отметить. Как раз у нас будет эфир про «границы в комьюнити».
В следующую среду к пяти тридцати в дверь позвонили. На площадке стоял курьер с огромной коробкой «Реквизит», за ним — девушка с ковриком для йоги, за ней — парень с гитарой. Галя глубоко вдохнула и наигранно бодро сказала:
— Ребята, курьеров — вниз. Гитару — тоже.
Девушка посмотрела на неё, как на случайного прохожего:
— Мы к Рите. Нас пустят.
— Пустят, но правила такие, — ответила Галя.
Рита появилась на лестнице сияющая:
— Гал, всё хорошо! Это «тихий» инструмент. Мы в наушниках.
— Наушники — это хорошо, — сказала Галя и надпись на холодильнике вспомнила как щит. — Но у нас пункт пять.
— Да, да, — Рита коротко заулыбалась. — Это же про людей, а не про предметы.
К семи тридцати дом закипал. Тимофей сверху стукнул шваброй по трубе. Кот, которого «не будет», выскочил из переноски — оказывается, его просто несли «по пути». Галя сидела в кухне, считая вдохи, и думала, что с какого-то момента она перестала быть хозяйкой и стала модератором чьего-то чата, где её слово — лишь реакция в ленте.
Ночью она проснулась от мягкого миграционного звука — в гостиной шевелился плед. Сергей зашептал:
— Они коробки забирают. Не волнуйся. Я хочу, чтоб всё спокойно.
— Я тоже, — прошептала Галя и улыбнулась в темноту. Спокойно — это когда слышно, как холодильник выдыхает. А сейчас было слышно чужих людей.
Через неделю Рита принесла длинную узкую коробку и сказала виновато-кокетливо:
— Это стойка. Мы её у вас соберём, ладно? Она как украшение, не громко.
— У нас в среду общее собрание дома, — отрезала Галя. — Никого не будет. И стойку — в среду и только на время.
— Общее собрание — это прекрасно! — обрадовалась Рита. — Мы как раз хотели туда прийти, рассказать про наш проект. Пусть люди нас услышат.
На собрании Рита действительно выступила, ловко вставила слова «взаимовыручка», «экология потребления», «связи во дворе». Кто-то хлопал. Тимофей, правда, спросил:
— Почему ваш проект — в квартире Гали? У нас есть подвальчик, кстати.
— Подвал — это токсично, — ответил Артём, не моргнув. — Там влажность. И вообще, Галя — наша поддержка. Она за.
Галя стояла у стенки, слушала и ощущала, как сереет внутри. «Я за…» — звучало как чужой лозунг. Она почувствовала на плечах ладони Сергея — тёплые, приземляющие. Он шепнул:
— Давай после поговорим с ними. По-взрослому. Без «завтра заберём».
После они и поговорили. На кухне, при выключенном свете, чтобы лампа не раздражала. Галя говорила ровно:
— Мы устаём. Мы хотим вернуть наш зал. Раз в неделю — всё, и по правилам. И никаких «потом».
Рита слушала, кивая, на лице — смесь понимания и досады:
— Гал, ну ты же знаешь, как трудно что-то запускать. Ты честная, надёжная — на тебе всё держится. И мы правда тихо. А вот эти «мы устаём» — это, знаешь, сценарий жертвы. Не обижайся.
— Мне можно быть уставшей у себя дома, — неожиданно для себя твёрдо сказала Галя.
Сергей кивнул: — Да. И кота — точно нет.
— Кота — точно нет, — добавила Галя и впервые улыбнулась от согласия.
Они разошлись без крика. Бумажка на холодильнике осталась. Кот исчез. Курьеры стали чаще звонить вниз, чем наверх. И всё же в воздухе висело что-то липкое — как пролитый сладкий чай, который вытерли, но липкость не ушла.
В пятницу Галя нашла в гостиной новый постер: «Эфир: Антихрупкость быта». Внизу мелко — дата и время. Среда, конечно. Артём сказал:
— Это просто заставка. Вешаем для вдохновения.
Галя сняла постер и положила на тумбу. Она решила, что следующая среда станет проверкой — для всех. И мысленно переписала пункт пять маркерами покрупнее.
Среда началась как обычно: в полшестого зазвенел звонок. Галя открыла, и в квартиру, как сквозняк, влетела Рита. Пахло её цитрусовым парфюмом, шуршала новая упаковка с надписью «буферные сидушки». За ней Артём с камерой на штативе и какая-то пара подростков с коробками, которые едва не задели Галины фиалки на подоконнике.
— Гал, мы быстро, — почти пропела Рита, целуя воздух где-то возле щеки. — Сегодня тихо-тихо. Просто рабочая сессия. Мы даже чай принесём свой, видишь?
— До семи тридцати, — напомнила Галя, но в её голосе уже не было мягкости.
Сергей, сидевший за ноутбуком на кухне, поднял глаза, но ничего не сказал. Он больше не спорил с Ритой. Они договорились: в этот раз просто выдержат границы.
До семи всё шло тихо. Даже кота не было. Только музыка в наушниках у парня с ноутбуком и тихое гудение лампы. Галя успела вытереть пыль и даже спокойно сварить суп.
А потом всё рухнуло в одну минуту. В дверь позвонили так резко, что Галя вздрогнула. На пороге стоял высокий мужчина в яркой куртке, в руках — две сумки.
— Я от курьера, — бросил он. — Заказ для «кружка обмена».
— Нет, — твёрдо сказала Галя. — Курьеров вниз. У нас пункт четвёртый.
— Девушка, мне всё равно, что у вас там пункт, — отрезал мужчина и попытался просунуть коробку в дверь. — Мне подписаться нужно.
— Рита, — позвала Галя, чувствуя, как злость подкатывает к горлу.
Рита вылетела в коридор, сияя:
— О, наш реквизит! Гал, это ненадолго. Мы сейчас быстро распакуем, и он уйдёт.
— Нет, — Галя шагнула к двери и придержала её рукой. — У вас пункт четвёртый.
Молчание повисло в прихожей, как сырой пар. Мужчина недовольно буркнул что-то и развернулся к лестнице. Рита посмотрела на Галю, уже не улыбаясь:
— Гал, это что-то новенькое. Ты зачем так резко?
— Я у себя дома, — тихо ответила Галя. — И я не хочу больше сюрпризов.
Сергей вышел в коридор, молча встал рядом с женой. Рита вздохнула и ушла обратно в зал.
К семи тридцати Галя почувствовала странное облегчение. Вот так, подумала она, и нужно было с самого начала — спокойно, без оправданий.
Но облегчение продлилось ровно два дня.
В пятницу вечером, когда Галя вернулась с работы, дверь в квартиру была приоткрыта. На коврике стояли чужие ботинки. В зале — лампа, расставленные стулья и чьи-то голоса. Она застыла в коридоре, будто ударенная током.
— Эй, Гал! — весело крикнула Рита из гостиной. — Мы тут репетируем ролик, тебе же всё равно не мешаем, ты поздно приходишь!
Сергей выскочил из кухни, бледный:
— Я не успел… Они пришли с ключом, понимаешь? Я на пять минут вышел к соседу, вернулся — они тут. Сказали, что «согласовано».
Галя прошла в зал. В её квартире стояли трое подростков с камерой и декорациями. Рита, сидя на полу, обматывала светодиодной лентой ножку стола. Артём что-то настраивал в ноутбуке.
— Какой ключ? — спросила Галя, и голос её дрогнул.
— Твой запасной, который у мамы, — спокойно ответила Рита, даже не поднимая головы. — У нас же доверие, помнишь? Нам иногда нужно вне расписания.
Сергей сжал кулаки, но промолчал. Галя подошла к столу, отобрала ленту из рук Риты, аккуратно положила на пол и тихо сказала:
— Вы завтра всё отсюда заберёте. И ключ мне вернёте.
— Гал, ну ты чего? — Рита вскинула глаза, полные искреннего удивления. — Это же не предательство, а удобство. Ты сама дала добро.
— Я не давала. И я хочу, чтобы вы ушли. Сейчас.
Рита поднялась, но не двинулась к выходу. Артём медленно закрыл ноутбук.
— Ты знаешь, Гал, — сказал он спокойным, почти ленивым тоном, — у тебя очень напряжённая энергия. Мы здесь все про добро и открытость, а ты словно забор поставила. Это разрушает атмосферу.
Сергей шагнул вперёд:
— Атмосфера нас не волнует. Уходите.
Молчание повисло глухим гулом. Подростки переглянулись, потом начали собирать свои вещи.
После этого дня в квартире стало тихо. Галя даже забыла, как звучит её дом без чужих голосов и запахов. Она расставила свои книги на полке по цветам, вымыла окна, купила новые подушки. Вечером они с Сергеем пили чай в тишине, и он сказал:
— Вот так должно быть.
Но в понедельник, возвращаясь с работы, Галя снова увидела на площадке коробки. На них — яркие стикеры с надписями: «Кружок обмена», «Обязательная встреча».
Она поднялась на этаж, и сердце ухнуло вниз: в их двери торчал кусочек изоляционной ленты. Знак, что кто-то был здесь.
Сергей вечером подтвердил:
— Они опять приходили. Сказали, что это «один раз». Я не пустил. Но знаешь Риту — она умеет говорить так, что сомневаешься в себе.
— У нас нет замка в зале, — медленно произнесла Галя. — Надо поставить.
— Думаешь, поможет? — спросил он, но в его голосе не было уверенности.
В среду вечером Рита сама пришла. Без звонка. Без извинений.
— Гал, — она улыбалась натянуто, — давай без драм. Мы просто хотим, чтобы всё было удобно. Ты же понимаешь, да? Мы семья.
— Мы не семья, — тихо сказала Галя. — И мы больше не хотим, чтобы вы были здесь.
— Ты серьёзно? — Рита рассмеялась. — Из-за чего? Из-за пары коробок? Из-за кота? Ты просто боишься перемен.
— Я не боюсь, — Галя посмотрела прямо в её глаза. — Я просто хочу жить спокойно.
Рита постояла секунду, потом пожала плечами и ушла. Но Галя знала: это не конец.
И она оказалась права.
Следующая неделя началась с показного затишья. Ни звонков, ни коробок, ни случайных визитов. Галя даже решилась поверить, что всё наконец закончилось. Она вымыла полы до блеска, поставила на стол в зале вазу с жёлтыми хризантемами и впервые за долгое время заварила чай без напряжения.
Но спокойствие продержалось ровно до субботнего утра.
Сергей поехал на объект, а Галя осталась дома. Около десяти дверь в квартиру дрогнула от резкого стука. Она осторожно подошла, посмотрела в глазок — на пороге стояли Рита и Артём. Улыбка у Риты была липкая, как вчерашний варенье на столе.
— Гал, привет! — почти пропела она. — Мы ненадолго. Нам всего-то зал нужен, два часа максимум. Сегодня суперважный эфир — про границы, представляешь?
— Нет, — тихо, но твёрдо ответила Галя. — Вы сюда больше не зайдёте.
— Гал, — Рита сделала шаг ближе к двери, — ты чего такая? Мы же свои. Ты просто перегорела, это нормально. Давай без истерик, хорошо?
— Ключ верните, — сказала Галя, и в этот момент дверь распахнулась — на лестничной площадке появился Тимофей, сосед с пятого. В домашней футболке, с чашкой кофе в руке, он лениво оглядел сцену.
— Опять вы тут, — хмыкнул он. — Может, вы уже студию снимете? Или замок им смените, Галя. А то эта «комьюнити» всю голову вынесет.
Рита повернулась к нему с приторной улыбкой:
— Тимофей, ну зачем вы так? Мы же для всех стараемся. Вам, кстати, кофе хотели привезти.
— Привезите лучше тишину, — буркнул он и скрылся у себя.
Галя глубоко вдохнула и, чувствуя, как дрожат пальцы, сказала:
— Я повторяю: верните ключ и уходите.
— Ладно, — Рита резко перестала улыбаться. — Если ты так хочешь играть в маленький мирок, играй. Только потом не говори, что мы не предлагали дружбу.
Дверь захлопнулась так, что в прихожей дрогнуло зеркало.
Сергей вернулся вечером и нашёл Галю сидящей на кухне с ноутбуком. На экране был сайт по установке замков.
— Думаешь, это нужно? — осторожно спросил он, заглядывая через плечо.
— Думаю, да, — ответила она, не отрывая взгляда. — Мы в дверь в зале замок вставим, а то они часто к нам заходят, мешают.
— И правильно, — Сергей положил руку ей на плечо. — Давно пора.
Через два дня в чате дома появился пост от Риты. Яркий, с фотографией их квартиры, улыбками и хештегами:
«Когда ты открываешь своё сердце, а люди выбирают закрытые двери. Но мы не держим зла, просто ищем новое пространство. #добрососедство #новыйэтап»
Соседка с третьего, тётя Лида, тут же написала комментарий:
— Риточка, не слушай никого, вы молодцы. Люди у нас вредные.
Тимофей снизу отписался сухо:
— Молодцы — снимайте студию, а не чужие квартиры.
Галя прочла всё это и почувствовала странное опустошение. Не злость, не обиду, а именно пустоту — как будто её жизнь кто-то растянул, а потом отпустил, и она упала на место, но уже не так, как раньше.
Вечером они с Сергеем закручивали новый замок. Шуруповёрт гудел, запах свежего металла щекотал ноздри.
— Думаешь, отстанут? — спросил он, протирая лоб.
— Нет, — честно ответила Галя. — Но у нас теперь замок.
И правда, через день Рита позвонила. Не в дверь, а по телефону. Голос был ледяным:
— Гал, ты серьёзно? Замок? После всего, что мы сделали для твоего дома?
— Для моего дома вы ничего не делали, — спокойно сказала Галя. — Только пользовались.
На том конце повисла тишина. Потом короткий смешок, почти издевательский:
— Ладно. Играй в свою крепость. Но не удивляйся, если однажды обнаружишь, что осталась одна.
Галя отключила звонок и выключила звук.
Прошла неделя. Замок стоял. Чужих коробок в прихожей больше не было. Вечером они с Сергеем садились пить чай, и тишина снова стала привычной, домашней. Но каждый раз, когда в коридоре хлопала дверь соседей, сердце Гали сжималось.
Она понимала: эта история ещё не закончена.
Привез с курорта беременную любовницу